Нет, выбора не была. Едва гонец принес нам ужасные новости, как вдалеке прогремел самый настоящий взрыв, поднявший клоки земли, стоявших там стражей и всё в радиусе одного километра. Подобный исход застал меня врасплох по многим причинам, одна из которых заключалась в поспешности атаки, которую я предполагала увидеть позднее. Но, очевидно, с падением других регионов необходимость охранять Роузела в качестве возможной наживки отпала, в связи с чем было принято незамедлительное решение избавиться от надоедливого клочка оппозиции. Не думаю, что моему братцу пришлось бы распрощаться с жизнью, ведь, как мы уже говорили, новой власти будет не на руку, если падет вся старая аристократия, но его бы наверняка заставили бы принести клятву верности, угрожая безопасностью Розалии.
Как бы то ни было, карты совпали так, что прибыли мы и не вовремя, но и не поздно. Едва войска Аритьки показались на горизонте, метая огненные шары по поместью, Роузел незамедлительно собрал всех своих воинов, отдав уверенный приказ к отступлению. Действовал он четко, твердо и хладно, будто бы план был составлен давно, будто бы он только и ждал возможности избавиться от хвоста и исчезнуть с радаров вездесущих Императриц. Признаться, я была восхищена его навыками командира, с удовольствием понимая, что ныне вся ответственность лежит не на мне – всё же в последнее время груз итогового решения отдавил мои плечи.
Из окна я видела огромные воронки на том месте, где ранее цвели растения, вишневый сад полыхал ярким пламенем, заставляя обугленные стволы падать на взрытую землю. Сквозь завесу искр и пыли внутрь бежали стражи, хватая припасы, покоящиеся в холле, а в небе, закрытом от взора черной поволокой дыма, слышались ревущие драконы и виверны, смотрящие за тем, чтобы никто не покинул поместья. Но часть странных растений по периметру дома к моему удивлению и не собиралась увядать, наоборот, оказавшись посреди пламени, огромные цветки раскрыли лепестки, принявшись испускать чуть зеленоватый туман. Не будь у нашего рода своих секретов, мы были бы обречены, но и это нападение обжигало душу невысказанной трагичностью. Я выросла в этом доме, и всё здесь было родным и знакомым, несмотря на невеселые воспоминания: наши портреты, мягкие ковры, старые сервизы, потрепанные, но значимые гобелены, красивые витражи…Да, всё это ныне сгорит в пламени и не останется ничего, что напоминало бы о прошлых поколениях. Осознав это, я лишь отчаянно надеялась на то, что склеп неподалеку отсюда останется целым…
Мы вновь спустились в подвал, из которого вылезли этим утром, и вновь раскрыли дверь, уводящую в систему глубоких и длинных тоннелей. Часть воинов героически остались прикрывать наш тыл, так как стоило нам войти внутрь, как главная дверь с грохотом распахнулась, и встал вопрос о том, как выиграть хоть немного времени. Я даже подумать не могла, что люди, служащие роду Ебельманий такие самоотверженные и верные. Мы стремглав бросились бежать по туннелю, ведомые Роузелом и его старой картой. Я знала, что одна из дорог вела к Центру, куда нам более дороги не было. Иной путь уводил к Третьему сектору, ещё один – к лесу у Пятого региона, а другой – к болотам неподалеку от Второго. Выбор нового временного пристанища встал незамедлительно, так как болота всегда были самой непримечательной и запущенной областью, в которой мы могли бы сделать передышку и составить новый план. Вопрос был лишь в опасности этих самых болот, в которых кишели опасные насекомые, дикие животные и ядовитые травы.
Пока мы бежали по туннелю, мне казалось, что мы оказались в центре настоящей бомбардировки. Удары сотрясали землю, и она сыпалась нам на головы, пугая возможностью того, что глубины туннеля окажется недостаточно. Ведомые страхом, злобой и отчаянием, мы бежали вперед, задыхаясь от нехватки воздуха и сильного испуга – а все мы были сильно испуганы. Столь быстрая и неожиданная атака со стороны Аритьки подорвала уверенность в собственных силах, и мы лишь надеялись выбраться к болотам до того, как наш разум падет под сильным влиянием негативных чувств.
Закатное небо осветило серые лица лишь через два часа жуткой гонки. На ватных ногах мы тут же ступили в трясину, не посмев замедлить ход – в этот раз роль предводителя легла на мои плечи во избежание гибели в столь жутком месте. Используя дощатые настилы и постоянно проверяя глубину, мы все же вобрали в сапоги много воды, из-за чего идти было тяжело. Огромные комары старательно облепляли открытые участки тела, оставляя после себя большие зудящие шишки, и изредка недалеко что-то демонстративно баламутило воду, пугая неведением. На карте, что дал мне Роузел, я видела участок земли, где мы могли обосноваться на ночь, но путь до него был долгим.
Оранжевое небо, бросавшее на нашу группу красноватые блики, вдруг затянуло тучей. Подняв головы, мы с ужасом увидели над собой огромного дракона с всадником, вот только бежать куда-то было невозможно. Кругом ядовитые твари, повсюду глубокая трясина, в воде кишат рыбы, похожие на пираний, а путь наверх венчается пламенем огнедышащей ящерицы. Не успела я сориентироваться, как Авалон набросил мне на голову капюшон. Да, я помню, Императрицы не должны узнать о том, что я здесь, но разве сейчас это имеет смысл?
Очередной комар, севший на мою лодыжку, стремительно сократил расстояние между мнимым хладнокровием и настоящей паникой. Я вдруг поняла, что все те проблемы, которые случались со мной прежде, решались с помощью других. Законы и управление Мордором наладил Лайм, за сожженные поля отомстил Харон, организовав защиту, лекарство создал Азазель, сбежать от тюремщиков мне помогли контрабандисты, а избежать наказания правителей Зоэтии помог Авалон. Теперь же передо мной встал очевидный и ужасный факт того, что ждать помощи неоткуда. Я чувствовала себя, как добыча на открытом поле, – так же беззащитно, – и теперь сполна прочувствовала всю свою беспомощность.
Яркая вспышка осветила всё болото, и чьи-то мягкие руки вдруг толкнули меня вперед, прямо в глубокую воду.
***
Наверное, я была босиком. Ступая по мокрой листве, я смотрела на знакомый сад, уверенно продвигаясь к низенькой лавке, где я когда-то пила чай. Вдалеке шумно играли дети, и высокие подсолнухи устремляли солнечные лепестки к сияющему замку. В небе сияла яркая радуга, и рабочие, не замечая моего присутствия, с пыхтением выносили из главных дверей розовую мебель. Я села на лавку, краем глаза подмечая, что рядом сидит кто-то ещё.
– А мне нравился розовый цвет, – произнес знакомый грустный голос, и я, не оборачиваясь, отрицательно покачала головой.
– Слишком нежно. И когда его много – приторно.
– Ты не любишь нежности, да?
– Нет, не люблю.
– Мы сильно с тобой отличаемся.
Здесь я, наконец, повернула голову, встречаясь со своим зеркальным отображением. Мне улыбалась милая розоволосая девушка со сверкающими голубыми глазами. Её пышное розовое платье спадало на лавку многочисленными рюшами, а на боку сияла маленькая аккуратная корона, что словно бы придавала правлению отнюдь не серьезный характер. Она грустно улыбнулась и вдруг сгорбилась, потеряв всю аристократичную осанку и величие.
– Так приятно делать то, что хочется…Ты сильная, раз все эти правила нисколько не тревожат тебя.
– Ну, я умею пускать пыль в глаза.
Девушка рассмеялась, прикрывая ладошкой пухлые губы.
– Ты с самого начала шла против мира, да?
– Наверное…
– Трудно вот так исчезнуть из своего мира и попасть в совершенно иной, где тебе никто не рад…Ты уж прости меня, что я оставила тебе в наследство такой беспорядок.
Я внимательно вгляделась в своё же лицо. В своё? Нет-нет, кажется, я выглядела по-другому. Значит, это и есть Сисиль? Настоящая Сисиль? Действительно, слишком добрые глаза, пускай и уставшие, слишком ласковая улыбка…
– Тебе…не обидно, что я вот так заняла твое тело?
– Нет, – вновь улыбнулась она, – наверное, я даже рада, что все мои ошибки заслужили исправления. Пускай и не мной.
