Однако император меня не разочаровал, и мужчина в его душе победил императора.
– Мать моего ребёнка должна знать, кто я на самом деле. Сегодня маски будут сброшены, и у меня будет бастард. Когда придёт срок рожать, Элен покинет Грасс-Анхо и поселится на острове Данце, под надзором тайных стражников семьи Ройхо. Бастард родится, и ты, Уркварт, воспитаешь его. Что с Элен будет дальше, решу позже. В любом случае мать моего ребёнка не должна бедствовать или в чём-то нуждаться. Ты меня понимаешь, друг?
– Да, Марк. Твои слова услышаны, и я их запомню. Только одного в толк взять не могу.
– Чего?
– А как же любовь, о которой ты так много говорил девушке?
– Не было её.
– Вот, значит, как… – протянул я.
– Именно так. Имела место увлечённость. Не более того.
– А я ведь тебя сразу предупреждал: не надо девчонке мозги пудрить. Но ты меня не слышал и не слушал.
– Признаю, был не прав, – кивнул Марк. – Однако теперь уже ничего не изменить. Что сделано, то сделано. В отличие от тебя у меня нет большого опыта общения с противоположным полом. Поэтому я потерял голову.
– Что ж, твоё величество, ты в своём праве. Девчонке жизнь оставил, уже хорошо.
– Перестань, Уркварт, – поморщился он. – Мне и так нелегко, а ты ещё подкалываешь. Не надо.
– Не буду.
– И вообще, прошу тебя: оставь меня одного. Мне нужно подумать.
– Как скажешь. Если понадоблюсь, я во дворце.
Покинув покои императора, я миновал два поста охраны из оборотней и офицеров особой группы, вышел в тронный зал и оказался в окружении. Три десятка придворных, словно стая хищников на охоте, обошли меня с флангов и сдвинули свои дружные ряды. Не пробиться. Пришлось остановиться, и я оглядел этих дармоедов. Камергеры, гофмейстеры, гофмаршалы, шталмейстеры, егермейстеры, форшнейдеры, церемониймейстеры и камер-юнкеры. Это только самые видные и наиболее влиятельные дворцовые чины. Не считая многочисленных лакеев, посудомоек, полотёров, поваров, официантов и прочих прислужников, вроде десятого помощника третьего заместителя главного смотрителя шестой кладовки. В большинстве они никчёмные личности, попавшие во дворец по протекции или по знатности рода. И почти все являлись шпионами либо канцлера, либо ещё кого-то. Причём это не считалось зазорным, и за доносительство придворные почти официально получали второе жалованье, не считая взяток от желающих посетить резиденцию императора дворян и богачей.
Честное слово, собрал бы их всех и отправил на фронт. Оставил бы только лейб-медиков, магов и минимум слуг, а остальным – команда «Вперёд! На штурм вражеской крепости!». Однако мечты остаются мечтами, сие невозможно. Как известно, властителя играет свита, и повелитель миллионов людей Марк Четвёртый Анхо обязан содержать всю эту свору, а мне приходится их терпеть.
– Граф, – первым ко мне обратился церемониймейстер Дамиан Больх, седой старик с длинной бородой и в расшитом золотыми нитями кафтане, редкий зануда и педант, – с его величеством всё в порядке?
«Засуетились, крысы, – подумал я. – Давно Марк из дворцового графика не выбивался. Вот и встревожились».
– А к чему этот вопрос? – На моём лице ни единой эмоции.
– Как же, ведь император отменил две встречи. Мы беспокоимся… Может, прислать к нему медиков?..
– Его величество не болен. С ним всё в порядке. Обычное дело – тоска. Скоро всё пройдёт.
– Тогда надо вызвать шутов, гимнастов или актёров, а лучше – симпатичных актрис… Вы понимаете, о чём речь, граф?..
– Нет, не понимаю. Его императорское величество желает побыть один, и я не завидую тому, кто попробует его побеспокоить. Это всё, господа.
Протиснувшись сквозь придворных, я вырвался из толпы и быстрым шагом направился в библиотеку, где меня ожидала ламия. Сегодня она свободна, госпожа Ириф взяла себе выходной, и Отири решила этот день провести со мной. А я этому только рад. Каждый миг пребывания рядом с ней в радость, потому что наполнен взаимной любовью и нежностью.
Однако оторваться от придворных оказалось непросто. Некоторые особо наглые и дерзкие продолжали меня преследовать. Надо отдать им должное, они очень хорошо разбирались в дворцовой политике, и если раньше придворные знали, что я не в ладах с канцлером, ни один не приближался. Боялись, мерзавцы. А с недавних пор, после того как граф Руге перестал обращать на меня пристальное внимание, по крайней мере, сделал вид, что граф Ройхо его не интересует, их отношение резко изменилось. Теперь обитатели Старого дворца старались со мной подружиться, и мне это не нравилось. Категорически. Мешаются под ногами и отвлекают, но ничего, я их научу хорошим манерам. При первом же удобном случае и в свободное время.
– Любезный граф, – на ходу зашептал на ухо пристроившийся рядом камер-юнкер барон Кен Каур, несмотря на пожилой возраст, весьма подвижный человек и неплохой фехтовальщик, – как родственник, осмелюсь поделиться с вами некоторыми сведениями.
«Какой такой родственник?» – промелькнула мысль, и память услужливо вытолкнула на поверхность информацию: семья баронов Каур состоит в родстве с Койнами, а моя мать – урождённая Койн. Следовательно, какие-то кровные пересечения с камер-юнкером имеются. Только поздно этот гад о родстве вспомнил. Раньше надо было, а теперь он мне не интересен.
– Слушаю вас, дорогой Кен. Что вы хотите сообщить?
– При дворе процветает коррупция. Камергер Эльскван обложил данью своих подчинённых, и я, как честный человек, считаю, что император не должен держать такого подлеца рядом с собой.
– Это не ко мне. Обращайтесь к канцлеру.
Моментально барона оттолкнули в сторону, его сменил лейб-окулист Герберт Йог-Анар, льстец и подлиза, но в своём ремесле он разбирался хорошо и считался ценным специалистом.
– Дорогой граф, один из моих родственников, молодой перспективный офицер с хорошим послужным списком, вскоре переводится в столицу…
– В Генштаб, к канцлеру, к командирам гвардейских полков. Обращайтесь по этому поводу к кому угодно, только не ко мне, – оборвал я его.
– Но вы ведь набираете офицеров в группу охраны его величества!..
«В особую группу родственника пропихиваешь? – Я кинул на лейб-окулиста косой взгляд. – Хрен тебе. Наверняка он подставной».
Не ответив навязчивому Йог-Анару и резко прибавив скорости, я быстро шмыгнул в ближайший коридор. Придворные, которые этого не ожидали, замялись и растерялись. Всего на пару секунд, но мне этого времени хватило, чтобы набросить на себя «Покрывало невидимости» и скрыться.
Спустя несколько минут я добрался до цели, скинул маскировку, вошёл в библиотеку и увидел Отири. В образе Катрин Дегарьен, юной жрицы Улле Ракойны. Она сидела возле окна и листала толстый фолиант.
– Что читаешь? – спросил я.
– Мемуары маршала Ловина. Весьма интересно.
– Чем же?
– Его впечатлениями о походах на север, где он столкнулся с моими сёстрами. Представляешь, он был уверен, что мы порождения мрака.
– Представляю.
– А у тебя что нового? Как там император?
– Он собирается объясниться с Элен Кенике. Сидит. Мучается. Страдает даже. Но самое главное – он решился оставить бастарда.
– Благородно. Однако, мне кажется, мы должны вмешаться.
– Зачем?
– Марк не должен страдать и переживать. На нём слишком много ответственности, и он нужен всем нам здоровый, радостный и энергичный.
– И что ты предлагаешь?
– Пойдём в гости к его любовнице вместе с ним.
– Что-то не хочется. Крики, слёзы, упрёки. Не люблю я этого.
– Истерик не будет. Я покопаюсь в голове Элен, вправлю ей мозги, и всё будет замечательно. Она перестанет доставать Марка, а ему не придётся с ней объясняться. Сэкономим время и нервы.
– Идея хорошая. Наверняка Марк от помощи не откажется.
– Я тоже так думаю.
Прерывая нашу беседу, к столу приблизился главный смотритель дворцовой библиотеки господин Амадей Гиркан, который на ценителя литературы походил мало. Здоровяк с бритым черепом и крепкими кулаками, вечно угрюмый и сварливый.
– У меня к вам дело, граф, – с ходу, без приветствий, сказал Гиркан.
– Слушаю вас.
– Недавно во дворце побывал ваш летописец, Тим Теттау, и попросил передать ему копии несколько раритетных рукописей…
– Да. Это делается с разрешения императора.
– Я и не спорю. – Гиркан равнодушно пожал плечами.
– Тогда что вы хотите?
– Рукописи готовы. Можете забирать. Хоть сейчас. Только в бумагах о передаче распишитесь.
– Они далеко?
– В моей каморке.
– Пойдёмте. Посмотрю, что Теттау выбрал.
Ламия осталась, а мы с Гирканом прошли в его «каморку», на деле – огромный светлый кабинет, где были собраны самые ценные книги дворцовой библиотеки. В принципе ценные только для хранителей, ибо наиболее редкие экземпляры давно уже украдены и проданы.
Осмотр рукописей много времени не занял, не более получаса. Это были дневники имперских путешественников – для меня ничего интересного. И, сказав Гиркану, что за копиями приедет Теттау, я вернулся к девушке, которая на этот раз была не одна, а в компании трёх молодых дворян, крепких подтянутых лейтенантов в мундирах линейных войск. Все при оружии, на боку стандартные ируты и кинжалы. Не придворные пудели, а настоящие волкодавы. Мне такие люди симпатичны. Именно они опора нашего государства. Рьяные и активные, такие всегда впереди, и на войне, и в мирной жизни. Вот только вели себя офицеры развязно. Они громко смеялись и отпускали шутки на грани приличия.
