Тогда же молот завис над головой Ады снова, после чего она и приняла решение. Только выкладываясь на полную и идя до конца несмотря на все возможные риски можно достичь заветных вершин. В огненном нимбе сгорели страх и сомнения, оставив лишь самое главное. И молот опустился снова, отрывая кусок собственной души, используя тот, как дополнительную заплатку нестабильного магического узора.
Заделывав новую брешь, сразу же пришлось бороться с другими трещинами. Жадно оружие поглощало всё, что ему давали. Оно уже не только впивалось своими когтями в ментальное тело, не просто пило хар прямо из ардии, но теперь претендовало и на эмоции с памятью. Так и формировалась сущность артефакта, постепенно приобретающего избирательность в своих предпочтениях. В какой-то момент он станет воротить нос от всего «лишнего».
Молот же будет опускаться снова и снова. Едва ментальные и физические раны Ады исцеляются, как сразу же приходится отдавать ещё кусочек себя самой, ведь ничего другого жрать оружие просто не хочет и не может. Кроме того, его и нельзя кормить чем-то другим. Ведь выбор в этой кузни невелик, а если использовать пороки и грех… даже страшно подумать, что будет в таком случае создано.
Как бы ужасно не звучало заявление о кормлении собственной душой и плотью, но всё пока что не так ужасно, как кажется на первый взгляд. Ведь для того, чтобы вызвать необратимые повреждения той же души, нужно не просто вырвать кусочек, а сразу лишить ту способности на самовосстановление. Тоже самое с эмоциями, которые вообще являются следствием, но не первопричиной. В памяти пробуждалось нужное событие, отдавалось на съедение, после чего пустота сразу же восстанавливалась. Это как с паззлом, если убрать одну деталь, то общая картина позволит наблюдателю догадаться какой именно детали не хватает.
Но в какой-то момент приходится уже отдавать две детали за раз… три, четыре… а что будет, когда половина картины уйдёт в артефакт? Кроме того, артефакт не пожирает ни страх, ни сомнения, ни гнев, ему нужно только одно, что и является его развивающейся сердцевиной. И когда самое главное в тебе начинает исчезать, то остальное тут же стремится заполнить собой пустоту. Картина паззла просто меняется, считая, что исчезнувшие детали ей не нужны.
Внезапно сквозь тени Кихариса поплыла направляемая река как воздух необходимого сырья. Секундное удивление, но тут же Ада снова концентрируется на процессе создания артефакта. Неважно откуда вдруг за столько времени в самой преисподней появилось нечто столь сильное, чистое и неподверженное порче. Жадно молот брал в себя этот поток, что позволил снизить воздействие на собственную израненную душу и измотанное сознание. Но где-то ещё глубже, в подсознании, Огненная Бестия чувствовала нечто знакомое в этом потоке и ответ напрашивался сам с собой, ведь перепутать этот привкус просто не с чем.
Ещё один шаг за горизонт возможного. За чертой позади остаётся всё кроме одной цели. Под гнётом усталости трещали кости, но сколько уже сделано? Разве можно остановиться и всё бросить? Лицо почернело от копоти, руки стали багровыми от льющейся без остановки крови, а в лёгких осталась лишь сера и огонь. Но лучше один раз как никогда ярко возгореться, чем вечно тлеть в чужой тени.
И задрожала поверхность острова, будто по ней начали стрелять военный флот. Сколько ещё крови нужно будет отдать молоту? Сколько ещё хара поглотит наковальня? Сетчатка изумрудных глаз выжжена, а отпечаталась на ней появившаяся под невиданными усилиями рукоять будущего оружия. Ада была даже рада, что в этот момент ослепла, ведь в сознании застыл прекраснейший образ ослепительного шедевра. Она действительно способна сделать нечто великолепное, теперь уверенность в этом достигла абсолюта.
Но ещё нужно стабилизировать сердцевину, как и клинок всё ещё мечется между жидким и твёрдым состояниями. Расслабляться рано, наоборот, нужно отдать артефакту ещё больше, чтобы он не стал маленькой и тонкой зубочисткой. И снова молот опускается, а эхо этого удара вызывает колоссальный всплеск хара, что снова расщепил вылезающую из трещин шваль.
Огненная Бестия уже готовилась оторвать только недавно заживший за год кусок души, как снова раздался взрыв. В этот раз тряслась подземная крепость. Сражение гремело совсем рядом и обрушился ещё один мост, задрожали механизмы, но тут же их порывом ветра снова поддержал незнакомец, который в последнее время ничего уже не говорил. Его природа нахождения в этом мире сильно отличалась от Ады, поэтому и силы его почти не восстанавливались.
И всё же мягкий свет с дуновением ветра принёс сквозь коридоры ещё один поток жизненно необходимого сырья. Ещё более чистое чем до этого, оно приходило уже не из разлома, а сразу шло в фокусировочный кристалл. И как же его много… но откуда? Кто его создаёт? Хотя какая разница… сейчас это неважно.
Но этот поток вдохнул второе дыхание в уставший разум и тело. Тёплое и одновременно суровое сияние солнца вдруг родилось в самом сознании, хотя в какой-то момент Ада могла поклясться, что она будто оказалась на центральной площади в Анхабари в полдень. Яркие лучи, кажется, буквально касались кожи, но всё это было лишь отголоском плывущего потока теней Кихариса. Снова сила собиралась в молоте и новые удары постепенно делали невозможное. За все тринадцать лет бесконечных попыток так далеко не удавалось зайти.
Больше, сильнее, прочнее. Клинок затвердевал и принимал окончательные очертания, пока битва гремела прямо рядом. Два жутких монстра сошлись в последней битве, в этом круговороте хара и рождалось то, что нужно оружию. Но в какой-то момент чистый поток оказался осквернён резким всплеском хара. Он проник прямо внутрь клинка и вызвал разрушительные цепные реакции. Ужас сковал сердце Ады.
— Только не так… нет-нет-нет, — отчаянно забегали мысли, наблюдая как с каждой секундой масштабы проблемы увеличиваются.
Мосты обрушались одним за другим, затем раздались взрывы механизма. Битва двух монстров разрушала всю крепость, а вслед за ней доставалось и кузне. Молоту и наковальне, конечно, ничего сделать не удалось, но важно понимать, что огромная доля успеха в создании артефакта зависит от преобразования хара и теней Кихариса в физическое. И механизмы эти крайне хрупкие, резкое эхо магического заклинания может просто сбить калибровку тонко настроенных кристаллов, а в этом случае они вообще взрывались.
Но оставалось совсем чуть-чуть. Оружие уже готово, его сердцевина почти не брыкается, остается лишь окончательно скрепить её с оболочкой. Последний рывок, буквально один удар молота отделяет провал от успеха. И ради этого Ада решила отдать всё, что у неё осталось. Снова ментальное тело и душа подвергаются колоссальной нагрузке, приходится идти по тонкой грани, где один маленький шаг в сторону и тебя встречает смерть, что тоже поставит крест на успехе.
Однако нужно брать как можно больше. И вот молот зависает над головой. Где-то в подсознании мелькнуло отчаяние от отрицаемого осознания. Столь могучему оружию, напитавшемуся за столько времени силы… Даже от сама Огненная Бестия в процессе длительного создания этого артефакта лично отдала куда больше, чем накопила сейчас. Не хватит этих крох, что завершить начатое.
В этот же момент и случилось нечто, что одновременно повлияло на целый ряд различных, но связанных между собой событий. Перед тем как молот опустился, раздался чудовищный взрыв и, кажется, половина крепости тут же исчезла. Демоны рванули потоком со всех сторон и от ярости их сломались тысячетонные ворота кузни. Твари боялись сюда заходить, но ещё сильнее они боялись безумия, что происходит снаружи.
И в этом взрыве на секунду засияла вспышка мягкого света. Сначала она с дуновением ветров расплывалась по всем коридорам, остановив на секунду сражение двух монстров, после чего сошлась в одной точке, в молоте, попутно увлекая за собой бессчётные потоки необходимого сырья. Произошло нечто необратимое, ужасно печальное и грустное, но в то же время великолепное. И тени Кихариса перемешались с Ахикрисом.
