Офицеры специальной разведывательной группы, которая попала в плен в сорок втором году, показали, что на территории Финляндии находится законсервированный бункер. Бункер расположен в труднодоступном месте на побережье озера Пурувеси и доступ в него заминирован несколькими офицерами из состава разведгруппы. В самом бункере были оставлены секретные документы и информация о месте хранения ценного груза, пропавшего под Ленинградом в сорок первом году во время эвакуации.
Колонна с огромным количеством предметов искусства, золота и драгоценных камней действительно пропала во время бегства партийных функционеров «Советов» и до того времени так и не была найдена. Для проверки этой информации под руководством Дымкова была создана оперативная группа, состоящая из сотрудников СМЕРШ и якобы завербованных пленных немецких офицеров в количестве шести человек. Группа была усилена разведчиками Северо-Западного фронта и переправлена в Финляндию.
Через четыре дня из московского управления НКВД прилетела следственная группа для задержания Дымкова, но разведгруппа на связь так и не вышла. Как оказалось, в НКВД не располагают ни одной подлинной фотографией подполковника. Дымков очень не любил фотографироваться. Фотография в личном деле управления была похищена вместе со всеми данными, а в личном деле в управлении в Москве оказалась фотография другого человека, только слегка похожего на подполковника.
Следствие было проведено мгновенно и было выявлено большое количество шокирующих фактов. В частности, Дымков просто сорил крупными суммами денег и золотом. Было выявлено огромное количество платных агентов Дымкова, и один из них на допросе показал, что именно капитан Дымков в сорок первом году организовал похищение колонны с эвакуированными ценностями.
Причём Дымков сам же это золото и разыскивал, нашёл несколько ящиков с позолоченной посудой, был в очередной раз ранен и попал в госпиталь. За поиск драгоценностей Дымков получил ещё один орден, а всех остальных сотрудников НКВД, искавших колонну, через некоторое время расстреляли за утерю всяческих следов драгоценного груза.
Вследствие допросов выяснилось, что Дымков действительно вредил Советам как, только мог. До декабря сорок третьего года различными диверсионными группами Дымкова было взорвано семь стратегически важных мостов, пущено под откос несколько десятков поездов, ограблено восемнадцать сберкасс и прочее. Описание его подрывной деятельности составило двести сорок девять листов, притом, что у себя на службе Дымков считался образцовым командиром и действительно был в управлении инструктором по рукопашному бою.
На поиски пропавшей группы Дымкова советское командование посылало ещё четыре разведгруппы, которые пропали, так же, как и первая. На сегодняшний день подполковника Дымкова разыскивают все спецслужбы Советского Союза, и несмотря на то, что со времени начала поисков никаких следов Дымкова обнаружено не было, прекращать его розыск никто не собирается.
Появление Дымкова в Буэнос-Айресе тоже было необычным. Вальтер Рихтер легально приехал в Аргентину из Венесуэлы в начале сорок третьего года, но дело в том, что Дымков — Рихтер в это время геройствовал в России. Выяснить, как это произошло, не представлялось возможным. Чиновники, выдававшие документы неожиданно один за другим скончались. Кто-то отравился дома, кого-то после ресторана зарезали грабители, а кто-то просто пропал и до сих пор, о нём ничего не было известно. Откуда Рихтер приехал в Венесуэлу, также выяснить не удалось.
Наиболее близкие помощники Рихтера в Буэнос-Айресе оказались не менее интересными людьми. Лейтенант итальянских карабинеров Луиджи Дамато в составе своего батальона участвовал в расстреле пленных английских и американских лётчиков.
Подлинного имени ближайшего помощника Рихтера Курта Беста выяснить не представлялось возможным, но подготовка его была характерна для разведывательных подразделений Вермахта.
Третий помощник, работающий в оружейном магазине, судя по характерным выражениям, был в прошлом суперкарго одного из торговых судов, но какой страны выяснить также не представлялось возможным.
Четвёртый. Отто Хармель, вероятнее всего в прошлом был офицером Вермахта, получившим тяжёлые осколочные ранения. У него были раздроблены кости ног, повреждены сухожилия, изуродована кисть левой руки и обезображено лицо.
Человек, на которого сослался Рихтер на самом деле жил в Лондоне и действительно был связан с «Лерман Центром». Более того бывший капитан латвийского генерального штаба Алексей Петрович Елагин был одним из самых опытных латвийских разведчиков. Для связи с ним Рихтер передал половину неровно обрезанной монеты Российской Империи и свою фотографию, сделанную на берегу океана пояснив, что это вторая часть пароля.
К сожалению, связаться с Елагиным пока не представлялось возможным. Елагин с семьёй находился на островах «Лерман Центра», где компания строила резиденцию для матери Елагина княгини Елецкой. Так, по крайней мере, писали лондонские газеты.
Выяснилось также, что Елагин был инструктором разведовательно-диверсионной школы латвийского генерального штаба, в которой длительное время работал сотрудник специального разведывательного отдела РСХА штурмбаннфюрер СС Вальтер Нойманн. Елагин был личным помощником Нойманна и по слухам его ближайшим другом. В сентябре сорок первого года Нойманн погиб во время нападения на разведывательно-диверсионную школу, сам Елагин был тяжело ранен в ногу, а позднее допрошен в гестапо.
В результате допроса Елагин был покалечен, долгое время лечился и в конце сорок второго года отправлен в Лондон для проверки разведывательной сети Вальтера Нойманна. Через некоторое время после прибытия Елагин в одностороннем порядке прервал все контакты с резидентами Абвера, сопровождавшими его, исчез и появился только в конце сорок пятого года под именем Джеймса Клевери.
Для встречи с Елагиным в Лондон был отправлен бывший сотрудник специального разведывательного отдела РСХА, офицер по особым поручениям бригадефюрера СС Гельмута Штолька, гауптштурмфюрер СС Курт Бонке, лично знавший Елагина и Нойманна и курировавший отправку Елагина в Лондон. Сейчас оберштурмбанфюрер СС Курт Бонке под именем Дерлиса Вальденса проживает в Парагвае и вылетел в Лондон по первому же требованию.
Елагин появился в Лондоне семнадцатого мая, прилетев на самолёте «Лерман Центра», но встретиться с ним частным порядком Бонке не удалось. И Елагин, и княгиня Елецкая, и чета старших Лерманов вели затворнический образ жизни и круглосуточно охранялись высокопрофессиональной охраной Частной Военной Компании «Лерман Центра». Поэтому Бонке пришлось ехать в резиденцию княгини Елецкой, в которой постоянно жила семья Елагина.
Резиденция находилась в четырёхстах километрах от Лондона в огромном старинном замке подаренном княгине Елецкой королём Великобритании, и располагавшемся совсем рядом с постоянно строящимися заводами компании «Лерман Центр». Передав охране обрезанную монету, Бонке попал в замок только через сорок минут, но сразу к Елагину его не пустили, тщательно обыскав и освободив Бонке от лишних, по мнению охраны, предметов.
Елагин принял Бонке в небольшом уютном зале увешанным самым разнообразным холодным оружием. Наследник громадного замка сидел в инвалидном кресле у камина с бокалом коньяка и рассматривал нож, отобранный у Бонке охраной. Выглядел он сильно постаревшим. Ноги у него были накрыты пледом, на плечи накинут тёплый вязаный жакет, а рядом с креслом стояли двое сотрудников его личной охраны. При виде Бонке Елагин непринуждённо сказал по-немецки.
— Какая интересная форма ножа господин Вальденс. Вы всегда его с собой носите? Вообще-то два метательных ножа и удавка весьма странный набор для деловой беседы. Вы не находите? Впрочем, не обращайте внимания на старика, это просто мысли вслух.
Так что привело вас ко мне? Вы принесли мне весьма любопытный сувенир. Память о моей прошлой жизни. Прошу вас присаживайтесь. — Елагин мимолётно улыбнулся, и указал на стол. На столе лежали две половины монеты, полностью дополнявшие друг друга.
