Терри не мог ответить, он был занят тем, что лежал, перегнувшись через борт шлюпки и истекая кровью, и трогал мёртвыми пальцами воду. Чей-то меткий выстрел достал его ещё в начале драки.
Я отчаянно надеялся, что девочка жива и дурак-отец всё-таки сумел её защитить, иначе всё напрасно. Или почти всё.
Береговая батарея снова выстрелила, две пушки ударили по очереди, отвечая бригантине. С земли стрелять неизмеримо проще, нежели с корабля, качающегося на волнах.
Из-за мыса наконец-то показался силуэт «Ориона», как раз вовремя, и только ему представилась возможность — Шон приказал открыть огонь. Шхуна дала бортовой залп, свинцовым дождём осыпая несчастный «Поцелуй Фортуны», зажатый со всех сторон.
— Будь ты проклят! — раненым медведем заревел Гилберт, размахивая шпагой крест-накрест.
Я ловко отбивал каждый удар, но перейти в контратаку так и не удавалось, всякий раз мне что-то мешало. В суматохе боя я даже не успевал выхватить пистолет, чтобы застрелить англичанина в лицо. Пули то и дело свистели над головами, дым и вонь сгоревшего пороха висели над пляжем, как утренний туман.
Крики раненых и разъярённые вопли пиратов далеко разносились над побережьем Грейт Берда, и я готов был поклясться, что раньше этот остров не бывал свидетелем столь ожесточённой схватки. Дрались не на жизнь, а на смерть, и мы, и англичане, понимая, что исход может быть только один.
Семейство д`Эрве, как я понял, затаилось на дне шлюпки, никаким образом не пытаясь помочь ни тем, ни другим. Папаша явно был не из храбрецов.
А на «Поцелуе Фортуны» спешно поднимали якорь, не то пытаясь удрать, бросив капитана и половину команды, не то пытаясь развернуться бортом к шхуне, как к более опасному противнику, и ударить из всех пушек.
Перевес всё-таки был на нашей стороне, внезапность и стремительность сделали половину дела, теперь нам нужно было только довершить начатое. Англичане на берегу падали один за другим, всё-таки иногда забирая с собой соперников, но мы уже явно начали побеждать.
На Гилберта вместе со мной набросился Жорж, размахивая коротким катлассом и выкрикивая оскорбления на французском.
— Дерьмоголовый английский скот! Чтоб тебе провалиться, мерзкий выкормыш гнилой селёдки! — вопил он.
Его помощь наконец позволила и мне перейти в атаку. Я вспомнил всё, чему учил меня Робер, все трюки, обманные манёвры и подлянки, применяя весь арсенал приёмов. Гилберт был хорош, хотя фехтовал он не так красиво и эффектно как Франсуа де Валь. Но против двоих он не тянул.
Несколько раз его удалось достать, но пара глубоких порезов скорее разозлили его, чем нанесли хоть какой-то вред. Я решил, что с этим пора заканчивать, драка и так затянулась. Я вытащил пистолет, взвёл курок и выстрелил, вышибая Гилберту мозги, бесчестно, но эффективно.
Остальных англичан методично добивали, не щадя никого, ни раненых, ни тех, кто прикидывался раненым или мёртвым. Я окинул взглядом пляж, посмотрел на корабли, перестреливающиеся в бухте. Шхуна и бригантина держались друг от друга на расстоянии, не рискуя сближаться и идти на абордаж, и поэтому поливали друг друга из всех орудий.
— Парни! По шлюпкам! — прокричал я. — Вы же не хотите пропустить всё веселье?!
Мы рванули к воде, вытащили дрожащее и испуганное семейство д`Эрве из шлюпки.
— Жорж, веди обоих на южную сторону, береги как зеницу ока! — приказал я.
Буканьер ухмыльнулся, схватил Луи-Армана-Готье д`Эрве за локоть и потащил в джунгли. Девочка зарыдала от страха ещё сильнее, но перечить ужасным пиратам не мог никто из них. Тем более после того, что они видели.
Две шлюпки столкнули в воду, уцелевшие буканьеры запрыгнули внутрь, и мы погребли к бригантине, на помощь к Шону. Я надеялся, что он заметит наш манёвр и решится на абордаж.
К счастью, канонирам «Поцелуя Фортуны» было не до нас, они были слишком заняты артиллерийской дуэлью с «Орионом» и береговой батареей.
— Поднажмите, ребятки, а то мистер Келли без нас не справится! — прокричал я.
В крови кипел адреналин, вынужденная передышка не могла меня успокоить, и я с трудом мог усидеть на месте. Чтобы занять руки хоть чем-то, принялся перезаряжать пистолеты, хищно поглядывая на бригантину. Многие были заняты тем же самым. Лучше потратить свободную минутку с пользой.
Две шлюпки потихоньку подползали к корме «Поцелуя Фортуны», шхуна готовилась к абордажу, пытаясь встать борт к борту с бригантиной. Громыхнули пушки «Ориона», залп картечи прошёлся над палубой англичанина, выметая всё, что стояло на пути. Мы в шлюпках были укрыты от залпа, высокий силуэт бригантины надёжно скрывал нас от случайного дружественного огня, и пули с ядрами свистели высоко над нашими головами.
Полетели кошки, цепляясь за такелаж и борта, и со стороны это смотрелось гораздо эпичнее и зрелищнее, чем с корабля. Бригантина и шхуна стукнулись бортами, и в этот момент как раз подоспели мы, прямо из шлюпок забираясь на борт. Я вытащил палаш и бросился на врагов.
— Смерть англичанам! — заорал я, и мой клич подхватили со всех сторон, вселяя ужас в сердца врагов.
Команда «Поцелуя Фортуны» даже не сразу поняла, что они окружены, и нескольких матросов удалось прикончить в спины, пока они были заняты дракой с абордажной командой. Но как только они поняли, то встали спинами друг к другу, с упорством обречённых отражая наш натиск. Их всех просто расстреляли из ружей.
Палуба бригантины была залита кровью и усеяна щепками, порванный такелаж трепало на ветру, фок, оглушительно хлопая, развевался в воздухе огромным белым полотнищем, каким-то чудом держась на рее одним углом. На первый взгляд, разруха полная, но я видел, что это всё легко устранимо.
Флибустьеры прошлись по палубе, добивая раненых, кто-то уже потрошил карманы и пояса убитых. Тех, кого уже обобрали, выбрасывали за борт, чтобы не занимали место. Ко мне подошёл Шон, чуть пошатываясь, он весь был залит кровью, но, похоже, чужой.
— Всё как по маслу, кэп, — выдохнул он.
— Всё как по маслу, дружище, — сказал я. — Это победа, господа!
Глава 50
Я прошёлся по палубе бригантины, хозяйским взором осматривая всё вокруг, заглянул на орудийную палубу и в кают-компанию. На корабле, похоже, царила железная дисциплина, везде была чистота и порядок. Бригантина была несколько больше «Ориона», и пушек в сумме здесь было двадцать штук, серьёзная сила. По восемь с каждого борта, две погонные и две ретирадные, так что корабль был защищён со всех сторон.
Англичан прибили всех, никакой жалости. Они бы тоже не церемонились.
Пока пираты занимались отъёмом денег и драгоценностей у мёртвых, мы с Шоном, по обыкновению, спустились в трюм. Поглядеть, чего интересного для нас припрятал Джон Гилберт.
В трюме царила тишина, абсолютно несвойственная деревянным кораблям. Стройные ряды новеньких деревянных ящиков тянулись вдоль бортов. Ящики были длинные и прямоугольные, как небольшие гробики.
— Надеюсь, тут было не вино, — хохотнул Шон.
— Я бы очень удивился, — хмыкнул я. — Давай вскроем один.
Выбрали, сняли с груды остальных точно таких же ящиков. На крышке оказалось выжженное клеймо с изображением короны. Я довольно ухмыльнулся, Шон вскрыл ящик, не дожидаясь команды. Внутри оказались новенькие мушкеты, сверкающие воронёными стволами, смазанные маслом. Шон присвистнул и улыбнулся. Приз и в самом деле отличный.
— Каждому хватит и ещё останется, — прикинул я.
— Аж душу греет, — сказал Шон. — Особенно зная, что мы их спёрли у королевского капера, а значит, у самого короля.
— Ты, кстати, заметил, что тут ни одной крысы на борту нет? — спросил я, закрывая ящик.
— Да быть не может, — сказал Шон. — Не бывает такого.
— Прислушайся, присмотрись, их нет, — сказал я.
Мы притихли оба, пытаясь расслышать писк и копошение в темноте, которые были абсолютно в каждом трюме. Но почему-то не здесь.
— Бесовщина какая-то, — протянул ирландец.
