— Ты говори, говори, — кивнул успевший помрачнеть Батяня. — Мы помолчим.
— В общем, внешний вид говорит сам за себя. Эти бабы сделаны, чтобы рожать, рожать и рожать. Размножение у них, как у животных: раз или два в год течка, когда можно забеременеть, причем от разных отцов одновременно. В помете несколько детенышей, Василь Сергеич считал, что до десяти может быть. Для того и живот такой огромный. Груди большие: так молока сколько надо! Размеры и сила тоже под это заточены: чтобы выносить и родить, а может, и защитить, хотя последнее как-то сомнительно. Самки небыстрые и неповоротливые, убежать от неё не проблема, и увернуться — тоже. Но в обороне… Встают в круг и машут кулаками. Хрен подойдешь. Сколько длится беременность — непонятно, но весьма вероятно, что они два раза в год рожают. В основном, мужиков. Расходный материал. Смертность высочайшая, но тут тот самый случай, когда "ничего страшного, бабы ещё нарожают". В голодные годы мужиков вполне могут самих пустить на пищу. Но это уже из разряда предположений.
Виталий перевел дух. Все терпеливо ждали.
— Теперь жизненный цикл. Тут больше размышлений, чем наблюдений. Зимой сэры до нуля снижают внешнюю активность. В спячку впадают или ещё что — неизвестно. В остальное время мужики носятся по степи, добывая пищу. Несмотря на жуткую смертность, количество их всё время растет. Самки сидят в "гнезде" и рожают. Самцы вырастают очень быстро. Те, кого мы тут с энтузиазмом отстреливаем — дети от трех до пяти лет. А вот самки зреют шестнадцать лет. И рождаются с такой же частотой. Как только созрело новое поколение самок, старое уходит. То есть каждую шестнадцатую весну все дружно беременеют девочками, после чего молодежь продолжает жить в старом гнезде, а их матери, прихватив большую часть мужиков, отправляются на поиски нового места. Естественно, съедая всё на своем пути. Если находят и доходят, появляется новое гнездо. И всё пошло по новому кругу. Эта часть понятна?
— Пчелиное роение, однако! — качнул головой Ниндзя.
— Похоже. Только у пчел более осмысленно. Василий Сергеевич считал, что сэры неразумны. Мол, всё на голых инстинктах. Тут я с ним не совсем согласен, но рациональное зерно в его точке зрения имеется..
— А если старые — совсем старые? — поинтересовался Артем.
— Скорее всего, не доходят. Или умирают в старом гнезде и идут на пищу. Тогда Нашествие откладывается на цикл. Насколько я понимаю, успешное основание нового гнезда — редчайший случай. Иначе сэры давно бы всю саванну сожрали. Классический "затратный" вид: отложить миллионы икринок, и пусть хищники сдохнут от обжорства. Огромные потери при добыче ресурсов, девяностопроцентная гибель "роев" при переселении, но всё перекрывается рождаемостью! Чтобы извести вид, надо перебить самок в гнезде, а туда придется пробиваться через такие толпы, что никакие саблезубы не помогут. Да и сами бабы — тот ещё подарочек. Разве что танками всех передавить! Так танков нет! В общих чертах о жизненных циклах всё. Теперь самое главное: следующее Нашествие надо ждать ближайшей весной. До десяти самок и с полтысячи самцов. Во всяком случае, такими толпами они ходили два прошлых раза.
— Ты хочешь сказать, что дед валил из пулемета по паре батальонов зараз? — не выдержал Олег. — Вот хоть убей, не поверю.
— Во-первых, не забывай, что сэры — не самый серьезный противник, у нас тут четыре девчонки полсотни со стены перестреляли и даже не вспотели. А во-вторых, Поселок от гнезда далеко, туда Нашествие пришло здорово ослабленным. И тем не менее, у них были прорывы за частокол. Мы к гнезду куда ближе. А окажется их меньше — нам же проще. Собственно, у меня всё.
— Насколько всё это точно? — Батяня выглядел озабоченным.
— По Нашествию — вероятность очень большая, — тут же ответил Виталий. — По жизненному циклу — возможно, какие-то нюансы ещё неизвестны. Например, мы не знаем, в каком возрасте самцы способны к оплодотворению. Все случаи изнасилования местных женщин сэрами не доказаны. Может, их сразу съедали, а про насилие — фантазии аборигенов, которым непонятно, зачем есть женщину, даже не сделав чпок-чпок. Запросто может оказаться, что размножаются особи десяти или пятнадцати лет. Но поскольку доживают до этого возраста единицы, из гнезда они уже не выходят. И хрен знает, как выглядят. Воображение такое рисует… — Эйнштейн усмехнулся. — Но это уже чистые фантазии.
— А где их гнездо?
— Это у Ниндзи надо спрашивать. Где-то на юге. А "рои" летят очень далеко. Насколько я понимаю, от гнезда до Поселка полтысячи километров точно будет, если не тысяча. Да вот ещё! О чем Василий Сергеевич не подумал. Мы ведь на одном направлении от гнезда. Вполне возможно, периодичность роения не шестнадцать лет, а восемь. Или четыре. Просто остальные идут не к нам, а в другие стороны.
— Это тоже твои фантазии? — поинтересовался Чума.
— Даже не фантазии, просто мысли вслух.
— Ты уж думай про себя, пожалуйста! И так непонятно, как с этим родильным конвейером бороться, а ты ему производительности добавляешь!
— Подожди, Коль, — отмахнулся Батяня. — Миш, что добавишь по разведке? Реально найти гнездо?
— Сейчас — нет, однако. Зимой попробовать надо. А вот где остановить Нашествие — знаю! Там, куда мы дошли, проходит скальная гряда. В ней разлом километра полтора длиной. Похоже на перевал, через который на кордон шли. Только без набора высоты с нашей стороны. Через этот разлом сэры к нам и ходят. И Нашествие там пойдет. Вот в разломе их и надо брать.
— Как? — пожал плечами Дудник. — К пулемету у нас полтора диска. После чего весь огнестрел можно выбросить.
— Зачем огнестрел, однако? "Маугли" помнишь?
— Чего её помнить? Вон, сидит!
— Не называй меня так! — словно очнулась Ирка.
— Да не Иришка, — улыбнулся Ниндзя. — Мультфильм "Маугли". Как Шерхана прибили. Погнали в разлом буйволов.
— Так быки нас и послушались, — хмыкнул Чума. — Они человека априори ни в грош не ставят! Не напугаем и не уговорим.
— Мы — не уговорим, — согласился Ниндзя. — А Галочка Егоровна уговорит. Её в саванне все слушают. И чем больше при ней котят, тем лучше слушают.
— Интересно, — хмыкнул Батяня. — Заблаговременно подгоняем быков к провалу. Дожидаемся появления роя и гоним стадо навстречу. В середине они встречаются, и больше никто никуда не идет. Может получиться, если зимой всё хорошенько разведать, пока сэры спят. Галь, а саблезубы размножаться когда собираются?
— Весной, наверное.
— Ты с ними поговори, пусть потерпят до после разборки.
— Леша! Котята не могут размножаться по твоей указке! У них иная физиология!
Буртасов негромко пропел: "Отдаст приказ нам мама Галя" и улыбнулся:
— По-моему, они могут всё, что ты захочешь.
— О великая Гау-Рю, повелительница смерти… — молитвенным речитативом заблажил Чума.
— Оболтус ты, Колька! — Галина отвесила Заварзину подзатыльник. — Я поговорю, Леш. Но ничего не гарантирую.
2 декабря четвертого года. Гряда
Бескрайняя снежная равнина, расплывчатые силуэты гор на горизонте, лыжи на ногах, анорак, балаклава, рюкзак, прицепленные к поясу санки… Привычные ощущения. Словно и не было попадания, изматывающей работы первых месяцев, четырех лет жизни в Риме… Очередной лыжный поход… Правда, есть и отличия. Вместо палок в руках ставшая родной за эти годы нагибата, а впереди — саблезубый тигр, одетый в шлейку. Гомотерии для кошачьих очень выносливы, могут бежать хоть весь день, если неторопливо. Но их неторопливо — километров десять, а то и пятнадцать в час. Конечно, если нагрузить животное набитым хурджином, сверху усесться самому и гнать, что есть мощи, кошак устанет минут через пять. Но каким дураком надо быть, чтобы впихивать невпихуемое? Лыжника, прикрепленного к удобной шлейке, саблезуб почти не чувствует. "Как интересно он идет, — лениво думал Батяня, автоматически контролируя движения Бублика. — Вроде, у лошадей в каждом конкретном аллюре определенный порядок переставления ног. А саблезубы ногами шерудят как попало. Никакой системы! Или это я её не вижу. Ничего не понимаю в кошачьих аллюрах. В лошадиных, впрочем, тоже. Но бежит ровненько, ни рывков, ни внезапных торможений. Ехать — одно удовольствие. И быстро, километров по сто пятьдесят в день шарашим". Ехать на буксире у саблезуба, действительно — сплошное удовольствие. Рюкзаки разгружены до предела, только аварийный запас на всякий пожарный. Весь вес в саночках, что почти неощутимо мчатся сзади. Кошак идет ровнее снегохода, ногами двигать не надо, нагрузка минимальная. И скорость, хотя до снегохода далеко. Только надо внимательно следить, чтобы лыжа не налетела на скрытый под снегом камень. Да, такая езда требует хорошего владения лыжами, особенно, если гонишь в темноте. Но сейчас за "котятами" мчались лучшие. Батяня, Малой, Ниндзя, Бульба и Лапа.
