— Если попробуете донести, это будет большой ошибкой, — хищно усмехнулся гость. — Прежде чем такое говорить, советую узнать реальное положение дел. Этот лайнер, буквально, пару дней назад продан одному миллиардеру. И его структура стала правопреемницей управляющей компании, с которой вы заключили договор. Новый владелец не имеет никакого отношения к прошлым хозяевам. А ваш договор имеет силу только потому, что покупатель взял на себя обязательства прежних владельцев, которые не хотели получать судебные иски от людей, уже купивших билеты на круиз.
— Так что, новый владелец из ваших? — я внутренне содрогнулся.
— Я мог бы вам соврать, но не буду, — бесстрастно ответил седой. — К нам он никакого отношения не имеет. Теперь я вам расскажу, что будет, если вы попытаетесь кому-то, что-то сказать. Во-первых, мой босс, путешествует инкогнито по абсолютно легальным документам. Подробности, как он их получил, я опущу, вам они не нужны. Выявить его среди семи тысяч пассажиров очень трудно. После десятка пластических операций, сделанных лучшими хирургами мира, шефа родная мама не узнает. Второй момент, поехал он не один. С ним много телохранителей и крутых ребят. И не все из них показывают, что знакомы, и находятся возле босса. Часть обслуживающего персонала уже подкуплена, во избежание любых неожиданностей. Как только вы попробуете донести на нас, мы сразу узнаем, смею вас уверить. И это будет означать приговор для вас троих. Поспрашивайте своего друга, как Синалоа расправляется с предателями и стукачами или почитайте в сети. Узнаете много интересного. Для вас лучший выход — выполнить нашу просьбу.
— Хорошо, — вздохнул я. — Раз вы так ставите вопрос, поговорю со своими бойцами.
— И советую вам хорошенько подумать, прежде чем принять решение, — гость решительно встал со стула. — Ошибка может стоить вам троим жизни.
Когда за посетителем захлопнулась дверь, попросил Саню.
— Закрой. И посмотри, чтобы в коридоре никого не было
Тяжеловес кивнул, неторопливо прошелся ко входу, выглянул наружу, и аккуратно прикрыл дверь. Щелкнул замок, огораживая нас от незваных гостей, и Саша повернулся к нам.
— Хреново, — вздохнул он. — Если это Синалоа, нас всех могут завалить в любую минуту. Это страшные люди. В Мексике они используют мачете для расправы с полицейскими и предателями. Рубят их на мелкие кусочки, пока те не умирают от болевого шока. Отрубают руки и ноги и бросают подыхать на улицах. Местные жители боятся к ним подойти, оказать помощь. Трупы валяются на дороге и тротуарах пока работники морга не уберут то, что от них осталось. Ублюдкам из Синалоа плевать на последствия. Изрежут нас на куски, выбросят их за борт и всё, ищи ветра в поле. Извини, Миша, но придется соглашаться.
— Сволочи, — буркнул хмурый как грозовая туча Соколов. — Так и думал, что выиграть мне не дадут. Останусь я без квартиры. Уроды!
— Если бы был хоть какой-то шанс, мы бы его использовали, — вздохнул я. — Тягаться с этими отморозками, себе дороже. На квартиру ты ещё заработаешь, обещаю. Деньги — дело наживное. А жизнь у тебя одна. Как и у нас. Если дело обстоит так, как нам сказали, не вижу смысла с ними бодаться, все равно проиграем.
— Да я понял, тренер, — вздохнул Миша. — Жалко только, что все планы одним нехорошим местом накрываются.
— Не переживай. Этот турнир не последний, заработаешь ещё на берлогу, — ободрил друга Александр, — Сергеевич всё правильно говорит. Жизнь важнее.
* * *
Публика визжала, орала и выла в экстазе, наслаждаясь каждой секундой зрелищного шоу, происходящего в клетке. Мишка согласился лечь во втором раунде, но сейчас отрывался на полную катушку, унижая, валяя и избивая американца, как хотел. Сначала он переиграл Смита в размене, отлично уходя корпусом от града ударов, блокируя их предплечьями, отпрыгивая в сторону и доставая соперника ответными тычками кулаков, не со всей силы, но достаточно болезненными. Смит бесился, кидался на Соколова, но тот не принимал рубку, уходя в сторону.
Когда оставалось пятнадцать секунд до конца первого раунда, Миша показал двойку, заставив американца закрыться, и нырнул вниз. Быстро подхватил янки ладонями под колени, уложил на плечо и, продолжая движение вперед, поднял его. Смит брыкался, пытался бить кулаками по спине, но детдомовец не обращал на это внимание. Он сделал круг почета, брызгающим пеной американцем на плече, под ликующий рев толпы, а потом демонстративно бросил его как мешок картошки на настил.
Кипящий от бешенства американец, даже не делая попытку встать, выставил вперед ноги, ожидая добивания, но Миша издевательски махнул рукой, предлагая встать. И тут же прозвенел гонг. Первый раунд закончился. Я схватил полотенце, взобрался на клетку, подтянувшись на руках, и прыгнул в октагон. Затем начал обмахивать Соколова полотенцем.
— Как ты себя чувствуешь? — заботливо поинтересовался у парня.
— Физически, нормально, — криво усмехнулся он. — А в остальном не очень. Обидно, я могу выиграть турнир…
— В следующий раз выиграешь, — вздохнул я.
— Ладно, Сергеевич, давай уже вылазь, сейчас второй раунд начнётся. Буду ложиться под этого урода, — сквозь зубы процедил детдомовец.
Через пару секунд я был уже с другой стороны клетки, а судья взмахами ладоней подзывал бойцов в центр октагона.
Поединок начался с очередного наскока Смита. Американец пробил двойку, добавил лоу-кик, наткнулся на встречную отмашку рукой, отскочил назад, и всадил прямой правой на подскоке. Миша чуть отклонил корпус и удар достал его на излёте. Парень упал, имитируя потрясение. И взбешенный Алекс совершил величайшую глупость в своей жизни. Он подскочил к лежащему Михаилу, пнул его в бок ногой, прошипел «fucking pig» и плюнул в парня. Вернее, сымитировал плевок, поскольку качественно сделать это с капой в зубах было проблематично.
— Звездец, — потрясенно прошептал Саня за моей спиной. — Похоже, мы попали. Теперь Миша его уроет.
— Да, — обреченно вздохнул я, — похоже.
Михаил извернулся, перекручиваясь на пятой точке, ударил стопой американца по голени, и сразу же другой ногой в живот. Смит отскочил от Соколова, что-то злобно шипя. А Миша переместился на бок, подтянул ноги и, быстро оттолкнувшись ладонями от настила, встал. В глазах детдомовца горела холодная ярость.
— Писец, котенку, — констатировал я. — Мишка его по самые уши в настил забьет. А потом и нам жопа настанет. Большая и чёрная, как у негра.
Два раздергивающих движения заставили Алекса вскинуть руки и пропустить мощный лоу в бедро, от которого американца шатнуло. Он на секунду потерял равновесие, и получил мощнейший прямой в бороду, заставивший его голову мотнуться. Десятки капелек пота прозрачными горошинами разлетелись в стороны, глаза американца закатились, и он начал падать на спину.
Озверевший Мишка поймал его коротким левым боковым в полете, и уже у самого настила добил ещё одним — правым.
— Всё, — выдохнул я. — Аут. Причем глубокий. После такого янки уже не встанет. Вполне вероятно, что его отсюда на носилках унесут.
— Сергеевич, а нам что делать? — обеспокоился Саня. — На американца плевать. Мы как выкручиваться будем?
— Что-нибудь придумаем, — бодро ответил я. — Ты не вздумай на Мишку с упрёками кидаться. Он, конечно, не сдержался, но знаешь, в его возрасте и ситуации, я поступил бы так же. Не хватало, чтобы всякая скотина ещё и плевалась.
— Да всё я понимаю, — вздохнул тяжеловес. — И не собирался. Но вообще-то хорошего леща дать ему не помешало. Чтобы головой, а не задницей думал, и на провокации не реагировал.
Пока мы разговаривали, Мишке подняли руку, а возле неподвижно лежащего Смита хлопотали врачи. Звезда кикбоксинга до сих пор был в отрубе.
Соколова мы встретили на выходе из клетки. Детдомовец был мрачен и виновато отводил взгляд.
— Сергеевич, Саня, извините, — выдохнул он. — Я вас подставил. Сам не понимаю, что на меня нашло. Когда эта сволочь плюнула на меня сверху, все внутри перевернулось.
