приходилось, словно кошка, вцепляться в него, чтобы не соскользнуть. Но и это было еще не все!
Рядом находится зацеп, похожий на яйцо — такой же круглый и гладкий. Удобный, прям манит… Но опереться о него нельзя — придётся отклониться от трассы, и следующие зацепы поведут меня сильно левее, выводя на совсем уж крутой участок.
Поэтому придётся рисковать.
Я повис на одной руке, что вызвало эмоциональный вздох Молодова внизу. Но не время поддаваться панике!
Рука моя на мгновение превратилась словно бы в каменную. Справа зацеп. Но до него метра полтора. Ногой просто так не дотянуться. Но достать нужно — именно этот зацеп даст возможность вырваться вперед и пройти по относительно легкому участку.
Я качнулся. Опасно. Одно неловкое движение — и повисну на страховке.
Рука пока держит. Но пальцы пронзает острая боль. С*ка… Терпеть!
Еще мах ногой. Подушечки пальцев чуть сдвинулись. Зараза! Слишком скользко!
Но надо еще!
И последний амплитудный выверт…
Есть!
Носок ботинка коснулся нужного зацепа, и я тут же сделал рывок на динамике, к следующему зацепу.
Словно сжатая до упора пружина, которая вдруг вырвалась из своего плена, я рванул вверх. Получилось отлично, вышел даже выше, чем ожидал. Теперь я был чуть впереди Костарева.
Я мысленно услышал зубовный скрежет Кайрата Айдыновича. Не лопни от натуги!
Но не время расслабляться. Это только первый сложный участок. Впереди таких будет три. И самый последний — это карниз. Идти к нему? Верный провал. Обходить? Потеря драгоценного времени. А отставание не такое большое. Костарев его легко сократит. Тогда нужно выигрывать время сейчас. Опять рисковать, спешить…
Вот уж действительно стратегия похлеще шахмат. Что выбрать? Как быть? Каким путем пойти? И как просчитать всё, если в этом уравнении есть большая доля непредсказуемых переменных? Ресурсы сил, выдержка, нервы — это все играет немаловажное значение.
С этими мыслями я шел вверх, подходя ко второму своему испытанию.
Не смотря на номера — первый и третий, — стенки располагались параллельно друг к другу, и я слышал тяжелое дыхание Костарева. Он был внизу, но отставал на полкорпуса. Совсем мало.
Краем глаза я зацепился за карабин Костарева. Не закручен до конца. Поспешил, когда вщёлкивался? С таким спешить-то нельзя.…
Вторая преграда.
Выше располагался зацеп в виде небольшого «кармашка». Только вот закреплен он был неправильно (уж нарочно так, или по ошибке — не знаю). Рядом с ним — зацеп «школьный звонок», так мы его прозвали. Он был идеально круглый и в самом деле походил на звонок. Больше вокруг, в зоне досягаемости руки, ничего не имелось.
От «звонка» до «кармашка» — приличное расстояние. Один из зацепов приходится брать на динамике. И если не получается, то неизменно летишь вниз. Однако мало ухватиться за зацеп, нужно еще и удержаться на нем. В таких случаях — или каким-то чудом «прилипнуть» к отвесной стене, ухватившись свободной рукой за какие-то «мизера», либо… лететь вниз. Выбор не очень богатый.
Я уже проходил этот маршрут, но через раз срывался. Не слишком обнадеживающая статистика. Обычно я цеплялся за «звонок» одной рукой, вторую бросал на «кармашек», выходил в упор на него, и сразу же делал рывок наверх. Не всегда, правда, удавалось ухватить следующий зацеп. Слишком много сил на такой рывок тратится. А они-то уже начали таять…
Я ощущал, как дрожат и горят мышцы.
Но не позволил даже мысли о поражении проникнуть в голову. Вперед. Только вперед.
«Звонок», скользкий, круглый, неудобный. Основная хитрость — правильно схватиться за него. Пальцы должны быть ровно посередине зацепа. Сместишь чуть влево — влево же и соскользнешь. Вправо — туда же и отправишься. Но есть и другая хитрость. Если ухватиться за «звонок» не кончиками пальцев, а ребром ладони, причем завести ее именно слева, то будет гораздо удобней бросить вес тела на другой зацеп.
Это сейчас я и сделал. Неудобно чертовски! Запястье вот-вот затрещит. Но только так можно без сильного риска пройти дальше.
— Готовься проиграть, неудачник! — надменно кинул противник, одолевая еще один зацеп.
Я не обратил на него внимания, хотя и сильно хотелось бросить что-то едкое в ответ.
Пот уже лез в глаза, но смахнуть его не было никакой возможности. Пришлось сдувать. Это помогло, но ненадолго. Вновь сдунув подкатившуюся каплю, я сделал рывок.
Есть! Вот он и «камешек».
Противник уже был наравне со мной — я заметил краем глаза его серую тень.
Не отвлекаться! — приказал я сам себе.
И двинул дальше.
Только вот дальше был выбор. И очень непростой выбор.
Я вновь глянул на Костарева. Он шел уверено, и, кажется, даже не устал. А вот я немного вымотался. Если он продолжит в таком же темпе, то мне точно его не обогнать. А с учетом того, что ждало меня впереди, шансы победить делились еще надвое.
Я поднял голову.
Карниз.
Массивный, нависающий, кажется, высоко впереди, закрывающий обзор. Еще бы, целый метр выноса. В память о Нестерове, величайшем альпинисте, единственному которому этот такой карниз и был под силу.
— Обходи! Обходи как говорил! — раздался внизу голос Молодова.
А потом Кайрат Айдынович что-то пробурчал и Молодов затих.
Обходить слева? На это уйдёт секунд десять или даже больше. За это время Костарев уже будет стоять на верху и смеяться надо мной.
Тогда как быть? Справа обойти? Но это значит, что придется зайти на четвертую стенку, а это автоматом проигрыш. Идти маршрутом, который описал Молодов и надеяться на то, что Костарев ошибется? Не ошибется. Слишком хорошо и уверенно он идет. Да и трасса у него легкая.
Тогда как?
Я был на распутье. Но решение принял за доли секунды. В голове не было никаких доводов в пользу моего выбора, и даже никакие убеждающие речи и лозунги не прозвучали. Я просто принял решение, холодно и отстраненно. Именно так, как и нужно их принимать в такой ситуации.
Идти через карниз.
И едва я принял это решение, как кристально четко осознал — это безумный, но… единственный верный выбор.
А дальше уже не сомневался ни секунды.
— Что… что он делает? — раздался голос Молодова.
— Он же… Он к карнизу идет! Во рисковый парень! Сорвётся! Зря, нужно было иначе идти, — тут же загалдели другие зрители.
Но я уже не слышал их.
Приняв решение — не изменяй ему и иди до конца.
Я и шел.
Сколько раз я пробовал до того совершить этот самый рывок Нестерова? Ну, очень много раз… До тех самых пор, пока Молодов не пояснил мне, что такое в принципе невозможно. Но ведь Нестеров-то смог! Да, смог. Один раз. В ситуации, когда это нужно было сделать. И я помнил ту черно-белую фотографию, на которой запечатлён тот самый немыслимый подвиг.
Значит это можно сделать, что бы кому не говорили ученые и тренер.
Я вспомнил фотокарточку. На удивление, она всплыла перед глазами в мельчайших деталях: сам Нестеров, монолитный, крепкий, летящий пружиной вверх, к краю карниза, готовый ухватиться за стену невероятным образом. Вспомнилась и сама стена, ровная, почти гладкая, и только несколько трещин, за которые Нестеров держался перед тем, как прыгнуть, виднелись там. Три трещины: одна побольше, расположенная чуть внизу — в ней, наверняка стояла в распоре нога. И две выше, совсем крохотные…
И вдруг я понял, что нужно было делать.
Никто ведь не изучил самого главного! Все смотрели на фото самого Нестерова. Еще бы, такая легенда! Но никто, вероятно, не изучил стену, с которой он делал свой невероятный прыжок. А может быть, и смотрели, но не задавались главным вопросом: что же помогло ему сделать это?
Четыре точки опоры. Четыре момента, благодаря которым он и попал в разряд легенд. Не две, как думалось. И не три, как бывает чаще всего. А четыре. И ведь верно, можно легко подумать, что Нестеров прыгал, отталкиваясь только ногами. А как иначе? Но было, скорее всего, немного не так…
Рывок был сделан иначе!
И теперь я готов был его повторить. Без подготовки и репетиций — или пан, или пропал!
— Да что же он делает⁈ Сорвется ведь! — не унимался Молодов.
— Владимир Федорович, держите себя в руках! — рявкнул Кайрат Айдынович.
В голосе его звучала радость — он понимал, что момент, когда он сможет меня выпнуть из набора, уже практически наступил.
Я поднялся выше. До карниза оставалось чуть больше метра. Нужно еще немного, совсем чуть. Только вот… выше четырех нужных точек нет. Они почти в метре от карниза. Ничего не остается, как
