— В нашем Горьком обстановка не лучше, — продолжил Юшков. — Даже еще похуже. У нас есть несколько поселков на окраине города, которые присоединены к нему, так там разгул бандитизма просто дикий. Врываются в дома и убивают всех на месте, никого не щадят, ни детей, ни стариков, ни женщин.
Он посмотрел на меня пристально и закончил:
— Сейчас идет другая война, с преступностью. Непримиримая и беспощадная. Руководство страны поставило задачу в кратчайшие сроки ликвидировать криминал. И нам нужны такие люди, как ты, Ломов. Очень нужны.
Глава 3. Иногда для того, чтобы отвлечься, надо разгрести кучу дел
Речь получилась убедительная. Может быть, мне следовало пустить горестную слезу, но я не умел плакать. От слова совсем.
Эту досадную особенность я обнаружил в себе, когда у меня пропал пес Пират, еще когда был школьником, там, в будущем. В таком далеком и недостижимом будущем. Переживал очень сильно, но плакать не мог. Не получалось.
Потом, когда умерли бабушка и дедушка, я все равно не мог выдавить из себя и слезинки. Ходил с сухими глазами, как бездушная скотина.
Мне даже двоюродная сестра из Саратова заметила, что не мешало бы хотя бы для вида всплакнуть. Но зато потом, помнится, когда все родственники и знакомые разъехались и я остался один, то целые сутки напролет выл волком в подушку.
— Ну что же, я готов, — ответил я на лекцию Юры. — Тем более, что в будущем я и так работал в поли…, в правоохранительных органах. И ломал всяких волков, на это меня долго натаскивали. Так что да, вы обратились по адресу.
Юшков кивнул. Он и не сомневался в моем согласии. А мне и в самом деле некуда было деваться. Либо я сейчас присоединяюсь к моим советским коллегам, либо отправляюсь за решетку, как чертовски подозрительный тип и враг народа.
Даже если Юшков меня отпустит, рано или поздно я все равно туда попаду, потому что у меня нет самого главного — документов. Про это я и напомнил своему новому товарищу.
— Ты все-таки упорно цепляешься за свою выдумку, — Юшков сокрушенно покачал головой. — Хватит уже играть в эти дурацкие игры, не смешно, если честно. Ты весь ободранный, исцарапанный и в грязной одежде. Возможно, ты и в самом деле попал в какую-то плохую историю, например, напился, подрался и потерял документы. Так просто скажи правду и не надо выдумывать небылицы.
Я не стал улыбаться.
— Иногда глупые небылицы реальнее самой настоящей правды.
После завершения всех процедур мы поехали в районный отдел милиции. Огородников, тот самый суровый лысый майор, отвечал за уголовный розыск и Юшков находился у него в подчинении.
Он переговорил с майором насчет меня с глазу на глаз, а потом Огородников позвал меня и сообщил, что я могу оставаться в отделе. О том, что Юшков сказал начальнику, я до поры до времени не знал, но предполагал, что он состряпал правдоподобную байку о том, что я работал в органах недавно и повздорил с руководством. Кроме того, недавно в Ленинском районе очень удачно сгорел архив и Юшков объяснил, что именно тогда пропало мое дело.
— Я много на себя взял, — сказал он, когда мы вышли от начальника и на время остались одни в кабинете. — Но я исхожу из того, что ты сегодня спас мне жизнь. И не только мне, да и другим, иначе нам пришлось бы туго. Поэтому я склонен тебе доверять.
Так моя судьба временно устроилась и я был пока что определен внештатником. Юшков созвонился с паспортным отделом и мне выписали справку об утере документов. Как легализоваться в этом мире для меня все еще оставалось глубочайшей загадкой, но сейчас я мог хотя бы вздохнуть спокойно.
Линией уголовного розыска ведал Огородников, в подчинении у него было трое человек.
Юшков Юра был самым болтливым из них, любил обсудить все новости, посмаковать последние городские сплетни и еще, судя по всему, был охоч до женского пола. Свои густые усы он то и дело поглаживал, чистую, без единой пылинки форму носил с артистизмом и изяществом. Перевелся он в Горький из Ленинграда в прошлом году и не очень любил рассказывать, по какой такой причине это произошло.
Другим сотрудником был Молчанов Коля. Этот соответствовал своей фамилии, был полной противоположностью Юшкова. Высокий, немолодой уже, седовласый, в милицию он пришел из пожарной службы. Обычно всегда сидел за своим столом и скрупулезно заполнял бумаги. В разговорах участвовал редко, только посмеивался и похмыкивал.
Ну, а третьим был молодой сотрудник, Антон Гущин, быстрый и проворный. Похож на моего шустрого друга Ильюху, такой же пробивной и умелый. Этот мог найти контакт с любым человеком.
Помимо них, для расследования важных дел и организации охоты на бандформирования отделу разрешалось привлекать других сотрудников, с благословения начальства, разумеется.
Впрочем, едва мы познакомились, как Огородников снова поручил нам выехать по новому делу.
— Произошло убийство священника Троицкой церкви, — неторопливо и веско сказал майор. — Я сейчас еду в горком по вопросам создания транспортной милиции, а вы езжайте, осмотритесь там. Идеологический сектор с меня шкуру сдерет, если мы не найдем убийц. Причем в самое ближайшее время.
Уже в машине Юшков сначала задумчиво молчал и только когда мы проехали половину пути, оживился. Я смотрел на улицы города и дивился, какой он сейчас весь малоэтажный и притихший.
Людей на улицах мало, машин еще меньше. Автобусы разъезжали по дорогам, развозя пассажиров. Повсюду шла стройка, после суровой зимы и прошедшей войны люди потихоньку восстанавливали город. Насколько я знал, его не раз подвергли обстрелам и налетам.
— Там наверняка грабеж, — сказал Юшков задумчиво. — Церковь — это богатая организация, даже в наши дни. Как-то выживают попы, спекулируют на суевериях неграмотного народа. Наверное, кто-то соблазнился церковной казной, отец Алексей застал воров на месте преступления и его порешили. Эх, хороший был человек, хоть и поп.
Я поглядел на его округлый профиль. Я сидел один сзади, широко расставив ноги, потому что мне было мало места, а Юшков забрался вперед, рядом с водителем, дядей Мишей.
— А ты что же, атеист, что ли? — громко спросил я. — В бога не веришь?
Юшков оглянулся на меня, перемигнулся с водителем.
— Ну да, а как же еще? Религия — опиум для народа. Сколько веков с ее помощью держали в рабстве трудящихся, а? Знаешь, какие богатства церковь накопила?
Да, точно, ведь в советское время все были материалистами и атеистами. Для меня, с малолетства почтительно взиравшего на лики святых в церкви, было дико слышать такие рассуждения.
— Меня мама по-другому учила, — сказал я упрямо. — У нас религия не под запретом.
Юшков покосился на водителя, который навострил уши и примирительно сказал:
— Если мы с тобой начнем дискуссию перед тем, как едем расследовать убийство священника, то добра от этого не жди. Мы с тобой об этом потом поговорим. Устроим диспут, так сказать.
Троицкая церковь располагалась в селе Высоково, неподалеку от Горького. Желтые небольшие здания, ворота в виде арки. Во дворе стояла небольшая группа людей.
Вход оцеплен, возле молельного зала стоял постовой, никого не пускал внутрь. Юшков показал удостоверение и мы вошли внутрь.
Священника убили в собственной келье. Когда мы увидели скрюченное тело пожилого мужчины, привязанное к стулу, Юшков нахмурился. Да и я тоже был поражен.
— Оказывается, это не просто грабеж, — сказал Юшков и подошел ближе. — Ты смотри, его же пытали. Наверняка хотели узнать, где спрятана казна. Я же говорю, церковь — богатая контора. Вся страна в руинах, а у них подвалы ломятся от золота.
Меня его агрессия по отношению к религии раздражала, но я пока что помалкивал. Во-первых, не то у меня сейчас положение, чтобы спорить насчет религии. Если буду слишком ерепениться, меня живо выпрут из органов.
А во-вторых, жизнь сейчас такая, как я понимаю. Люди верят в мощь науки, в технический прогресс, в силу разума. Они сейчас считают, что этого достаточно, для того, чтобы на земле наступил рай. Насчет экологии никто не задумывался.
