Фараон - Дмитрий Викторович Распопов

— Позовите Рехмира, — бросил я сопровождающим меня военным и те быстро нашли его, привычно занятым делами поместья.

— Мой царь, — поклонился он, когда подошёл ближе.

— Собирайся, вы с Иамунеджехом едете опять в столицу: договорись взять или купить у дяди сто полных комплектов вооружения для воинов. Нужны тридцать луков, пару колчанов стрел к каждому, а также семьдесят щитов и копий.

— Иду собираться Твоё величество, — поклонился он и заторопился к дому.

— И ты ведь понимаешь, что головой за него отвечаешь? — поинтересовался я у Иамунеджеха, показав рукой на уходящего парня, — нам хватает сейчас того, что у Усерамона сына украли. Не потеряйте ещё и его племянника.

— Конечно мой царь, — склонился бывший военачальник, — я возьму с собой четырёх людей.

— Да, со мной останется Минмос со своими родными, — согласился я, — в поместье я в большей безопасности, чем будете вы в дороге.

— С твоего позволения, пойду их предупрежу, чтобы собирались, лодку мы специально не отпускали, ожидая твоего приказа, — сказал он и я ответил, что разумеется, они должны отплыть как можно скорее.

Оставшись наедине с Минмосом, я кивнул, видя его заинтересованный взгляд.

— Что такое?

— Ты говорил о ста комплектах, мой царь, — улыбнулся он, — это ведь те твои нубийские рабы? Ты о них подумал?

— Да, идём посмотрим, кто из них откажется получить свободу, — хмыкнул я.

По моему приказу уже через полчаса всех темнокожих рабов купленных Рехмиром, собрали перед домом, усадив на землю. Но стоило показаться мне, как они тут же перестали разговаривать, а сев на колени, опустили головы к земле. Так происходило всегда, когда я оказывался рядом.

— Буду краток, — я обратился к ним, чуть повысив голос, — кто из вас готов стать снова свободным и сражаться, может поднять руку.

Минмос стоявший рядом перевёл им мои слова и моментально вверх взметнулся лес чёрных рук, отказавшихся не было ни одного.

— Тогда поднимайтесь с колен, негоже воинам царя сидеть на земле, — я сделал жест рукой, — оружие для вас прибудет через какое-то время, поэтому я хочу посмотреть, на что вы вообще способны.

Нубийцы мигом взметнулись с земли, смотря на меня блестящими от радости глазами.

— Минмос, скажи, пусть разделятся на два отряда, возьмут в руки простые палки и покажут, как они обычно воюют.

Для этого нам потребовалось ещё время, пока бывшие рабы делились на два примерно равных отряда и под руководством двух вождей показали мне примитивную битву под названием: стреляй из лука, пока не кончатся стрелы, а потом тыкай во врага копьём, прикрываясь щитом, пока он не умрёт. Ни о какой слаженности речи не шло, когда они, покидав в друг друга палки, изображая ими стрелы, сошлись затем в рукопашном бою, всё мигом разделилось на одиночные схватки, а тот кто выжил, тут же бросался помогать своим товарищам.

Для человека, который занял первое место в московской олимпиаде по истории посвящённой Риму от сенатской республики до конца Византийской империи — это всё казалось уличной дракой, а не сражением, каким я привык видеть у тех же реконструкторов.

— Ладно, хватит, — прекратил я безобразие, повернувшись к Минмосу.

— Насколько я помню по твоим рассказам, у вас ровно также всё это происходит? Только сначала стрелами и дротиками забрасывают врага с колесниц, а затем, когда боезапас кончается в дело вступают пехотинцы с щитами и топорами?

— Если всё сильно упростить, то всё верно мой царь, — с лёгкой улыбкой он склонил голову.

— Так дело не пойдёт, — я покачал головой, — если врагов будет больше, чем нас, не говоря уже о том, что у нас всего четыре боевых колесницы, то боюсь, как бы мы сами не стали добычей у этих кочевников.

— Как тогда хочет сделать Твоё величество? — заинтересовался у меня Минмос.

— Как нужно, — уклончиво сказал я, — прикажи всем выстругать по нормальной палке в правую руку и маленькой в левую, которая будет изображать щит. На всё даю время до завтрашнего утра. Пусть готовятся, я им покажу, что такое римский легион.

Минмос заинтересовался, но переспрашивать не стал.

Утром всех бывших рабов организованно покормили и выдали с собой по свёртку с лепёшкой и куском мяса, а также глиняной флягой с водой. Я вчера специально об этом попросил помощника Рехмира. Пока Минмос договаривался со стражей о том, что царь хочет прогуляться в окружении доверенных людей, я построил всех в одну чуть увеличенную центурию, десять рядов по десять человек, ровными рядами. Ну как ровными. Глядя на колышущуюся туда-сюда массу людей, которые стоя на месте не могли выдержать построение, я понял, что всё может быть куда хуже, чем я думал вначале. Что такое дисциплина, тут похоже ещё не знали.

Когда Минмос вернулся, сказав, что стражники уговорились только с тем условием, что от них с нами пойдёт сопровождение, но я отмахнулся, ничего секретного в этом походе не будет. Единственная задача, которая сейчас передо мной стояла — это привить дисциплину людям, а также чтобы они привыкли быть плечом к плечу друг с другом. Едва мы вышли из поместья, то строй ожидаемо развалился, стоило только моим бравым воином зашагать вместе в сторону саванны. Кто-то пошёл быстрее, кто-то медленнее, кто-то вообще перешёл в другое место, чтобы поговорить со своими приятелями. Нубийцы радовались уже тому, что не нужно было работать, а можно было просто гулять.

— Минмос возьми хлысты, — видя это всё безобразие нахмурился я, — приведите всё в тот вид, что я построил перед выходом.

— Да мой царь, — широко улыбнулся он и вскоре две колесницы с разных сторон стали ездит вперёд-назад, осыпая тяжёлыми ударами бичей из кожи гиппопотама нестройную толпу людей, которых сейчас трудно было назвать войском.

Я сам шёл пешком впереди, поскольку утром не только побегал и позанимался, но и хорошо позавтракал, так что оставив колесницы для Минмоса, я шёл и шёл вперёд, а за мной колыхающимся стадом шли люди. Неладное они заподозрили, когда мы отмахали километров пять, не меньше, а я всё так же неутомимо шёл вперёд, помахивая палочкой. На седьмом километре люди стали валиться на землю и Минмос с радостью оповещал их, что царь распорядился всех упавших, тогда нести на себе. Я даже не поворачивался назад, чтобы посмотреть, идёт ли кто за мной, поскольку колесницы было слышно издалека, как впрочем и постоянные удары хлыстов.

Решив, что пожалуй тридцать километров на сегодня будет перебором, я остановился, когда мы прошли примерно десять.