приходится учить их и объяснять даже самые элементарные основы.
— Друг мой, присаживайся! — радостно воскликнул Виктор, когда я вошёл к нему в кабинет, хотя он даже не оторвался от своего письма. — Сейчас, я тут закончу дела… Ты, кстати, точно уверен в Ивашкевичах?
— Да, вполне. А есть подозрения?
— Небольшие, но проверку я проведу. Посмотрим кто из них что представляет. Дети вроде нормальные, отец тоже, но любовница… что-то от неё прямо смердит проблемами, — покачивая головой говорил Виктор, попутно вытаскивая из печатной машинки бумагу и ставя подпись кровью. — Помнишь Андрея Ивановича Суханова?
— Сухановы? Да, что-то припоминаю, мы убили их отца за сотрудничество с революционерами.
— Ага, а старший сын сбежал. Долго он прятался, но в конечном итоге мы взяли языка, после чего он всех заложил. Ну и Андрей Иванович первым добровольно сдался в наши руки. В наши, в буквальном смысле, он явился к Серёже, брату его, который всё это время за свою семью отдувался и пытался сводить концы с концами. На коленях стоял, умолял, каялся…
— А вы что?
— Сдали его властям, но Государь решил показать силу через милосердие и помиловал. Красных уже немного осталось, угрозы они не представляют. Так что им предоставилось шанс искупить своих грехи пользой для общества. Кого-то на фронт, кто-то на заводе сейчас, а Андрей Иванович с нами в Киев приехал. Управленец он не плохой, как и дипломат, и лжец, и политик в каком-то смысле тоже.
— Если он приносит больше пользы, чем вреда, пусть остаётся с нами. Но лучше расскажи, как там обстоят дела с нашим тылом?
— Всё идёт согласно планам, только вот… — Виктор повернулся назад и посмотрел в окно, где на горизонте над крышами домов сиял свет прожекторов команды спасателей. — До меня уже дошли слухи, что Евгения Синицины мертва.
— Так и есть, — подтвердил я.
— Будут перестановки, это замедлит наш прогресс. С другой стороны нам помогают учёные из Швеции, Норвегии, Дании, Финляндии и даже приезжают исследователи из штатов. Также есть очень хорошая новость, секундочку… — Виктор отъехал на стуле назад и в чуть правее, после чего открыл полку рабочего стола и начал искать нужную папку. — Вот, посмотри.
— Что это?
Я принял папку, снял магическую печать и начал листать содержимое. Сразу же отдельные страницы расходились по разному участку сознания, позволяя читать одновременно несколько увиденных страниц. Звучит, наверное, как-то фантастически, но на самом деле ничего удивительного в этом навыке нет. Ведь даже обычный человек читает тем же принципом, слов целиком, состоящее из отдельных букв. У меня также, только вместо буквы страницы текста. Ничего принципиального нового.
— Турки… не думал, что они будут просить помощи у нас. Особенно после стольких войн.
— Они не просто просят помощи, они желают мести и справедливости, — уточнил Виктор, наливая себе из графина коньяк. — Столько специалистов… мы можем дать им места, не так ли?
— А правительство? Их правительство собирается сдохнуть или уйти в изгнание? Французы до сих пор сражаются в своих колониях в Африке.
— Туркам бежать особо некуда.
— Предложим им убежище?
— Народ этого не поймёт.
— А мы не станем ничего говорить. Спрячем их, дадим убежище, а потом… потом возможно предоставится момент разыграть эту карту. Если у нас и есть шансы победить в войне с Германской Империи, то эти шансы в тех вариантах событий, где у нас затяжной конфликт экономик. В долгу играть мы сможем, территорий и ресурсов у нас много. Населения тоже. А вот специалистов… их не хватает, как и промышленная революция идёт быстро, но недостаточно быстро с учётом неприятных реалий. Нам нужно будет действовать во вражеских тылах, поднимать на восстание оккупированные земли и дать возможностям народам вернуть свой дом.
— Ты слишком много читаешь труды Ленина.
— Я читал их один раз, но запомнил наизусть.
— Тогда ты должен знать, что твои идеи могут обернуться проблемами для нас. А что, если наши губернии тоже захотят свободы?
— Нужно сделать так, чтобы не захотели. Объяснить им почему это не выгодно.
— Ох, у нас и так аппарат пропаганды скрипит от нагрузки, чтобы люди помогали фронту. А ты ещё хочешь здесь формировать новые мнения?
— Это нужно сделать.
— На это нужны деньги, время и кадры. Деньги есть, с остальным у нас проблемы.
— А что со Сталиным и его компанией?
— Большинство погибло в операции по уничтожению флота. Часть выживших запытали до смерти в лагерях турков.
— А сам Сталин? Он неплохо справлялся с ролью лидера. Его тело нашли?
— Нет, не нашли, но там много чьих тел не нашли. Сам помнишь масштабы разрушений.
— Государь должен объявить помилование всем революционерам. Освобождённым предложите работу на нас.
— Ты с ума сошёл? Государь никогда такого не одобрит.
— Я слышал некоторые решения может продвинуть его жена, на которую влиял ещё Распутин. Место Распутина занял Соколов Старший. К тому же… ты первым делом поедешь не в Петроград с этим решением.
— Не в Петроград? А куда?
— В Москву. К меньшевикам. Они помогли нам в борьбе с большевиками, сотрудничают с Государем и сейчас, понимая, чем грозит поражение в войне. Они вполне вменяемые, с ним возможен диалог. К тому же…
— Ты уже сделал ставку на них, да? — вдруг Виктор будто озарило. — Хочешь поставить их у руля, когда Государь уйдёт, да? Николай станет виновником всех бед в случае поражения, а в случае победы героем, вокруг которого будет построено новое общество со ставкой на техномагическое сословие? Вот почему Соколов столько денег вбухивает, оно и понятно… простые маги пододвинуться, а у руля станут изобретатели, промышленники и техномаги, которых даже в «Долге и праве» у нас большинство.
— Я не знаю каким будет будущее, однако… ты прав, Государь уйдёт после войны. Политика империализма слаба и не эффективна. Её нужно заменить, если мы хотим двигаться вперёд и быть первыми в мире. Императоры этого не понимают, ни Вильгельм, ни Георг, но Николай… мне кажется в случае накале обстановки он бы и сам передал власть совету.
— А чего желает вдовствующая императрица?
— Это хороший вопрос. Потому что я этого не знаю. Но если она будет мешать нам и направит против нас половину Романовых, создав раскол… Решать вопрос придётся самым радикальным способом.
Самый сладкий миг — миг прозрения.
Я сидел в позе лотоса в каких-то болотах, севернее Киева. Здесь было тихо, спокойно и чисто, хотя многие со мной поспорят. Ведь болота у большинства отождествляются с грязью, местные жители также покрутят пальцем у виска, ведь в лесу не бывает тихо. А вот та зверюшка, бегущая от хищника, вряд ли согласится со мной о
