Потом обед, куда я (а куда деваться?) отправился вместе с Анютой, как милостиво было мне разрешено её называть. Большая столовая, на первом этаже слева «офицерский зал» (пардон, преподавательский) и дорогое кафе справа. На втором этаже типичная советская столовка во всей её механизированной красе — огромадный общий зал, конвейеры на раздаче и приёмке посуды. С комплексными обедами за 50 копеек. Я, осмотрев очередь, которая хоть и двигалась быстро, но впечатляла, предложил своей спутнице пойти в кафе и, видя некоторую заминку, пообещал угостить. Аня удивила ещё раз не отказавшись от халявы.
— Я тебе потом отдам, — сказала девушка, заказав на рубль с лишним харчо, антрекот с варёной молодой картошкой, салат и сдобу.
«Раздобреет она с таким аппетитом», — уверенно заключил про себя я.
— Стипендия сорок рублей, повышенная — пятьдесят. Буду учиться на пятёрки! — мечтает Аня. — А ты правда в партии состоишь?
— Угу, — отвечаю я, глядя с умилением на её усилия в борьбе с куском мяса.
Приятно угощать такого благодарного на отдачу человека.
— Я в шестьсот десятой живу, около умывальника, заходи в гости, — радушно предлагает староста.
— А я в шестьсот первой, но в гости не зову пока, там бардак у нас. Как только всех к порядку приучу, тогда…
— А так ты с этими озабоченными живёшь? Не завидую, — прерывает Аня.
А вот неграмотно у нас составлено расписание — сразу после обеда физра!
— Ну, куда это годится? Все же с набитыми животами, — вслух сетую я.
— Кому-то надо занять «окно» после обеда, не мы, так другим пришлось бы, — резонно парирует Аня.
Она уже переоделась, ненадолго отлепившись от меня. «Параметры модельные, но рост подкачал», — оцениваю я фигуру девушки.
— Штыба Анатолий кто? — спрашивает физручка, когда мы собрались в большом зале на втором этаже спорткомплекса.
Вот кто готовая модель! А какие у неё трико обтягивающие! Среди парней прогульщиков не будет точно! И я хочу это видеть чаще!
— Я, — поднимаю руку в строю.
— Вам автоматом зачёт, можете прийти уже во время сессии, я вам проставлю, ходить на занятия не обязательно, — обламывает меня Марина Вячеславовна.
— Он что, особенный? — фыркает Лена Важенина.
Симпатичная, но с лишним весом, хотя полнота пока приятная, в нижней части особенно.
— Я тоже хочу автомат, я в футбол играю, мне нагрузок хватает, — подал голос высокий кучерявый парень с мордочкой хорька.
— Анатолий — трехкратный чемпион СССР, мастер спорта международного класса, чемпион Европы прошлого года, а у вас какие успехи, молодой человек? — строго спросила Марина Вячеславовна.
— Чемпион по шашкам? — опять пискнула вредная Лена.
— По боксу! Ещё вопросы есть? — спросила физручка.
Делать нечего, выхожу из спортзала не с позором, конечно, но с некоторой обидой. В крайком ехать рано, сегодня всего четыре пары и физра последняя. Будем учиться и по субботам, что не есть хорошо. От спорткомплекса до общаги метров тридцать. Внизу на вахте замечаю объяву с информацией о проводимых тут дискотеках по субботам и воскресеньям с 19 до 23 часов. В общежитии на первом этаже, в пристройке, имеется большой зал.
Неприятный сюрприз — оба лифта не работают. Приходится идти пёхом, что для меня совсем нетрудно. В комнате никого нет, и я, памятуя о том, что посетить душ можно только в «мужской день», который бывает три раза в неделю, решаю помыться. Душевая большая, на десяток кабинок. Здесь довольно чисто, скамейки в раздевалке покрыты лаком, чтобы не разбухли от влаги. Вода чуть тёплая, не как вчера, поэтому долго не моюсь. Выхожу и вижу, около двери душевой читает график посещений помывочной светловолосая девушка, на вид лет пятнадцати. Без косметики, на голове бант белый! Полтора метра в холке! Тьфу, роста.
— Извините, я только что с дороги, заселилась полчаса назад. А там много народу в душевой? — обратился ко мне этот ребёнок.
— Нет никого, но могут же прийти в любой момент, — с интересом отвечаю я.
— А вы не можете покараулить пять минут, я быстро ополоснусь? Или у вас так не делают? — просит блондинка. — Я на первый курс поступила на филфак, и ещё не знаю какие тут правила. А вы, наверное, уже на пятом? Вам никто и слова не скажет! Я быстро! Чес слово!
— На первом я. А пяти минут хватит? — задумался я.
Хочется помочь ребёнку.
— Хватит! Спасибо! Я Света! — протараторила малышка и, не дождавшись моего имени в ответ, юркнула в приоткрытую дверь.
Стою как дурак, караулю. Верёвки дети из меня вьют! По лестнице спускаются, беседуя, два парня с полотенцами. В душ, куда ещё.
— Парни, просили подождать и не заходить минуты три, — торможу их на входе.
— Кто? — недоумевает один из подошедших.
— Не знаю, девушка какая-то, — честно отвечаю я.
— Скорее всего, уборку делают, заколебала эта Светлана Юрьевна, — сказал второй, и они принялись ждать вместе со мной.
— Ага, так и сказала — «я Света», — киваю я.
— Ты же помылся, иди. Мы уж покараулим, — доброжелательно предлагает первый.
— Да не спешу, — отказываюсь я.
Неудобняк, ребята хорошие, а я их обманываю. Хотя в чём? Попросила Света подождать, я так и сказал. Ещё двое идут! А прошло уже не пять минут, а десять! Часы над входом висят, я засёк. Ну, Света!
— Убираются там, ждём, — вместо меня комментирует ситуацию кто-то из первой парочки. Видно, дело это обычное, никаких возражений не последовало. Зато подошли ещё трое! Им скормили ту же версию, потом ещё один и ещё один. Минут через пятнадцать народ начал волноваться, и уже раздались предложения войти и поторопить уборщицу, а я проклял свою доброту и веру в женское честное слово. Только хотел плюнуть на приличия и зайти в душ, как вышла Света с полотенцем на голове.
— Спасибо! — пискнула она, увидев, кто её встречает.
— Ты же сказал, там уборщица? — предъявил мне претензию первый в очереди, провожая взглядом шуструю первокурсницу.
— Я сказал только, что там Света, — не соглашаюсь я.
— Слышь, ты чё такой борзый? — сказали сразу двое в унисон.
«И что, в первый день всех их бить»? — кисло размышляю я, прижимаясь в угол спиной.
Как назло, ребята все достаточно крепкие и, как следствие, уверенные в себе. Но разборок дальше не последовало — бросив на меня уничтожающие взгляды, толпа ожидающих потянулась в душевую. Интеллигенты, однако.
Пью чай у себя в комнате, оглядывая её. Бардак никуда не делся, а значит, сегодня придётся «строить» ребят на предмет дежурства и уборки. А пока собираю мусор со вчерашних посиделок в пластмассовое ведро, предназначенное для этих целей, и выношу в мусоропровод. Он находится в общаге, а значит, скорее всего, тараканов немерено тут. Заглядываю на обратном пути на общую кухню с парой столов, парой умывальников и тремя плитками, по виду новыми. Вчера ещё чисто было, а сегодня конфорки загажены, валяются огрызки овощей, пустые банки, упаковка от чая и прочее. Мне тут нравится всё меньше и меньше, но что делать, я пока не решил. Ранее пытался снять комнату внаём у старушки на улице Матросова, и я даже ездил, смотрел её. В квартире был проходной зал и две комнаты, одна — старушкина спальня с окном и моя темнушка типа кладовки. Не понравилось, ещё и старуха любопытной оказалась. У Аркаши тоже вариантов нет, чего-то достать он может, а по квартирам связей не имеет. Аркадий и сам живет в общаге, причем в чужой и за деньги, но рядом со своим институтом.
Смотрю на часы — пора к Федирко. Машина в гараже, еду на сорок втором автобусе. Ко мне прижимается мордатая деваха, может даже и специально. А что делать, всем надо ехать. Автобус переполнен, студентами в основном.
В приемной встречаю Овечкина! Ему тоже к пяти назначено. Да и вообще — народу тут много.
— Что за предмет беседы? — спрашиваю я, но ответить мне не успевают, секретарь приглашает всех к Павлу Стефановичу.
Оказалось совещание по прошедшему пару месяцев назад пленуму ЦК КПСС. Стыдно сказать, я не следил за ним совсем, а людям отчёт писать надо. Кроме нас, тут ещё с десяток функционеров, что интересно, Шенина среди них нет, а позвал меня именно он. Ладно, сижу, слушаю и вникаю — что сделано, что надо сделать. Потом решаю записывать для памяти.
