В дверь постучали.
— Да что там еще! — недовольно спросил я.
И вновь в приоткрывшуюся дверь просунулась круглая голова Перпонше. На этот раз он и сам выглядел слегка озадаченным.
— К вам посетители, мой господин… точнее, хм, посетительница.
Кого еще принесла нелегкая? Неужели, герцогиня не сбежала из Парижа и каким-то образом вычислила мой адрес? Маловероятно. Но тогда кто? Иных близких знакомых женского пола в Париже у меня не имелось.
— Зови!
Перпонше пошире отворил дверь шире и, чуть бочком, в комнату зашла весьма знакомая мне девица.
Лулу, чертова рыжая ведьма! Но как она здесь оказалась?
— Мой господин, — она притворно потупила глаза, изобразив смущение, и присела в глубоком книксене, — вы же простите вашу скромную рабу за ее былые прегрешения? У меня совершенно не заладились дела в Гавре, и я решила поискать свое счастье в Париже!
Глава 21
Я даже потерялся немного от такой смеси наглости и непосредственности.
Выглядела ведьма гораздо лучше, чем при нашей последней встрече. Новое платье, хоть и не по последней моде, но чистое и опрятное. Корсет подчеркивал ее тонкую талию, низкий вырез на груди был отделан кружевной тканью, а волосы сложены в замысловатую прическу.
Лулу повернулась сначала одним боком, потом другим, демонстрируя все свои достоинства. Но все равно, когда она улыбалась, отсутствующий клык бросался в глаза, не давая забыть о ее простом происхождении.
— Ты, дорогуша, украла у фон Ремера пятьсот пистолей и лошадь. Помнишь ли ты об этом?
— Глупости! — отмахнулась Лулу. — Ничего я не крала! Ваш товарищ сам предложил мне вознаграждение за то, что я прогуляюсь с ним на ближайший сеновал. Он просто не обозначил границы этого вознаграждения. Так же он не обозначил действия, которые намеревался совершить со мной на упомянутом выше стоге сена. Поэтому, когда я посчитала, что выполнила свои обязательства, а именно дошла до стога, позволила себя облапать и обслюнявить с ног до головы, то решила получить обещанную награду. Надеюсь, у вас нет ко мне иных претензий, мой господин.
Боже! Да ее бы в помощницы к мэтру Жоли, в адвокатуру, уж там бы она дала жару своими речами. Жаль, что до женщин-адвокатов еще много столетий вперед.
— Где ты научилась так складно изъясняться? — с любопытством спросил я, придвинув табурет для Лулу.
— Мой отец — дворянин, он обрюхатил мою мать, когда ей было всего пятнадцать лет. Бедняга умерла родами. Но отец не оставил меня умирать, пристроил в монастырь и даже оплатил мое содержание. По крайней мере, так мне рассказывали монахини. Имени своего родителя я не знаю, но в монастыре получила достойное образование. Умею читать, писать и считать. Знаю церковные гимны. Могу вести приходно-расходные книги. Но из монастыря я убежала. Стыдно сказать, но монашки начали приставать с глупостями. Потом жила то тут, то там, вышла замуж за одного хорошего человека. Не повезло, его убило упавшим деревом. Дальнейшее вы знаете. Хотели пустить по рукам — не далась. Тогда решили сжечь — вы спасли.
Интересно, придумала она свою биографию сейчас на ходу или действительно рассказывает правду? По большому счету, мне все равно, и все же…
Я задумчиво смотрел на нее с минуту, а потом произнес:
— Из-за того, что ты исчезла с деньгами, у нас были большие неприятности.
— Я решила, что такие бравые господа, как вы трое, легко справятся со всеми сложностями. Неужели, я ошиблась?
— Мы справились, ты права, но едва не упустили время. Задержись мы еще на пару часов, и мы были бы уже мертвы.
— Мне очень жаль, — рыжая вновь потупила взор, но я не верил ни на грош в ее смирение и покаяние.
Ее вид не выражал особого раскаяния, но я на это и не рассчитывал. Она действовала исходя из своих жизненных интересов. И, кстати, не пыталась манипулировать нашей случайной связью той ночью. Разве что ее разговоры о ребенке, которого она желала зачать… но не думаю, что с первого раза это удалось.
— Кстати, меня зовут Луиза! А Лулу — это так, для всех прочих…
Что же с ней делать? Гнать ее взашей? Жалко девку. С другой стороны, пригреешь такую, потом сам останешься без последней рубахи. Кстати, у меня остались к ней еще вопросы!
— Тебе что, мало денег, которые ты украла у тевтонца? На пятьсот пистолей ты могла бы жить безбедно несколько лет. И скажи-ка мне, Луиза, каким образом ты так быстро добралась до Парижа и отыскала этот дом?
Девица явно ждала иных слов, а то и удара по лицу, поэтому изумилась и ответила вполне искренне:
— Да чего там добираться то? Быстро продала лошадь за столько, сколько дали без торгов, купила платье. Покрутилась по городу, там мрачно. Три раза звали работать в бордель, отказалась. А деньги — они сегодня есть, а завтра нет. Без покровителя бедной девушке не выжить в наше время! Подумала и решила искать вас, больно уж у вас характер покладистый, это я сразу поняла. Потом соблазнила почтаря, он довез меня в карете Королевской почты до Парижа, делая лишь короткие остановки в пути и меняя лошадей. Нет, почтарю я не дала, не думайте! Он, конечно, хотел, но не всякий, кто хочет — обрящет. А адрес? Да вы сами как-то называли его месье д'Артаньяну! Я услышала и запомнила. Делов-то!
Я медленно обошел вокруг нее, раздумывая. Ведьма нервничала, это было заметно, как ни пыталась она держаться свободно и независимо.
В принципе, я действительно мог сдать ее на суд Святой инквизиции, а там уж ее судьба была бы совершенно непредсказуема. Или же я мог просто повесить ее в дальней комнате на потолочной балке за воровство, и был бы в своем праве. А мог продать в публичный дом на пять-десять лет, и уже через два года она стала бы беззубой безумной старухой.
Но я решил позлить фон Ремера, который явно будет беситься, когда узнает обо всем, и сказал:
— Будешь работать на меня! Пока что поможешь по хозяйству здесь, комнату тебе выделим. Дом большой, работы много. А дальше поглядим. Или тебе это не по нраву, дворянская кровь играет?
Лулу невесело улыбнулась и пожала плечами.
— Может, и нет ее вовсе, крови той. А к простой работе я с детства привычная. Все могу, все умею. Пусть только всякие руками под юбки не лезут — пальцы поломаю!
— Только учти, наш тевтонец злопамятный, он обязательно потребует пятьсот пистолей обратно. Грозить будет!
— Пусть грозит, сам виноват, а пистолей тех, считайте, уже и нет. Женщины — такие легкомысленные существа, разве могут они удержать деньги в руках…
— Договорились! — кивнул я, ничуть не поверив в то, что она растратила все пистоли фон Ремера, и тут же крикнул громче: — Перпонше!
Слуга тут же появился в приоткрытую дверь. Поди, подслушивал, мерзавец, да вряд ли много услышал.
— Знакомься, это мадам Луиза. Ее нужно взять на полное довольствие в дом. Помогать будет в меру сил своих. Размести в отдельной комнате и плати ей десять ливров в неделю. Предупреди всех — кто хоть пальцем ее тронет, лично уши отрублю!
Перпонше понятливо улыбнулся, мол, чего тут, господская девка, сами пользовать будут, чужим нельзя.
Он поманил пальцев рыжую, и она тут же понятливо выскользнула из комнаты, благодарно взглянув на меня напоследок.
Возможно, я сделал сейчас главную ошибку за все время моего здесь пребывания, но я просто физически не мог выставить эту девицу на улицу. Нравилась она мне! Независимая, умная, бойкая — жаль будет, если пропадет ни за грош.
Перпонше я жестом попросил задержаться и сказал ему негромко, чтобы ведьма не услышала:
— Смотри за ней в оба глаза! Ни в коем случае не подпускай к финансам. Очень уж она шустрая девушка. Поручаю ее тебе. Если хорошо проявит себя и будет стараться, поощряй. Все понял?
— Как тут не понять, — мрачно ответил Перпонше, улыбка с лица которого пропала еще при первых моих словах.— Привели в дом незнамо кого, а я отвечай…
— Не ворчи. Просто делай, что сказано. А пока подай, наконец, мой ужин!
