Пока нёс вещи до её дома, несколько раз проверился — за нами никто не шёл. Вот и ладушки.
Женщина пыталась расплатиться со мной какой-то мелочью, но я улыбнулся и сказал, что тимуровец. Само собой, шутки она не поняла, удивлённо посмотрела на меня, но больше попыток всучить мне деньги не делала.
Особнячок Неймана найти было нетрудно, он выделялся среди остальных строений.
Возле забора стоял знакомый автомобиль — на нём меня катали от Патриарших и обратно. И шофёр был всё тот же, только на сей раз он дремал, уронив голову на руль.
Я подошёл к машине, потрогал капот — он был ещё тёплый. Видимо мчали на всех парах из Москвы, когда узнали, что я сумел удрать после покушения на Сталина, и у их киллерши не получилось засадить в меня пулю.
Теперь эта дача — единственное место, где я появлюсь со стопроцентной гарантией, наверняка здесь уже вовсю идут приготовления к встрече.
Я резким движением распахнул дверцу и сел рядом с водителем, приставив ствол револьвера ему под ребро.
— Станешь кричать — убью. Кивни, если понял.
Шофёр испуганно посмотрел на меня, убедился, что я не шучу, и покорно склонил подбородок.
— Молодца! Будешь себя хорошо вести и с тобой ничего не случится.
— Да, я понял. Только не убивайте.
— Сколько людей в доме?
— Трое. Товарищ Нейман, с ним ещё двое сотрудников Коминтерна.
— Те, что брали меня в прошлый раз?
— Да.
— Уверен, что только трое?
— Больше никого нет, честное слово!
— Ну что ж, спасибо! — Я отключил его ударом рукоятки револьвера по голове и тщательно обыскал.
Оружие при шофёре не оказалось, видимо, участия в силовых акциях он не принимал, но я всё равно связал его и засунул в рот кляп — мало ли что, вдруг очухается прежде времени и подымет панику…
Собачки тут не было, уже хорошо — живая сигнализация работает лучше любых систем охраны, так что шанс как можно дольше оставаться незамеченным у меня имелся.
Я проскользнул через калитку и огляделся. На прилегающей к дому территории было пусто, зато из дома раздавались тихие голоса. Похоже, Нейман раздавал инструкции своим людям. Ну что, послушаем…
Я пригнулся и тихо подкрался к окну, встав от него так, чтобы изнутри меня было не видно.
— Сразу не убивайте, — говорил Нейман. — Быстров — тёртый калач, может вас опередить. Надо, чтобы он расслабился, почувствовал себя в безопасности. И да — никакой стрельбы и прочего шума. Просто удавите его как кутёнка.
— А что с телом делать?
— Вывезите в лес и закопайте. Мне что ли вас учить!
— А с бабой его как поступим?
— Тоже убьём или тебе её жалко?
— Да нет… Просто баба сочная, грех такому добру неоприходованному пропадать. Может, мы её сначала того…
— Ради бога, избавь меня от деталей. Если понравилась, так и быть, можете позабавиться, но в живых её оставлять тоже нельзя.
— Оформим в лучшем виде, Генрих Оттович. Ножичком по горлу чикнем и всё. Хотя баба, конечно, ладная…
Я ощутил приступ лютой ненависти. Эти гады взахлёб обсуждали, как сначала задушат меня, а потом изнасилуют и зарежут Настю. Вот уж кому точно пощады от меня не будет.
Хватит сидеть и ждать у моря погоды. Надо действовать.
Я поднялся на крыльцо и, схватившись за ручку, аккуратно потянул дверь на себя. Она оказалась незапертой и хорошо смазанной, так что открылась без звука.
На цыпочках вошёл в дом с револьвером в руке.
Троица коминтерновцев собралась в гостиной и была слишком увлечена разговором.
— Недобрый день! — зловеще произнёс я, привлекая к себе внимание.
— Товарищ Быстров⁈ — первым опомнился Нейман. — Вы… Вы так рано, мы вас к шести часам ждали.
— Освободился пораньше. Свою часть сделки я выполнил — Сталин убит. Где моя жена?
— Она… Её сейчас тут нет. Вашу жену привезут к шести, как договаривались, — стал на ходу импровизировать Нейман. — Надо только немного подождать… Хотите чаю?
— Не хочу.
— А я вот не откажусь — с утра во рту ничего не было. Саша, сходи на кухню, поставь чайник, — обратился Нейман к одному из своих людей.
— Конечно, Генрих Оттович, — тот двинулся в мою сторону.
Ага, вот и мой душитель. Удавки у него нет, но она ему и не нужна. При его габаритах свернуть мне шею меня голыми руками — плёвое дело.
Я дал ему оказаться за моей спиной, а когда понял — всё, началось, сделал резкий шаг вперёд, развернулся и всадил в живот ему пулю. По нынешним временам — верная смерть.
Я не садист, но человек, который хотел надругаться над моей Настей — не заслуживал снисхождения, пусть дохнет в муках.
От болевого шока тот сразу потерял сознание и избавил меня на какое-то время от своих криков.
Я сурово посмотрел на Неймана и его второго напарника.
— Быстров, что вы творите⁈ — взвизгнул Генрих Оттович.
— А что — не видно? Избавляю мир от всякой нечисти! Думаешь, я не в курсе ваших планов? Вы хотели убрать меня ещё возле Кремля, а когда не получилось — решили сделать это в доме. Я всё слышал Нейман!
— Что тебе нужно? — Нейману удалось поразительно быстро взять себя в руки.
— Для начала — ваше оружие. Доставайте его медленно и печально. Иначе… Мне терять нечего! Убью без всякого сожаления.
Для убедительности я направил на каждого из них ствол по очереди и сделал вид, что нажимаю спуск.
Нейман побледнел. Умирать ему точно не хотелось.
— Сделаем как ты скажешь — только не стреляй! Миша, ну — доставай оружие и не спорь с Быстровым. Ты же видишь — он на взводе!
Когда револьверы обоих перекочевали ко мне, я удовлетворённо кивнул.
— А теперь я хочу получить мою жену. Где она?
— Я же сказал — её привезут себя к шести вечера! — стал валять дурака Нейман.
— Хорош придуриваться! Ты с самого начала вешал мне лапшу на уши. Я больше не намерен слышать эту чушь. Где она?
— Я… Я не знаю. Вашей женой занимались другие!
Я устало вздохнул.
— Нейман, ты дурак? Я воевал, служил в разведке. Там, на войне, когда взятые в плен «языки» не хотели с нами разговаривать, мы использовали простые, но очень эффективные способы. Я могу начать ломать тебе пальцы, могу проткнуть тебе глаз… Короче, у меня богатый выбор!
— Ты не сделаешь это, Быстров!
— С чего бы? — удивился я.
— Я хорошо знаю таких, как ты. Ты — мент!
— Нет, всё-таки ты — дурак! — протянул я. — Ты же понимаешь — ради жены я убил Сталина, а уж снять с тебя кожу живьём, чтобы узнать, где вы её держите — будет для меня сплошным удовольствием.
Я окинул его зловещим взглядом.
— Так что — мне начинать или сам всё расскажешь?
— Расскажу, — мотнул головой он.
— Внимательно слушаю. И да — давай в темпе, а то вдруг кто-то из посторонних выстрел услышал, вопросы начнёт задавать…
Судя по тому, что Нейман сообщил, что Настю держат в санатории, он не соврал.
— Её охраняют?
— Охраной это не назовёшь. Мы делаем всё, чтобы ваша супруга ничего не заподозрила. За ней по очереди присматривают двое наших коллег — женщин.
— Та, что в меня сегодня хотела выстрелить — случайно не одна из них?
Нейман кивнул.
— Да. Что вы с ней сделали? Она не вышла с нами на связь…
— Ищите её в больнице, а если я перестарался — в морге.
— Вы очень опасный человек, Георгий Олегович.
— Я просто люблю свою жену. Собирайтесь, Нейман.
— Куда? — округлил глаза он.
— Как куда? В санаторий за моей женой. И да, ведите себя максимально естественно — никто не должен ничего заподозрить. Надеюсь, вы не возражаете, что придётся воспользоваться вашим служебным авто?
— Н-нет. Не возражаю. А что делать с ним, — он показал на лежавшего на полу раненного.
— Ничего. Пусть подыхает. Если не помрёт, когда вернётесь — отправьте его в больничку. А если преставится… Что ж, сам виноват. Выбрал неправильную сторону.
Я поглядел на второго громилу, который дотоле молчал и держался тише воды, ниже травы. Видать, не хотел, чтобы его постигла участь напарника.
