– Так что за новости у тебя, Петрович?
– У меня? Это, скорее, у тебя новости, Николай Васильевич.
– Да?
– Да-да, именно. Гости приехали. Может быть, слышал, как среди ночи ломились? Охрана еле-еле пинками прогнала.
– Опять посольство?
– Ну…
– Откуда на этот раз? Уж не Царьград ли мира запросил?
– Не-а, не угадал. Из Кьявска прибыли.
– Князюшка ихний чего-то хочет?
– Хуже, – вздохнул Савва. – Сама Верховная Рада заявилась.
В княжеской памяти что-то щелкнуло, и перед глазами всплыла давняя-предавняя картинка из телевизионного выпуска новостей.
– Верховная Рада? Как же, помню – оранжевые палатки на Майдане, бабка Параска с пузырем самогона, рябого мужика еще салом отравили, бледная девка с хлебобулочным изделием на голове… Да, еще постоянный мордобой из-за микрофонов на заседаниях. Так она что, в полном составе сюда пожаловала?
Патриарх не торопился с ответом, придвинув к себе большое блюдо с вареными раками:
– Ох и умаялся… Так чего ты спрашивал? Про состав? Тут ничего сказать не могу, а вот с полнотой, княже, угадал – пудов на двадцать потянет. И это не считая микрофонов – хоть и прячет, но оттопыриваются зело преизрядно.
– Что оттопыривается?
– Да микрофоны же! Ох, и здоровы!
– У кого?
– У нее, у Верховной Рады.
Тут Шмелёв окончательно запутался:
– Погоди, Петрович, ты вообще о чем рассказываешь?
– Как это о чем? – удивился Савва. – Ты разве не держишь руку на пульсе современной политики?
Николай вспомнил, где последнее время держал руку, причем не одну, а обе, и немного смутился. Яна же покраснела и закашлялась. Но отче не обратил внимания на некоторую заминку и пояснил, что Верховная Рада – это человек. Более того – она бывшая жена бывшего кьявского князя, придушившая муженька подушкой, перетопившая своих бояр в Данупре в почти полном составе и присвоившая себе титул Верховной. А Рада – имя. Рада Ашотовна Сарумян.
– Ни хрена себе! – удивился Шмелёв. – И чего она от нас хочет?
– Замуж.
– За кого?
– Ну не за меня же? Староват буду – старше ее года на полтора.
– А тебе сколько?
– На Покров восьмой десяток пошел.
– А ей, значит… Погоди, уж не хочешь ли сказать…
– Ага, за тебя замуж.
Яна резко встала, чуть не опрокинув стол, и решительно пошла к постели, где достала из-под подушки револьвер. Вполне профессионально откинула барабан, проверяя наличие патронов, и попыталась засунуть его за пояс. Вот только поясов у ночных сорочек не предусмотрено, и огнестрел упал на пол, перевернулся несколько раз и остался лежать у ног Патриарха. Савва с кряхтением нагнулся, и опасное оружие перекочевало в карман его рясы.
– Отдай огнестрел, Петрович, – попросила русалка, сверкая глазами.
– Обязательно отдам. Только скажи, девонька, куда же ты направляешься?
– Пойду, пристрелю гадину.
– Так ведь грех.
– Ну и что? – заупрямилась Яна. – А то, что не девонька, это не грех?
Савва Петрович перевел взгляд на Николая. Тот только руками развел, дело, мол, житейское.
– Так звать эту Раду сюда?
– Ну ее на хрен! – ответил Шмелёв. – Яночка, успокойся, я образно… Лучше Лешакова ко мне пришлите – поговорить кое о чем нужно.
Утро следующего дня
Степной орел, неведомо как залетевший в эти края, старательно выписывал круги над лесами и полями в поисках хоть чего-нибудь съедобного. Да где уж там – которую неделю по всей округе бегает туда-сюда огромное войско, распугивая возможную поживу. Так от голодухи можно и клюв отбросить. Даже сусликом, и тем не полакомишься – давеча пытался одного закогтить неподалеку от полуразрушенного города, так насилу сам жив остался. Отбивался сусел до того злобно, что пришлось уносить крылья. Оставив в зубах обидчика половину перьев из хвоста.
А что там вдалеке поблескивает? Спасите наши души – опять он! Орел заполошно, почти как воробушек, замахал крыльями и спикировал к безопасной земле, от греха подальше. Мимо на большой скорости пронесся мелкий цветочный эльф с большим мешком за спиной и не обратил на бесхвостую птицу никакого внимания. Почтовый курьер, причем с большими полномочиями. Уж лучше на Медузу Горгону напороться, чем у такого на пути встать. Исход встречи все равно одинаковый, но во втором случае менее продолжительный и болезненный.
Только почтальон не отвлекался на мелочи – с лихим свистом закладывая виражи, он шел на бреющем в складках местности, иногда из чистого хулиганства залетая на средину реки. А чего? Чай эльф не птица, почему бы ему не долететь до средины реки?
А вот и город показался, не такой уж разрушенный, как померещилось полухвостому орлу. Вот стены белеют новыми бревнами, и над всем этим витает восхитительный запах свежей стружки. Курьер облетел вокруг, оценивая масштабы ведущихся работ, перемахнул через частокол внутрь и приземлился у корчмы «Три поросенка», на этот раз кирпичной, но пока еще одноэтажной. Крыши тоже не было, только торчала сверху голова что-то жующего Змея Горыныча.
Внутри оборотень с чертом изучали какой-то чертеж, а Годзилка с высоты своего роста давал советы. Август фон Эшевальд поднял голову:
– А, гонец… Донос на гетмана-злодея?
– На кого?
– Это потом поймешь. Давай сюда бумагу. – Начальник разведки и контрразведки развернул свиток, вчитался и удивленно присвистнул.
– Чего там? – Глушата с любопытством сунул пятачок в письмо.
– Давай вслух, – попросил Змей.
– Не могу, сам читай. – Оборотень сунул бумагу черту. – Приказ от князя.
– Ага… чо у нас тут? – Рогоносец водил когтем по тексту. – Не мешкая, следовать к Кьявску и взять его под высокую руку… титулы пропустим… так… разбить войско хунгарийского короля, заключить договор о добровольном присоединении Галисии… На хрен они нам сдались, а? Построить флот… блокировать Царьград с моря… Они там чего, пьяные писали? Так… купить или отнять у сарацинов Палестину… Годзил, тебе нужна Палестина?
– Данунах! – глубокомысленно заметил Горыныч. – Я бы Хлынов купил – там моя родина.
– Бля, а нам чего делать?
– А у вас попадалово, ребята. Встряли вы конкретно. Чиста конкретна!
– Ты чего уши развесил? – Август вдруг решил сорвать злость на курьере. – Подслушиваешь?
– Никак нет! – Эльф вытянулся в струнку. – Жду дальнейших распоряжений.
– Каких?
– Любых. Или указаний.
– Указания ему подавай, – проворчал оборотень. – Лучше расскажи, на фига нам в Кьявск переться, под высокую руку его брать? Там что, своего князя нету? А то одичали мы тут без свежих новостей.
Эльф со всеми подробностями и с удовольствием прочел лекцию о политической обстановке, иногда малость привирая и переходя на представление в лицах:
– …А потом появился Хведор Лешаков, и Верховная Рада помре.
– Прибил бабенку? Да оно и правильно.
– Не-е-е, она сама померла. Князь-то наш попросил генерала стариной тряхнуть.
Август покачал головой:
– Жесток порой Николай Василич бывает, ох и жесток! Я с Лешаковым как-то в парилке был… Этот уж тряхнет, так тряхнет!
– Ты про что, воевода? – Цветочный эльф непонимающе пошевелил острыми ушами.
– Про старину.
– Не-е-е, не так было. Государь попросил его заплутать Верховную Раду в трех соснах да попугать немного, чтобы дорогу к княжескому шатру не нашла. Ну, вот и перестарался с пуганьем немного.
– Сильно князь ругался?
– Да не… простил в честь свадьбы да еще одной медалью наградил.
– Свадьбы???
– Ну да! – Почтальон хлопнул себя по лбу и принялся развязывать тесемки мешка. – Как же я забыл? Тут и угощение с княжеского стола!
Пока эльф доставал кажущиеся нескончаемыми подарки и рассказывал подробности бракосочетания и последующего за ним малого пира (большой обещался уже в Татинце), Годзилка ухватил самую объемистую флягу, открыл ее и с подозрением принюхался к содержимому.
– Эй, мелочь, а это чо за хрень налита?
– Типун тебе на язык, зверюга пресмыкающаяся! – почтальон возмущенно замахал руками, уронив одну из выставленных бутылок. – Это же яблочный компот – Великая Княгиня Яна собственноручно сварила на всю армию! Оцените, свиньи неблагодарные!
– Все сказал? – Глушата поплевал на кулак и многозначительно похлопал им по ладони. – А таперича проваливай на хер! Без сопливых разберемся, кого целовать!
– Вот это правильно, вот это по-нашему! – одобрил Август фон Эшевальд и проследил взглядом за причудливым полетом натыкающегося на стены цветочного эльфа. – Раскомандовались тут всякие уроды, пороха не нюхавшие. Хомячок, блин, офисный!
– Так его, – поддержал Годзилка. – Рогатый, доставай заначку.
Черт рассмеялся довольно и достал из-под стола здоровенный жбан с восковой печатью на горлышке и три серебряные с чернением чарки – две маленькие и одну побольше, полуведерную.
– Серебро? – удивился оборотень.
