— Обязательно, — начал отвечать Март, но тут их снова отвлекли.
К КПП стремительно подлетел роскошный алый кабриолет, из которого выпорхнула молодая дама.
— Прошу прощения, джентльмены, — с легким акцентом спросила их столь эффектно появившаяся иностранка, обволакивая всех тонким ароматом парфюма, — это вы уцелевшие члены экипажа «Аргуни»?
Уверенная в себе, необычайно красивая и, можно даже сказать, восхитительная. Элегантный и строгий английский костюм из светлой чесучи, который отлично подчеркивал достоинства ее фигуры. Изящные туфли на высоком каблуке словно продолжали идеальную линию стройных ног, перчатки обтягивали тонкие чувственные пальцы и запястья. Венчала все белая косынка из тончайшего шелкового газа, очень подходящая для быстрой езды в открытом автомобиле, которую девушка на ходу сняла, легким движением распустив узел и тряхнув затем освобожденной гривой светлых пышных волос.
Она буквально излучала мощный, почти физически ощутимый, флер эротизма и харизмы, которые, словно магнит, притягивали к ней людей. Английский выговор придавал ее и без того приятному голосу ни с чем не сравнимый шарм. Стоит ли удивляться, что суровые летчики не сумели устоять перед этой бездной обаяния, а юного Кима им просто придавило.
«Девяносто-шестьдесят-девяносто и внешность суперзвезды кино прошлого века, когда актрисы были женственны и загадочны, а актеры сильны и мужественны. Да плюс ко всему глаза зеленые, как у кошки. Сексбомба и мужская погибель…, — пролетело в голове Марта».
— Да, — приосанился первым пришедший в себя Степан, — а почему мадам этим интересуется?
— Вообще-то мадемуазель, — поправила его барышня таким строгим тоном, что всем присутствующим немедленно захотелось встать в угол и ждать неотвратимого наказания.
— Тем более, — ничуть не смутился Дугин, — кстати, меня зовут Степан, а вас?
— Аннабель Ли, — представилась в ответ красавица. — Я журналистка и хотела бы взять у вас интервью.
Бедный Степан не знал, что такое «интервью», но живое от природы воображение нарисовало ему столь увлекательную картину, что он готов был отправиться за таинственной иностранкой на край света.
— Что, прямо здесь? — нервно сглотнул он.
— Ну зачем же? — серебряным колокольчиком прозвенел смех молодой леди. — Давайте пройдем в какое-нибудь кафе, или как это здесь называется?
— Щиктан, — с готовностью подсказал только что вернувшийся в реальность второй техник.
— Вот и замечательно!
С некоторым запозданием, вслед за англичанкой, подкатил заурядного облика автомобиль, из которого вывалились двое молодцов в мятых костюмах и федорах, увешанные с ног до головы оборудованием. Первый был с микрофоном на длинной раздвижной штанге, в наушниках и с самым настоящим катушечным магнитофоном. Телефункен, размером с чемодан, висел на левом плече, от чего фигура его привычно и несколько смешно перекособочилась. На шее второго было несколько фотоаппаратов, одним из которых он тут же вооружился и принялся щелкать затвором.
— А вы, мальчики, тоже участники событий? — обернулась журналистка к откровенно разглядывающему ее Вахрамееву и все еще не отмершему от какого-то почти мистического восторга перед ее красотой Киму.
— Нет, — с трудом нашел в себе силы отказаться Март, старательно избегавший попадания в объектив камеры ее напарника. — Мы так, мимо проходили.
— Как жаль, — очаровательно улыбнулась она. — А ваш друг немой?
— К его глубочайшему сожалению, не ваш, — согласился с ней Мартемьян. — Просто он очарован вашим именем.
— Вот как, а что с моим именем?
— Ну, оно такое, как в стихотворении, — и он чуть нараспев прочел первое четверостишие:
«Это было когда-то, в далекой стране,
Где у берега спят корабли.
Там я девочку знал (это было давно),
И я звал ее Аннабель-Ли» [52].
— Кхм… ну и дальше по тексту мистера По…
— Браво! Но откуда вы знаете такие стихи, юноша? — искренне удивилась журналистка. — Кто вас научил?
— Наш духовник, отец Василий, — зачем-то брякнул Вахрамеев, вызвав еще один приступ смеха красавицы. — Гуд бай, леди. Оревуар. Прощайте, — несколько раз поклонился Март, потянув за собой безвольную тушку друга.
— Бай-бай! — помахала им на прощание мисс Ли и отправилась узнавать подробности гибели «Аргуни» вместе с техниками.
— Какая невероятная женщина! — простонал Витька, когда к нему вернулась способность произносить членораздельные звуки.
— И не говори, — вздохнул его приятель, в первый раз за все время после попадания почувствовавший такую тягу к противоположному полу.
В сущности, и оставшаяся в приюте Ефимия, и спасенная им Татьяна были весьма привлекательными девушками, вызывавшими в его юном теле взрыв гормонов, который не без труда купировал разум взрослого человека. Но вот такой квинтэссенции женской красоты, ума и обаяния он еще не встречал. И продлись их общение еще минуту, Март побежал бы за ней следом, не задумываясь о последствиях.
— Интересно, кто она? — запоздало поинтересовался Ким.
— Говорит, журналистка, — хмыкнул Вахрамеев. — Но скорее всего, шпионка!
— Почему?
— Как тебе сказать, брат… я бы ей военную тайну выдал! Вот просто с удовольствием, и не раз!
Не успев поведать товарищу о своих планах государственной измены, Март схватил его за руку и оттащил в сторону с проезжей части, с трудом увернувшись от промчавшихся один за другим четырех грузовиков с солдатами в кузовах.
— И куда так торопятся?! — едва не выругался он на безвестных водителей.
— Пусть их, — отмахнулся все еще пребывавший в любовной меланхолии Ким. — Мы теперь куда?
— Пока не знаю, но поближе к Итевону, — пожал плечами приятель, осматриваясь по сторонам.
Увы, и здесь, в самом центре столицы, ничего не напоминало будущий мегаполис. Разве что гора Намсан, на которой впоследствии построят телебашню, а на склонах и у подножья разобьют огромный парк, все так же равнодушно высилась над окрестностями.
По большому счету, единственным отличием корейских кварталов Сеула от портового Чемульпо было наличие общественного транспорта, а именно — трамвая. В остальном — по улицам его точно так же сновали, несмотря на осаду и военное положение, толпы куда-то спешащих местных жителей, а в многочисленных лавчонках торговали всякой всячиной.
Другое дело Итевон, примыкающий с востока к Йонсану и огромной российской авиабазе, — европейский сеттльмент, в котором уютно расположились посольства многих стран, а также бесчисленные представительства зарубежных торгово-промышленных компаний. Немного дальше на север можно было выйти к железнодорожному вокзалу, миновать монументальные комплексы посольств Российской империи и других великих держав, а всего через километр неспешной прогулки по широкому бульвару Седжон-Даеро добраться до дворца династии Чосон — Кёнбоккун. Здания здесь стояли по большей части европейские, улицы были широкими, а по тротуарам фланировали богато одетые дамы и господа. Лица, впрочем, у большинства были вполне чосонские.
Вся здешняя европеизированная география укладывалась словно бы в огромный треугольник, основанием своим опирающийся на реку Ханган, а вершиной во дворец короля Ли У [53]. Боковые грани на западе образовывало полотно железной дороги, а с другой стороны граница проходила по восточным склонам горы Намсан, с примостившимся поблизости буддийским университетом Тонгук.
Март сразу обратил внимание на рельсы, идущие посередине улицы. Вскоре, гремя на стыках, появился и трамвай. Друзья, больше из любопытства и желания оказаться как можно быстрее подальше от комендатуры, запрыгнули на подножку и проехали пару остановок по главной улице района, давшей имя всему району — Итевон.
