— Конечно, не было, — прервал я его. — Быстро пойдемте отсюда, пока они не распознали обман. Куда мы шли, кстати, у меня совсем из головы вылетело?
— Вы направлялись к главе прасинов, партии «зеленых», доминус, — напомнил Евсений. — Мы как раз недалеко от его дома. Если вы позволите, я проведу вас.
— Ну конечно, пойдем скорее, — крикнул я.
— А как же колесница? — с недоумением спросил слуга или раб, непонятно, в каком он тут статусе. — Разве император Западной Римской империи может прийти пешим к своему подчиненному?
Я небрежно махнул рукой и заявил:
— Показывай дорогу, на сегодня обойдемся без церемоний. Главное, чтобы добраться до него целым и невредимым.
Мы пошли вперед, петляя по улочкам и вскоре очутились перед большим трехэтажным особняком. Только мы хотели зайти в ворота, как я услышал крик:
— Эй, Ромул, ну-ка подожди меня!
Евсений успел обернуться раньше меня и его лицо испуганно исказилось.
— Нет, только не это! — пробормотал он, а я с любопытством обернулся, чтобы посмотреть на того, кто так напугал моего спутника.
Глава 3
Хваленное гостеприимство
Что это за Рим такой, где император путешествует по улицам без охраны, а его могут окликнуть, как какого-то случайного забулдыгу?
В моем представлении заурядного обывателя император Рима — это сила, это величайшее могущество, это блеск золота, тяжелая поступь легионов, боевые слоны и серпоносные колесницы, Колизей, амфитеатры, в общем все, как положено в исторических фильмах. А это что за терпила, извините за выражение?
Всего двое слуг, охраны нет, вынужден бежать пешком, да еще вдобавок его окликают на улице, как знакомого проходимца, который задолжал сотню динариев и сейчас скрывается от кредитора.
Все эти мысли возмущенным вихрем промелькнули в моей голове, пока я смотрел на приближающегося к нам высокого костлявого незнакомца в длинной алой тунике с золотыми нашивками и с шелковым плащом на плечах. Как он еще не гремит на ходу, ведь его кости наверняка стучат друг о дружку.
— Кто этот тип? — спросил я у Евсения и увидел, как тот посмотрел на меня округлившимися от изумления глазами. — Ты что, совсем забыл, что я тебе говорил? Я после удара этих проклятых герулов ничего не помню.
— Это Хостус Бландий Силений, мой господин, — торопливо сказал мой слуга или раб, до сих пор еще не разобрался. — Он микропанит партии русиев, правая рука факционария. Видите, он полностью одет в красное? Это цвет русиев.
— А чего ты тогда так перепугался при виде его? — спросил я одними губами, потому что ходячий скелет был уже совсем близко. — Он, что, твой ночной кошмар? И кстати, ты кто мне по положению, слуга или раб? Я все позабыл, все!
— Извините, доминус, я не совсем понимаю вас, — прошелестел Евсений, сгибаясь в низком поклоне. — Я ваш слуга, вот уже два года. А Хостус Силений очень жестокий человек. Он может убить раба или даже вольноотпущенника просто так, потому что он ему не понравился. Как-то он собственноручно убил свыше ста рабов за ночь и при этом…
— Ты куда торопишься, Ромул? — спросил Силений, подойдя вплотную ко мне. — К Северу собрался? А чего меня не подождал, не видишь, что ли, что я иду? Почему ты, кстати, пешком? Твои слуги забыли запрячь колесницу?
Сколько много вопросов, а между тем, задавая их, этот Хостус Бландий Силений старался обшарить меня узенькими самодовольными глазками и пытался напряженно понять, чего я тут делаю. На конце его плаща я заметил свежее красное пятно и почему-то мне показалось, что это вовсе не вино, а кровь.
Кажется, это действительно опасный человек, недаром мои слуги сначала склонились, а потом и вовсе пали ниц перед ним. И еще, он ни разу не назвал меня императором, а разговаривал так, будто я ровня ему.
Или в эту эпоху имперское звание вообще ничего не значит, черт побери? Как бы мне разобраться, что тут происходит и кто кому кем приходится?
— Уважаемый Хостус, — ответил я ему. — Мы что же, так и будем разговаривать здесь на жаре, перед воротами дома прасинов, как обычные плебеи? Давайте зайдем и там уже побеседуем, как истые римляне.
Силений еще раз осмотрел меня подозрительным взглядом.
— С каких это пор ты стал избегать общества плебеев, Ромул? — чуточку презрительно спросил он. — Или ты забыл, что твой отец родом из пастухов, был обычным секретарем при Аттиле и придерживал его член, пока тот ходил в уборную по малой нужде? А может, и не только придерживал, а? Ха-ха. Ладно, пошли к Северу, здесь и впрямь жарко.
Он повернулся ко мне тощим задом и вошел первым в раскрытые ворота, не заботясь о том, чтобы пропустить императора. Я повернулся к слугам, лежащим ничком и сердито сказал:
— Вставайте уже, чего вы здесь разлеглись? — и спросил у второго слуги, смуглого и белозубого, с большими озорными глазами: — Тебя как зовут?
— Я Парсаний, мой господин, — ответил он. — А вы точно ничего не помните? Даже то, что обещали мне подарить кольцо с изумрудом на праздник Конкордии?
Ишь ты, какой шустрый малый. Обманщика обдурить хочет. Я заметил, что Евсений с удивлением смотрит на своего коллегу и понял, что он придумал это на ходу.
Однако, надо признать, что попытка была неплохой, в другое время и с другим человеком, пожалуй, могла пройти. Я состряпал озабоченную физиономию и спросил:
— Действительно так? Конечно, конечно, раз я так обещал, конечно, выполню. А за что это я хотел наградить тебя?
Загорелое лицо моего слуги на мгновение напряглось. Он лихорадочно придумывал ответ. Наконец, он выдал следующую версию:
— Я спас тебя от гнева отца, мой господин.
Я медленно кивнул. Какой хороший мальчик. Врет и не краснеет. Ладно, мы тебе еще это припомним.
— Встань, Парсаний, ты самый верный слуга из всех, что у меня есть, — сказал я. — А теперь пойдем в дом, покажите, к кому мы пришли.
В двадцать первом веке такие особняки принадлежали олигархам, здесь, судя по всему, владелец тоже не из плебса. Дом был монументальный, трехэтажный, с колоннами и мраморными ступенями, балкончиками и террасами. Его окружал высокий забор, а внутри шастало множество слуг и рабов. Такой трудно захватить даже регулярным войскам, наверное.
Пока мы шли к главному входу, хитроумный Парсаний, оттеснив Евсения, тихо рассказал мне про владельца.
— Его зовут Кан Оппий Север, доминус, — говорил он, глядя на других слуг и важных господ, прохаживающихся на площадке перед домом в дружных беседах. Многие из них были одеты в одежды зеленого цвета. — И он очень важный человек в империи. Он занимает должность городского пропретора. Сейчас для страны тяжелые времена, так что от него зависит очень многое. А еще он факционарий партии прасинов, «зеленых», которую вы поддерживаете, как император.
И тому подобное, и такое-сякое. Великий и ужасный государственный деятель. Тот, наверное, еще мерзавец. Ладно, посмотрим, что за птица этот Кан Север.
— Какой сейчас год? — раздраженно перебил я его, когда мы почти приблизились ко входу. — И какой это… город? Мы в Древнем Риме? И что значит доминус, разве я не император?
Парсаний посмотрел на меня с легким ужасом, словно не ожидал, что моя амнезия зашла так далеко.
— Мы в Равенне, доминус, — сказал он. — Рим сейчас не является резиденцией императоров. Я не знаю, почему ты назвал его древним. Ты носишь титул императора, господин, а доминус примерно это и означает. А год… Какой сейчас год, Евсений?
— Тысяча двести двадцать шестой год от основания города Рима, мой господин, — прошептал сзади незаслуженно позабытый Евсений. — Только недавно исполнился. Пятое число месяца фебриария.
Вот что значит грамотей, недаром он ответственен за составление списков употребления оливкового масла и подсчета зарезанных баранов. Всякий человек полезен на своем месте. Теперь понятно, к кому обращаться за пояснениями по фактологии, а к кому — кто есть кто в этой стране.
Вот только дата немного непонятная, когда там был Рим основан? Жаль, что я плохо учился в школе, впрочем, наши занятия в интернате для бездомных и так велись из рук вон плохо. Ладно, разберемся.
