Дальше «тридцать вторую» взялись активно исследовать, таскать оттуда всякие вещества и субстанции. Появились новые возможности, случилось несколько локальных прорывов в науке, в общем, все вроде даже штатно. Но это понравилось не всем. И появилось сопротивление. Цели которого...
Я почесал в затылке, вспоминая сбивчивые слова Федора, когда он вышел проводить меня за калитку.
— Мы правда пытались достучаться по-другому, — сказал он. — Писали в разные инстанции, рассказывали... Но никто не услышал. Так что теперь нам не остается ничего другого, кроме как в силу своих скромных возможностей мешать вашим исследованиям. Ну и пытаться найти, где стоит эта машина...
— Почему ты решил мне это все рассказать? — спросил я. — Вообще-то мне сейчас ничего не мешает сдать вашу шайку моему начальству и забыть весь этот мистический бред, который вы несли.
— Но ты ведь этого не сделаешь? — глаза Федора стали еще более больными, чем всегда. Если бы он был собакой, он бы сейчас униженно подметал хвостом асфальт.
Я пожал плечами и ничего не ответил.
Захотелось закурить.
Не расскажу. Потому что с моей стороны это будет очень тупо. Их точно больше, чем двое. И вряд ли в тот раз связанного Федора утащила от камня его бабушка.
Да и вообще меня не отпускало ощущение, что сегодня мне на уши повесили тонну лапши. Тра-ля-ля, мир мертвых, Сайво-камень, который защитит меня от голоса...
Я сунул руку в карман и потрогал еще раз этот камень.
Во всякие счастливые предметики я верил. Случалось и видеть, как они работают, и самому таскать всякое... Но подход ученых мне всегда был ближе. Непонятное явление, которое сложно описать имеющимися методами? Значит давайте придумаем новые методы, измерим, задокументируем, поставим на службу человечеству. Жертвы...
Я поежился. Холодно было, на самом деле. Хотелось уже пойти внутрь, в тепло. Но там меня немедленно втянут в общее веселье, и подумать не получится.
Жертвы — это плохо, конечно.
Но другая сторона — замереть в немом благоговении перед силами природы и ничего не предпринимать, потому что всегда так было — это вообще путь в никуда.
И все-таки... Зачем Федор притащил меня к своей бабушке? Чего они пытались от меня добиться? Вроде бы, ничего не потребовали, клятв молчать не взяли. Камешек... Я вытащил его из кармана. Может там микрофон, камера или еще что-то такое?
Я приблизил его к глазам и внимательно осмотрел. На вид, обычный булыжник, который подобрали на берегу Онеги и как попало оплели кожаным шнурком. Можно ли сунуть что-то внутрь?
Фиг знает...
— Я с тобой свяжусь, — сказал мне напоследок Федор перед тем, как скрыться в доме.
Свяжется он... Ну-ну.
По всему выходило, что я не верю этим двоим.
И склоняюсь к мысли, что передо мной разыграли какой-то плохо отрепетированный спектакль. С разговорами на чужом языке, многозначительными взглядами и приправой в виде местной мистики.
Мистика была лишней. Наверное, я бы воспринял это все ближе к сердцу, если бы они просто рассказали о том, что двинутая на науке советская власть совершенно не учла интересы местных обитателей и устроила тут свою цыганочку с выходом. Места тут, конечно, малолюдные, но не необитаемые же. Я прикинул еще раз карту «тридцать второй». Она занимала довольно обширное пространство. Там внутри должно было оказаться как минимум несколько населенных пунктов. Вместе с людьми. Интересно, что с ними случилось?
Проснулся я поздно. Что было вполне логично, вернулись мы вчера только к трем ночи, да и перед этим я несколько... эээ... перенапрягся. О чем напоминали ноющие в неожиданных местах мышцы. Надо будет насесть на Васю, чтобы он меня научил управлять «Кузнечиком» в нейтральной обстановке. Но не сегодня. Сегодня у меня был законный выходной, который я могу потратить на то, что мне хочется.
На завтрак я опоздал, так что пришлось сооружать еду из своих запасов. Ну и заодно попробую, что такое местные сублимированные продукты, коробку с которыми мне выдали почти в самом начале, но пока у меня так руки и не дошли их продегустировать.
Я по-быстрому размялся, помахал руками и ногами, разгоняя кровь. Принял контрастный душ, растерся жестким полотенцем. И вытащил из кухонного шкафа так и не распечатанную пока что коробку продуктов. «Рацион мужской на один месяц. Срок хранения не ограничен. Гост номер...» На ленте, запечатывающей коробку, — знак качества. Потянул за хлястик, на котором была надпись «открывать здесь». По идее, вслед за ним вся лента должна была легко оторваться, но что-то пошло не так, как обычно случается с такими упаковками. Я посмотрел на клочок хлястика, оставшийся в пальцах, и потянулся за ножом. Вспорол брюхо коробке, распахнул крышку.
Внутри была куча разномастных серебристых пакетиков. От больших, рамером с ладонь, до совсем крохотных. Взял первый попавшийся из больших.
Содержимое захрустело под нажимом. На этикетке написано: «Рагу мясное с овощами. Вскрыть упаковку, наполнить кипятком до метки, оставить на три минуты». Не, для завтрака, пожалуй, слишком. Значит нужен пакетик поменьше.
Вот например...
«Каша овсяная с ягодами. Вскрыть упаковку по линии с надписью „вскрывать здесь“, наполнить кипятком до метки, оставить на две минуты».
Доступно. Где тут у нас кипяток?
Через пять минут мой завтрак был готов. Вязкая пресноватая овсянка, напиток витаминизированный, отдаленно напоминающий кофе и полплитки шоколада.
Можно было обойтись и парой кусочков, но шоколад во всем этом наборе оказался единственным, что действительно было вкусно.
Остальное же...
Хотя чего я придираюсь? Подобная еда вовсе не должна быть кулинарным шедевром. Это хрючево должно быть питательным и простым в приготовлении. Питательно?
Я похлопал себя по животу. Ну да, жрать больше точно не хочется.
Ну что ж, вот у меня и есть свободное время, чтобы познакомиться, наконец, с местной версией интернета и пошариться в Большом Всесоюзном Информатории.
Я выкинул упаковки в нижний ящик кухонного шкафа. Как мне объяснили, выносить мусор тут не надо, два раза в сутки включается пневмосистема и сама все заберет. Мечта просто!
На самом деле, конструкция нашего жилого корпуса была много сложнее, чем казалась на первый взгляд. Кажется, при желании это обычное на вид кирпичное здание запросто могло превратиться в автономный жилой модуль, который будет вполне пригоден для жизни, даже если вокруг будет вакуум. Здесь имелась система очистки воздуха и воды, приглядевшись, можно заметить, что окна в нужный момент быстро закроют экраны. Прозрачные или нет, неясно, видно было только нижнюю часть рамы и паз, куда она должна была встать.
Ну и система утилизации мусора вот еще. Правда, мусор туда полагалось кидать не весь подряд, а только упаковку с маркировкой института.
Занимательно...
Как еще не сделали, что все здание при необходимости может под землю опуститься. Впрочем, ручаться в том, что оно этого действительно не может, я бы не стал.
Терминал информатория был устроен таким образом, что рядом с ним можно было только стоять. Вроде старых справочных на железнодорожных вокзалах.
Неудобно, трындец.
Наверное, так сделано, чтобы в «интернете» надолго не зависали. Получил ответы? Свободен.
Но меня такое положение дел не устраивало, так что я подтащил к терминалу стул, водрузил на него подушку и сложенное одеяло и взгромоздился сверху. Не очень устойчиво, но в любом случае лучше, чем стоять, переминаясь с ноги на ногу. Тем более, что я планировал как раз надолго зависнуть.
Тэкс, как у нас эта штука включается?
Ага. Большая зеленая кнопка.
Экран сразу же засветился, без всякой долгой загрузки. Карта Советского Союза и мерцающие в правом верхнем углу буковки «БВИ».
— Добрый день, Клим! — произнес приятный женский голос. — Что вы хотите узнать сегодня?
Я даже вздрогнул от неожиданности. Почему-то считал, что у этой штуки будет не голосовое управление. Никогда мне не нравились виртуальные помощники, я все как-то по старинке предпочитал, буквами на клаиватуре спрашивать.
