настаивать.
— Тут и обсуждать нечего, Андрей Викторович, ваш куратор преступила закон, — сказал я, кивнув ему. — И вместо того, чтобы остановить ее, вы подчинились. Я вас не осуждаю, вы не могли знать, к чему это все приведет, ведь куратор — лицо, облеченное полным доверием Михаила II. Никто бы на вашем месте не усомнился в полученных приказах. Но пытаясь призвать меня на кураторство, вы совершаете ту же ошибку. Я — княжич Романов, наследник Уральского княжества, я не буду, как Рюрик, которого точно также призвали на княжение, оглядываться на бояр и спрашивать их мнение. Став куратором я превращу ЦСБ в палачей, которых будут бояться до дрожи буквально все подданные Русского царства. Потому что я — тиран, и признаю только казнь в виде меры пресечения. Став куратором, я залью Русское царство кровью. Вы не хотите этого. Царь этого не хочет. Именно поэтому мне так и не сделали предложения возглавить ЦСБ, как вы хотите.
Он молча потер подушечки пальцев, размышляя над моими словами. Тишина затягивалась, но я его не торопил. Я ведь не врал, самый простой способ устранить всех врагов государства — вырезать семьи под корень. И если потребуется, я лично подделаю доказательства так, что никто не поймет, что они фиктивные.
— Почему вы в этом так уверены? — спросил он, подняв на меня взгляд.
Что ж, видимо, придется говорить более ясно, чтобы подполковник сам убедился, что мне место куратора доверять нельзя. В конце концов, репутация кровожадного маньяка у меня не на пустом месте образовалась. И сейчас она сыграет мне на руку.
— Потому что я защищаю свою страну, а не отдельных людей, Андрей Викторович, и тот, кто предает мою страну, не имеет права претендовать на снисхождение с моей стороны, — с улыбкой ответил я. — Я защищаю свою семью, но человек, который отказывается считать себя моей родней, больше не получит моей защиты. Этим принципом я руководствуюсь во всех своих действиях, и менять свои принципы я не намерен. Я — идеальный защитник, таков мой дар и мое призвание. Но это также значит, что для сохранения большего, я легко пожертвую меньшим.
— И считаете, что этого достаточно? — спросил он, откинувшись на спинку своего стула.
Судя по взгляду Ворошилова, мои слова его ничуть не тронули. Впрочем, было бы странно, окажись иначе. Не тот пост он занимает, чтобы реагировать на высокие речи.
— Как показывает практика, достаточно, — кивнул я. — Польша присылала наемников, чтобы те нападали на мою семью. Где теперь та Польша? На мой род подняли руку Рюриковичи, и как закончили эти великие князья? Чем больше крови я проливаю, тем спокойнее живется моей семье и моей стране. И, как мне кажется, вы не хотите, чтобы такой человек, как я, встал во главе вашей службы. Потому что для меня нет такого понятия, как милосердие. Я убийца, Андрей Викторович. И получив в свои руки Царскую Службу Безопасности, начну убивать гораздо больше, чем прежде. Так что не нужно рассчитывать, что мое кураторство станет благом для Русского царства. Вам нужен толковый администратор, а никак не бездушный палач, для которого лишить человека жизни — все равно, что воды выпить. Так что, подполковник, я не стану вашим куратором. Но вас обязательно на место главы ЦСБ порекомендую. Вы это заслужили.
Ворошилов кивнул мне.
— Что ж, очень жаль, Дмитрий Алексеевич, что вы этого не хотите, — вздохнул он. — Во все времена службы, подобные нашей, сохраняли государство и стерегли покой его жителей. Да, нас боялись, и боялись за дело. Во главе с жёстким лидером мы можем быть способны на очень многое ради царства. Жаль, что вы этого не понимаете. Однако вы правы, время расставит асе по местам.
Он поднялся из-за стола.
— Кто знает, может быть, лет через пять вы измените свое мнение? — задал он риторический вопрос.
Я улыбнулся.
— Надеюсь, что новый куратор Царской Службы Безопасности будет лучше исполнять свои обязанности, Андрей Викторович, и желаю вам всяческих успехов.
Подполковник кивнул мне и направился к выходу, не прощаясь.
Я выждал несколько минут, пока машина Ворошилова отъедет достаточно, и поднялся на ноги.
— Петр, расплатись, — велел я одному из своих сопровождающих.
Охранник раскрыл сумку и, не считая, выложил толстую пачку новеньких денежных знаков.
Я вышел на улицу, когда мне подали машину к крыльцу, и сел на заднее сидение. Разговор с Ворошиловым вышел достаточно интересным. Главное, что меня порадовало в этой истории — результат действий подполковника. В самом деле, если бы ЦСБ всегда реагировало так продуктивно, ни у кого бы язык не повернулся оскорблять их или относиться пренебрежительно.
Встреча с китайцами была назначена на девять утра, так что у меня был еще час, чтобы добраться до места.
Кортеж неспешно следовал по улицам Пермска, и я не торопил водителя.
К гостинице, в которой остановилась делегация Поднебесной, мы подъехали вовремя.
Я вылез из машины, чувствуя себя полностью готовым к завершению переговоров, когда в кармане завибрировал телефон.
Вытащив аппарат, я снял блокировку и открыл уведомление.
«ВАЖНЫЕ НОВОСТИ!
Государыня Русского царства Юлия Александровна приняла монашеский постриг. Под именем монахини Аглаи она переезжает в женский Иоанно-Предтеченский монастырь, который на протяжении всего времени своего царствования поддерживала из личных средств»
— Прикройте меня, — велел я, возвращаясь в машину.
Охрана быстро окружила мой автомобиль, развернувшись спинами к нему. Защелкало взводимое оружие. Я же наложил на внедорожник купол и, раскрыв ноутбук, подключился к «Оракулу».
Нападения прямо сейчас я не ожидал, разумеется — Пермск у меня под присмотром. Однако следовало действовать правильно, из плохого союзника сестра моего отца переквалифицировалась во врага, и месть от ее руки могла свершиться в любой момент.
Царица действительно жертвовала в пользу монастыря очень много. Помимо денег в список даров входила современная техника, установка систем наблюдения, ценные вещи, многочисленные реставрации. Фактически государыня обеспечивала себе самой безбедное существование, готовила запасной плацдарм.
Естественно, она не в одиночку занималась благотворительностью. Многие благородные женщины жертвовали Иоанно-Предтеченскому монастырю только ради статуса. И эти средства теперь также обеспечивали комфорт опальной царице.
И в данный момент, легко взломав защиту монастыря, я наблюдал за Юлией Александровной, а теперь монахиней Аглаей.
Вместо унылой пустой кельи для бывшей царицы отвели громадные покои, ничуть не уступающие ее кремлевским палатам. И все это помещение утопало в роскоши.
Само собой разумеется, никаких обязательств внутри монастыря у моей биологической матери не имелось. Вместо работы и молитв государыня возлежала на широкой мягкой кровати и,
