Тем более, что я никуда не ухожу. Если что всплывет типа отсутствия подписи в какой-нибудь книге предсмертного инструктажа, то я рядом, распишусь. И даже неинтересно, как будет распространяться по станции слух про меня, вернее про моё назначение. Шафорост пусть сам дозирует информацию, а мне делиться не с кем и незачем.
Хотя, о чем я! На станции действует Инна Васильевна — секретарь начальника, которая пережила уже не одного шефа, и менять своё рабочее место не собирается — вот кто отвечает за распространение любых слухов на Сортировке. А что ей известно? Да плевать. Рано или поздно правда всплывёт как подводный атомный ракетоносец и шарахнет по моим коллегам. Ха, Юра Попов этот момент прочувствовал заранее, сильно умный человек, только умом своим не пользуется в полную силу, ленится.
В конце января был один случай очень неприятный, о котором хотел бы забыть. Возможно, он и стал причиной того разговора с Поповым. И забыл историю практически, но в голове эту ситуацию держать теперь буду. Смежница, дежурный механик СЦБ, то есть ответственная за системы управления движением поездов, в ночную смену принесла водку и закуску дабы проставиться за отпуск. Изрядно так оказалось что водки, что закуски. Есть такая порочная традиция на Сортировке: в целях экономии личного времени все проставы по поводу отпусков, дней рождения и прочих праздников осуществляются прямо на рабочем месте во время смены. Конкретно в тот раз мероприятие пошло куда-то не туда, народ на нашем третьем этаже поста развезло не по-детски, так сильно, что в живых остались двое. Я и всё та же Ира Бузунова, которая маневровый диспетчер. Она бегала и работала за своих подчиненных операторов техконторы, а я за двух дежурных по станции и своего оператора. Смену кое-как вытянули, никто ничего не заметил из поездных диспетчеров в Отделении и нашего руководства станции, а составители, машинисты и горочные работники вопросов не задавали. Ночь прошла, а осадочек остался. Лично у меня. Есть сильное желание прекратить эту традицию.
Вторая поездка в Отделение, на руках приказ о назначении с такой знакомой формулировочкой в тексте: «… с внеочередным предоставлением отдельной благоустроенной квартиры». Сработало, кто-то с перепугу или бездумно прямо из моего заявления эту фразу переписал в текст приказа! С приказом бегу в КЭЧ. Отставить, квартирно-эксплуатационная часть имеется в Советской армии, а тут отдел гражданских сооружений и зданий или что-то такое, не запомнил. Главная по квартирам тётенька подчиняется напрямую главному инженеру Отделения и естественно начальнику Отделения Дороги. Поводила глазами по строчкам приказа, поёрзала на стуле обширной нижней частью спины, снизошла до беседы:
— А где ты сейчас прописан?
— В общежитии ПМС-102.
— А проживаешь где?
— Прямо там же и живу. Я молодой специалист, прислали из института и сунули в общагу расти и развиваться. Как саженец командира производства.
— Какие нынче бойкие пошли молодые специалисты. Да. С такой текстовкой приказа НОДа и статусом распределенного, да еще и должность соответствующая. Я категорически не могу тебе отказать в выделении квартиры. Знаешь что, приходи-ка через неделю, подберем жильё, выпишем ордер. Чего тянуть, раз ты такой ушлый. Или кто за тебя похлопотал? Фролов, Фролов… не помню. Ты чей родственник?
— Я свой собственный. Просто очень хороший.
— Вот же артист! Иди, хороший Фролов, жду через неделю. Не забудешь?
— Не забуду! Дышать сейчас чуть не забыл, а за ордером приехать не забуду — чем хотите клянусь!
— Верю. До свидания.
Понедельник — это всегда маленький старт новой жизни. Но только тогда, когда не в смену работаешь. А за неполный год работы в смене я уже отвык различать дни недели, для меня жизненные циклы определялись сменами дневными и сменами ночными. Так что пришлось себе несколько раз напомнить — понедельник, понедельник.
Теперь мой кабинет последний по коридору направо на третьем этаже поста маршрутно-релейной централизации. От моих бывших коллег, а ныне подчиненных меня отделяет дистанция в пару десятков шагов. Это сделано специально, чтоб зам по оперативной работе всегда держал руку на пульсе станции, а иногда и на горле её работников. Главное в моей работе что? Чтоб все планы по формированию поездов выполнялись, чтоб ни одного схода на станции, чтоб никто не нарушал регламенты и правила, и чтоб я лично выполнял нормативы личного участия руководителя в обеспечении безопасности движения. Скука и бред, но за это платят зарплату и обещают квартиру.
А самое смешное, что в зависимости от того, какие песенки поют тараканы в головах высшего руководства, приоритеты в работе меняются. Никому не надо, чтоб всё просто бесперебойно ехало в нужном направлении. Это было бы слишком просто. Сегодня надо, чтоб формировались поезда максимальной длины, а завтра велят настрогать максимальное количество поездов, пусть и покороче. А потом кто-то начнет бороться за вес поезда… Бесконечно можно выдумывать всякие месячники чего-нибудь важного, но железнодорожники пока на эти требования начальства просто забивают. Им бы справиться с потоком вагонов, прибывающих в разборку, важнее всего не остановить поездопоток. Времена пока не те, чтоб рабочего человека можно было выгнать с работы, вот и поплевывают работяги на крики начальства. Нету у нас методов против Кости Сапрыкина, до капитализма и эпохи массовых сокращений еще не один год.
Самым довольным от факта моего повышения оказался Курдюков, он чуть не вприпрыжку вернулся в смену за пульт дежурного по станции. Начальник свою точку зрения по поводу своего нового заместителя держал при себе, но один раз проговорился: «Покупали кота в мешке, принесли домой — а там обезьяна с гранатой». Интересно, что он имел в виду?
Первая нестыковка в образе молодого, но подающего надежды выдвиженца, случилась уже во вторник на утреннем разборе выполнения ночного сменного задания. С шутками и прибаутками дежурные и диспетчера ввалились в мой маленький кабинет, разложили на моем столе графики исполненного движения… и я сразу в них уткнулся. Пялюсь в линии, вожу пальцем, что-то бормочу себе под нос, вопросы задаю уточняющие по работе…
— Перт Батькович, а ты что, шаришь в графиках? Откуда?
— Институт, третий курс, предмет «Управление эксплуатационной работой станции». Еще вопросы есть?
— И что, там вот прямо учат графики читать? Ты ж даже не спросил, где какой тепловоз нарисован.
— Зачем? Вот у вас графа с номерами маневровых локомотивов, кому надо, тот поймёт.
— Вот значит как. Понятненько. А мы думали…
— Смена кончилась, можете уже не думать. Лучше скажите, почему горочный тепловоз полчаса простоял под горой без работы.
— Так это…
