30 августа днем частью сил (1й танковый полк, усиленный артиллерией) выдвинулись на запад, к городу Чаоцу. Там не застали ни гарнизона, ни кого-либо из представителей местной власти — как оказалось, они сбежали еще ночью, услышав о нас от беглецов из Синсяня. И это было очень плохо — американцев предупредят!
Мы уже слышали по московскому радио, что вчера генерал Макартур, командующий американскими войсками на Дальнем Востоке, открыто призвал «загнать мировой коммунизм в его естественные границы, то есть в Сибирь». И что он требовал от СССР не только «убраться из Китая, Кореи и Монголии», но и пересмотреть границы в Европе, «освободив культурные нации из-под русского варварского ига». Угрожая при отказе атомной бомбежкой (а как иначе понимать его слова?).
— Это что, Гитлер воскрес? — спрашивали наши бойцы — того вразумили, теперь этот хочет?
— Вот он, звериный оскал империализма — отвечали политработники — и прав был товарищ Сталин, мировой капитал само существование СССР, а теперь социалистического лагеря, терпеть не может! Тесно нам и им на земле — и значит, мы их похороним!
В 16 часов разведка, выдвинутая от Чаоцу на северо-запад сообщила о подходе крупных американских сил (это был разведбатальон 1й танковой дивизии США, усиленный танковой ротой). В этот момент в Чаоцу находились лишь наш второй танковый батальон, мотострелковая рота, и до двух рот корейцев. Подходил дивизион РС.
Гвардейцами-минометчиками командовал майор Сергей Павлов, среди товарищей имеющий прозвище «Мозг». Товарищ был с большим боевым опытом — Украина, сорок первый, Севастополь, сорок второй, затем Кавказ, Днепр, Карпаты, войну в Австрии закончил. Именно ему мы обязаны, что тот первый бой мы выиграли, считай что «всухую» — а ведь как артиллерист, скажу, это труднейшая задача, чтобы с ходу, на незнакомой местности, с марша развернуться в боевой порядок, и с закрытой позиции единственным залпом точно накрыть цель! Не подвели и разведчики, обеспечив целеуказание. Ну и комбат-2 Первого полка, «корейский» товарищ майор Буряков Иван Павлович, огнем, а затем и гусеницами добивший тех, кто уцелел — может кто-то и убежал пешим, но танки и машины все остались здесь, грудами горелого железа. А у нас не было потерь, не считая сбитой гусеницы на одном Т-54.
Но гораздо более важным результатом этого боя было внесение неопределенности в планы американцев…
Томас У.Ренкин, бригадный генерал армии США (в отставке). Из интервью журналу «Лайф».1954 год.
В тот день мы всего лишь хотели вернуться домой, в Штаты. Какого черта американские парни, всего через пять лет после ужасной кровопролитной войны, должны погибать из-за каких-то макак — если этим макакам не хочется изнывать под коммунистическим игом, пусть они воюют за свою свободу и демократию сами!
Внезапно пропала связь с передовым отрядом. По радио успели лишь передать, нас обстреливают, и ничего больше! Что там произошло?
Главные силы корпуса были в этот момент в поворота шоссе (по китайским меркам, лучшего качества дорог тут больше не встречалось). В месте, на карте именуемой Чинченг (проклятые китайские имена), дорога делала резкий поворот на север, а к югу уходила долина реки Тан-хо, в пятнадцати милях к юго-востоку был железнодорожный мост, дальше на таком же расстоянии, город Чаоцу. По восточному берегу реки (и краю долины) вставали горы, но от моста к югу уже начиналась долина Хуанхэ. Хотя ошибаюсь, там была еще одна речка, Чин-Хо, куда впадала Тан-Хо. И еще одна река текла позади Тан-Хо, также на юг, пересекая долину еще до Чаоцу. Эти проклятые реки доставляли нам кучу хлопот с переправой танков, местность была обжитая, с дорогами и мостами — но китайские мостики никак не были рассчитаны на танки, особенно «паттоны»!
В передовом отряде было двадцать три танка — в том числе десять «паттонов», но и легкие «чаффи» могли драться с японскими или ранними немецкими танками практически на равных! Тридцать шесть бронетранспортеров и бронеавтомобилей, в том числе четыре с зенитками. Больше трехсот американских парней — разведчиков, хорошо обученных солдат! И всех их уничтожили за какие-то минуты — если так, то это были потери большие, чем за весь поход!
Спасшиеся утверждали — это было пекло! Ничего похожего на недавние стычки с китайцами — сначала внезапный и очень точный артиллерийский удар, а затем появились танки, русские Т-54, они попадали в цель с первого выстрела, а сами вертелись как наскипидаренные, отстреливая дымовые гранаты, умело используя складки местности и хорошо взаимодействуя друг с другом. Утешало лишь, что русских танков было замечено немного, так что у нас даже после потерь численное превосходство, раза в два или три.
Потому, генерал Уокер был за немедленную атаку — ну что, ребята, надерем задницу этим мерзавцам, что посмели встать у нас на пути! Вы же славные «железнобокие», что вам какие-то китаезы, пусть даже и с русскими в советниках, что славяне могут понимать в современной войне? Генерал Робинсон колебался, помня Лиссабон — когда «железнобокие», Первая бронетанковая, брошенная в лобовую атаку против «тигров» ужасного Роммеля, сгорела там целиком, и после, к высадке в Гавре, была фактически воссоздана заново. А сам Робинсон провел почти год в немецком плену — в отличие от Уокера, волею случая (а не стратегии) оказавшегося на северном, а не южном плацдарме. Теперь, хотя тогда к нему не было претензий, наш генерал понимал, что еще одно поражение скажется на его карьере самым пагубным образом.
Поскольку погода наконец стала летная, решено было запросить авиаподдержку, а уже после атаковать. Отправили радиошифровку, получили согласие. Стали готовить войска к прорыву.
Командирская рекогносцировка, в которой я лично принял участие, дала печальный результат. Река Тай-Хо, хотя и не слишком широкая (и по заверениям макаки-переводчика, в сухой сезон пересыхающая совсем), сейчас была совершенно непроходима для техники. И был единственный мост, тот самый железнодорожный, который мог с гарантией выдержать танки. Наличествовали еще два моста в десяти милях к югу, на грунтовых дорогах, они подходили для грузовиков, и даже, возможно, для «шерманов» — но не для тяжелых «паттонов». И уже на той стороне чернели обгоревшие коробки, еще недавно бывшие танками и бронемашинами — им дозволили переправиться через реку, а затем расстреляли не дав уйти. Противника (русских или китайцев?) не было видно — впрочем, обзору мешала гряда холмов, уходящая на юг. Интересно, что там на обратных скатах высот?
И тут послышался свист снаряда. Я поспешно нырнул в люк, разрыв (гаубичный, калибр не меньше пяти дюймов) был ярдах в ста. Надо было скорее сматываться, пока не заиграл более серьезный оркестр — пока мой танк поспешно отходил к главным силам, было еще пять разрывов, один довольно близко. Но все же, для стрельбы с закрытых позиций, танк — очень сложная цель!
Авианалет последовал где-то в три часа пополудни. Даже издали это впечатляло — сотни самолетов, кружащиеся над чем-то, невидимым нам за холмами. На земле что-то горело, поднимались клубы черного дыма (напалм!), но и самолеты падали тоже. А затем в небе что-то изменилось, сбиваемых самолетов стало гораздо больше, а после небо вдруг очистилось, и в завершение мы видели, как над рекой, совсем близко от нашего НП, прошла четверка реактивных, странного вида, со скошенными крыльями наподобие стрелы. Через час к нам в штаб привезли нашего сбитого пилота.
— Капитан Паркс, 53я истребительная… Парни, это было черт знает что! Надо было китаез послать — нет, решили, что это наше дело чести! Сначала бешеный зенитный огонь, у гуннов никогда такого не видел, моего ведомого, лейтенанта Рэмси свалили в первом заходе на цель. А затем появились эти — они играли с нами в бум-зум, как мы когда-то с япошками, клевали и уходили вверх, у них скорость больше нашей на двести миль минимум, не догнать! Отчего нас не предупредили, что у русских есть такие истребители? Нас просто бросили на убой!
Трое летчиков, найденных после, подтвердили сказанное. И никто не мог сказать, что авиаудар нанес противнику существенный ущерб!
А через два часа бомбили нас. Не меньше тридцати самолетов, похожих на трезубцы, свистя турбинами, пронеслись над долиной, забитой техникой и войсками. Это точно русские — у китайцев не могло быть реактивных бомбардировщиков! Зенитчики открыли огонь с запозданием, и никого не зацепили. А на земле все взрывалось и горело. Тогда я впервые увидел вакуумные бомбы, ещё не зная, что это такое. Сперва хлопок и белесое облачко, а потом — мощный взрыв, разбрасывающий бронетранспортеры как пустые жестянки. В танках потери были не велики, но крепко досталось мотопехоте, и особенно артиллеристам, сгорело больше ста автомашин. Было убито и ранено почти тысяча американцев!
В чем была наша ошибка? Мы были уверены, что нам предстоит идти по союзной нам стране, где все под контролем у наших карманных макак — как они клялись и обещали! Мы всего лишь хотели усмирить коммунистическую макаку, посадить ее в клетку, и с триумфом возвращаться домой! Мы не ждали, что нас будут бомбить и обстреливать, мы не думали встретить здесь превосходящие силы врага, да еще с лучшим оружием, чем наше! Проклятая макака Чан Кай Ши, ты обещал нам совсем иное! И наш старый Дуг оказался слишком доверчив!
