– Они не делают то же самое, Витя. Энт Гар хотел их перестроить на человеческий лад, создать новую систему, вроде нашей армии. Народ этого не принял. Теперь они живут по старым обычаям, каждый своим племенем, где все равны и главного нет. Ты, Витя, продолжаешь судить их с точки зрения человека, а Народ – всё-таки жители другого Мира.
– Тебе виднее, ты с ними дольше общался. Солнце зашло, совсем стемнело. Я включил ночное зрение.
В темноте дирижабль снизился до полукилометра, забрал против ветра на несколько сот метров от цели, с тем расчётом, чтобы при снижении воздушные шары оказались точно над нужной скалой. Более двух часов пилоты воздушных шаров и аэростата рассчитывали нужное расстояние, занимали курс и ждали, пока тёплые воздушные потоки от нагретых солнцем скал хоть немного успокоятся.
Когда, наконец, всё рассчитали, трос, соединявший дирижабль и воздушные шары, отсоединили, и мы начали быстрое снижение, смахивающее на пикирование.
Несколько секунд стремительного полёта, когда сердце замирает в груди, а в животе образуется противная пустота и за борт летят железные кошки, – воздушный шар резко останавливается, мотается из стороны в сторону, как поплавок на волнах, только этот поплавок висит в сотне метров над скалой и замирает.
Загорный перегнулся через край корзины и крикнул:
– Спускай помалу!
Шар начал плавно опускаться.
– Осторожно, возьми правее! – ещё раз выкрикнул Саша.
– Мля, как я тебе возьму?! – крикнул ему в ответ пилот аэростата.
Дно корзины обо что-то ударилось, сама корзина перекосилась, отлетела на полметра от скалы и с маху опять в неё врезалась.
Я долбанулся рукой о ящики, сложенные в ячейке. Сэнсэй мастерски сохранил равновесие, на его лице не дрогнул ни единый мускул.
Корзина продолжила быстрый спуск. Я ощутил удар, но на этот раз удержался, хотя меня потянуло назад. Я уж решил, что корзина перевернётся, но она замерла, так и приземлившись – наискось.
– Приземлились, бля, – высказался пилот шара.
– Десантируемся? – спросил у меня Сэнсэй.
Ах да, я уже командир группы.
– Все целы? – уточнил я и, получив шесть утвердительных ответов, приказал: – Быстро выгружаемся.
Первым, легко перепрыгнув через борт, покинул корзину Сэнсэй.
Вслед за нами по нашим ориентирам приземлились оставшиеся два воздушных шара. Потом мы поймали несколько тросов с дирижабля и помогли ему пришвартоваться над скалой. Из железного брюха грузового отсека начали спускаться разведчики и выгружать тяжёлое вооружение: пару миномётов, два «Утёса» и одну безоткатку.
«Утёсы» сразу поставили для работы по тем, кто будет атаковать в лоб, прямо по открытой местности перед скалой, на которую мы сели. А на тропе между двух скальных сводов, слева от каменной террасы, оставили один ПК. Как оказалось, это было ошибкой, но тогда всё выглядело логичным – тропа узкая, извилистая, считай, расщелина внутри горы, есть все шансы её удержать одним пулемётом и тремя автоматчиками.
Послышалась далёкая канонада. Это основные силы Зелёного Города отвлекали нелюдей.
– Давайте, парни, – скомандовал громким шёпотом командир второго батальон Роман Никитин – единственный действующий разведчик, прошедший горную подготовку ещё на Внешней Земле.
Он командовал операцией. Нельзя сказать, что все наши действия были не замечены нелюдями, – нашумели мы изрядно. Но пока они раскачались, пока поняли, откуда исходит опасность…
Снайперы сработали чётко, выбили нелюдей, стоявших открыто. Затем несколько разведчиков выстрелили из ампуломётов по укреплениям у подножия скалы, перед перевалом. Самодельные ампулы с горючей жидкостью попали точно в цель. Укрепления нелюдей были сделаны на совесть – углубления, выбитые в скале, окруженные настоящими бруствером, сложенным из камней, с проделанными бойницами. При этом всё хорошо замаскировано. Только если смотреть сверху, все сооружения эти были как на ладони, и ничем не защищены от обстрела. Ампулы вспыхнули рыжими искрами в окопах, вырубленных в скале, на камнях заплясало весёлое пламя, из укреплений потянулся белый дым. Донёсся рёв подожжённых нелюдей.
Под контролем Никитина несколько бойцов надевали на двух разведчиков альпинистское снаряжение. Соединив крепежи и тросы, один из альпинистов взял обычный автомат, а второй – детонационный шнур с двумя зарядами. Затем оба, держась за канаты, лихо прыгнули прямо со скалы. Контролируя спуск, разведчик с автоматом завис над входом в пещеру, в которой нелюди хранили боеприпасы, и бросил внутрь пару гранат. После дал знак второму. Я не знал этих парней, но работали они слаженно, хотя альпинистов среди разведчиков вроде не водилось.
Боец с детонационном шнуром завис точно перед чёрным входом в глубь скалы. Размахнувшись словно арканом, он забросил первый заряд, прикреплённый к самому концу шнура, как можно глубже в пещеру. Затем опустил ниже детонационный шнур, так чтобы второй заряд остался висеть прямо напротив зева пещеры.
Принцип работы был прост. При подрыве второй заряд, висевший снаружи, взрывался чуть раньше первого, в пещере. В результате ударная волна первого заряда отражается от ударной волны второго и уходит в глубь пещеры, быстро и гарантированно уничтожая всё, что окажется у неё на пути.
Разведчиков-альпинистов быстро подняли. Сапер, оставшийся на месте высадки, крутанул подрывную машинку, соединил клеммы.
Камень под ногами дрогнул. С оглушительным рёвом из пещеры вырвалась волна огня и дыма.
– Хорошо сработали, – сказал Никитин. – Теперь быстро занимаем оборону. Думаю, продержимся до утра, а там эти дебилы сообразят, во что они вляпались, и быстренько разбегутся.
Я посмотрел на Сэнсэя. На мой взгляд, сейчас была идеальная ситуация, чтобы быстренько погрузиться в дирижабль и улететь. Но Сэнсэй молчал, сложив руки на груди, смотрел туда, где основные силы Зелёного Города завязали бой с нелюдями.
– Товарищ майор, вижу несколько противников по опушке леса. Идут цепочкой прямо на нас, – доложил Никитину один из снайперов.
Я приложил бинокль к глазам и тоже увидел несколько десятков неандертальцев и снежных людей с автоматами. Они бежали по пологому склону перед подошвой горы. До нас им оставалось метров четыреста открытого пространства.
– Куда они прут? – спросил Никитин у Сэнсэя.
– Мы оказались между ними и их племенами с самками и детёнышами, а вдобавок за этой горой располагаются их капища. Как думаешь, куда они бегут?
– Вот оно как, – вымолвил бывший альпинист и закричал: – Разведчики, по местам, миномёты беглый огонь, «Утёсы» только по команде, безоткатку на изготовку. Быстро связь с дирижаблем!
Я лёг с автоматом за ближайшим камнем у края скалы, по бокам, кто как укрывшись, вся моя группа. А снежные люди, неандертальцы и тролли всё выбегали на склон. Среди их рядов поднимались редкие взрывы от мин, но остановить нелюдей это уже не могло. Миномёты у нас вообще имелись слабые, только восемьдесят второго калибра.
– Срочно начать эвакуацию! Опускай дирижабль! – кричал в рацию Никитин.
Со стороны нелюдей послышались первые выстрелы. Я поднял голову и увидел, как в бок дирижабля ударила очередь трассеров из крупнокалиберного пулемёта. Потом ещё.
«Кирдык, – подумал я, – внутри у него горючий газ, сейчас вспыхнет и на нас рухнет».
Но «Аполлон» загораться не стал, а резко дёрнул носом вверх, взревел моторами, так что оставшиеся тросы, которыми он был пришвартован, лопнули. А дирижабль, всё так же задрав нос, быстро полетел вверх.
Тем временем до первых из нелюдей осталось сто пятьдесят метров – восемь секунд их бега.
Разговаривавший с экипажем дирижабля Никитин осёкся и приказал:
– Огонь!!!
Фыркнула безоткатка, выпустив комету по толпе нелюдей. Разведчики разом выстрелили по набегавшим врагам. Длинные очереди изрядно проредили и даже притормозили их. Особенно хорошо была заметна работа «Утёсов».
Я разрядил рожок автомата меньше чем за секунду, потянулся за вторым, когда нелюди открыли ответную стрельбу. По-своему – от бедра и не целясь, зато длинными очередями. Это был шквал огня. Несколько сотен стволов поливали нас очередями. Далеко не все пули ложились даже в район скальной площадки, где мы держали оборону. Но, блин, их было так много, что нам хватало и тех, что летели в цель. Стрелок расчёта одного из «утёсов», продолжавший вести огонь, опрокинулся раненый, расчёт второго залёг и не поднимал голову, но сам пулемёт сбило и перевернуло шальной пулей. Я нырнул за камень и слушал, как о скалу звякают тысячи пуль. Надеялся только на то, что ни одна из них не срикошетит и не попадёт в меня. Не за себя было страшно – за ребят из группы и остальных разведчиков. Я им ещё пригожусь.
– Корректировщики, наводи огонь, – услышал я голос Никитина.
Моё сознание даже среди шума боя вычленяло необходимую, как оно полагало, информацию.
