остановилась. Никогда ещё не слыхала она такого странного эха. Однако мало ли что может показаться? Может быть, она попросту ослышалась!
А вот дверь заинтересовала её. Дело было даже не в резьбе, украшавшей поверхность, а в надписи, сделанной замысловатыми, но какими-то знакомыми буквами. Подойдя поближе, Анджелика с удивлением обнаружила, что понимает эту сложную вязь! Написано, (точнее вырезано), на двери было следующее:
"О прекрасное создание, способное к высшему осознанию чувств! Войди в эту дверь и приобщись к божественным творениям, достойным внимания истинных ценителей!"
Ничего не поняв из прочитанного, Анджелика положила руку на ручку двери, и легонько нажала. Дверь открылась беззвучно, и девушка переступила порог. Она очутилась в небольшой галерее, в какой обычно выставляются произведения искусства. В отличие от коридора, тут на полу не было ковра.
Пол был из гладкого отполированного до зеркального блеска мрамора. Здесь и в самом деле стояли скульптуры. Их было немного, всего четыре. Ближайшая изображала орла, в полёте, высматривающего добычу. Скульптура была настолько выразительной, что не верилось в её искусственность – орёл явно собирался ринуться камнем вниз на ничего не подозревающую жертву. Другая представляла собой арфу. Потрясающе, но вся она, даже струны, были сделаны из розового камня, и хоть не было слышно ни звука, девушка готова была поклясться, что различает какую-то мелодию! Следующая – кисть винограда и различные фрукты в вазочке на
столике. Они дышали жизнью, сладостью, и манили, наполняли рот слюной! Не верилось, что они не настоящие, и, тем не менее, это тоже был камень. Последняя была, наверное, самой тонкой работой, потому, что это был розовый куст, в натуральную величину, украшенный распустившимися цветами и бутонами. Анджелика смотрела и чувствовала их аромат, хотя никакого аромата не было. Она хотела подойти поближе, и лучше разглядеть эти дивные розы, но тут…
Густой сладкий туман опустился на сознание девушки, и она покачнулась. Её подхватили и не дали упасть чьи-то тёплые ласковые руки. Мужские руки. Они придержали её за плечи, погладили по спине, по шее, по груди. Это было так приятно, что Анджелика прикрыла глаза и отдалась вся во власть этих божественных рук! А руки, между тем, расстегнули шубку и лёгким движением сбросили её на пол. Полотенце тоже упало от их прикосновения. Сладкая дрожь пробежала по телу девушки, когда эти руки прошлись по обнажённому животу, поднялись вверх, поиграли с сосками её груди, затем опустились к бедрам и легли на лоно, мягко нажимая и поглаживая. Девушка охнула и…
– О-о-ах! – крикнул кто-то в её подсознании, и мгновенно очнувшись, Анджелика сделала прыжок вперёд, вырываясь из ласкающих рук.
Она тут же резко обернулась. Прямо перед ней в небольшой нише стояла пятая скульптура. Это была статуя обнажённого мужчины, который, наверное, был образцом мужской красоты. Однако сейчас девушка не обратила внимание на мускулистую фигуру, красивое приветливое лицо с очень живыми глазами, на внушительное и анатомически идеальное мужское достоинство, неприкрытое никакими фиговыми листочками. Сейчас ей было просто страшно. Очень страшно!
Подхватив свою шубку и полотенце, Анджелика пулей вылетела в коридор и захлопнула за собою дверь! Впопыхах напяливая на себя пушистое одеяние, и не попадая в правый рукав, она старалась восстановить сбившееся дыхание и невольно прислушивалась. Может быть, у неё разыгралось воображение, но ей тут же послышался за дверью шорох и звук шагов!
Взвизгнув от ужаса, в наполовину одетой шубке, бедняжка опрометью бросилась по коридору и с размаху влетела в первую попавшуюся дверь, даже не заметив на ней надпись – "СТОЛЕТИЕ".
Анджелика с размаху влетела в темноту и тут же обо что-то споткнулась. Она не упала, но сделала замысловатый скачок, словно балерина в бешеном танце, взмахнула полотенцем и благополучно встала на комод. (Комод?!! Какой комод?)
Высокий резной деревянный комод, уставленный разными безделушками, среди которых были: старинные часы, семейство мраморных слоников, какие-то бронзовые собачки, подсвечники со свечами и она – изящная фарфоровая статуэтка – обнажённая нимфа в шубке, надетой на одно плечо, и с развевающимся полотенцем в руке.
Где-то мелодично и нежно пропело множество голосов: "Столетие! Столетие! Столетие!" Этот хор становился всё тише и тише, пока не перешёл
в шепот: "Столетие! Столетие!", и голоса умолкли совсем.
"СТОЛЕТИЕ!" – грохнули часы над самым ухом, но Анджелика не подпрыгнула и не испугалась. Она внимательно осматривала комнату, где стоял комод. Хотя сказать, что это полноценный осмотр было нельзя. Двигаться она не могла, не могла также вертеть головой, и даже глаза оставались неподвижными. Комод был приставлен к дальней стене, статуэтка стояла на нём как бы боком, и потому на окружающий мир приходилось смотреть только краем правого глаза. Но на смежной стене, неподалёку висело зеркало в богато украшенной раме, и благодаря нему можно было оценить обстановку с большим успехом.
Несомненно, это была спальня. Красиво отделанная и обставленная, но какая-то старомодная, вычурная, хотя явно очень богатая. Странно, но девушка совершенно не чувствовала ни страха, ни удивления. Всё было хорошо, всё было правильно, ей ничего не угрожало. Здорово было стоять на комоде и быть украшением этой замечательной спальни!
Где-то глубоко – глубоко, правда, крутились неясные мысли: "Я – фарфоровая статуэтка, значит, и мысли, и чувства, и желания у меня теперь тоже фарфоровые".
В комнату вошли двое – мужчина и женщина. Оба были молоды и очень красивы, хотя их вид показался Анджелике, каким-то странным. И дело было не в одежде (мужчина был в чёрном фраке, лаковых штиблетах и белоснежной манишке, женщина в белом платье с диадемой и фатой на голове – молодожёны), а в их лицах. Эти лица были почему-то очень знакомыми, но какими-то непонятными. Такое чувство, как будто видишь перед собой иностранцев – вроде люди, как люди, а что-то в них не так. И всё же они вызывали симпатию.
Женщина остановилась посреди комнаты и оглядела её горящими от восхищения глазами. На её лице было смешанное выражение счастья и смущения, она явно была в этой спальне в первый раз, и чувствовала себя неловко.
– Как здесь хорошо! – наконец проговорила она и оглянулась на мужа.
Тот стоял довольный, уверенный в себе и, улыбаясь, подкручивал кверху кончики пышных светлых усов.
– Всё для тебя, дорогая! – ответил он, подошёл к женщине и обнял её.
Но она высвободилась из его объятий и, обернувшись к комоду, с восхищением промолвила:
– Ой, какая прелестная вещица! Это кто? Венера или Галатея?
И она взяла Анджелику в руки.
– Точно не знаю, – отвечал её
