— Сколько я была без сознания? Какое сейчас число? Доктор? — пошел я в наступление, раз взрослые сами делится не хотят.
— Второе марта. — после недолгой паузы, решился просветить самый юморной, и я невольно присвистнул, возвращая голову на подушку.
Нехило я поспал! А парнишке, сболтнувшего лишнего, походу достанется! Вон как на него остальные смотрят.
— Саша, что последнее ты помнишь? — присела ко мне на кровать единственная женщина коллектива коллегии докторов-мужчин, до сели участия в осмотре не принимавшая.
Психолог? Мозгоправ? Настраивает на доверительный лад? Вон, как смотри, улыбается! На коечку присела с краюшку, аккуратненько, тип мы уже подруги... да ну тебя, мымкра крашенная! Когда только успела заштукатурится, сейчас ведь часов шесть утра!
— Ничего хорошего. — отвел я взгляд от этой крали, чтоб не бесила лишний раз голодного человека своею штукатуркой — Мужчин... кровь... подвал. Мне обязательно это вспоминать? — вернул я взгляд на леди, и приподнял бровь.
— Кхм. — кашлянул как видно главный, что в основном и проводил осмотр, и пальцы сардельки демонстрировал — еда!
Правда до пальцев, осматривал сугубо как бревно. Ворочил, крутил, ничего не говорил и всё делал сам, игнорируя мои потуги и недоуменное хлопанье глазами. Что в прочем, правильно — яж коматозхник! Был...
— А где папа? И мама? С ними все хорошо?
— Конечно! Не волнуйся, мы их позовем, и они скоро к тебе придут — улыбнулась тётенька психолог, и группа врачей, начала потихоньку переползать к выходу, как видно решив, что их работа на сегодня окончена.
— Так, возьмите срочно анализ крови, мочи, кала... всё, в общем, полный круг — услышал я тихую речь главного уже из коридора.
— Да, сделаем. — ответили ему.
— Саша, ты чего-нибудь хочешь? — влезла психолог.
— Пить, — обозначил я свое желание для психолога. — Очень хочу пить.
Тетушка, почему-то помрачнела. Ну... могу и не пить! Не столь это важно! Увесистая капельница не зря всю ночь на мозги своими каплями давила! А я так и не смог придумать, как до неё дотянуться или иголку выдернув, кровяки себе не пустив.
Все же, без контроля над телом — я почти обычный человек! Пусть и с дико завышенной регенерации. И гематомы от внутренних кровоизлияний мне не нужны, пусть и рассосутся они за денек другой от силы. Ну а желание попить... следствие того, что почки пытаются хоть как-то достучатся до мозгов. Наверное. Можно и потерпеть — не суть важно. Просто пользуюсь тем, что тетка сама заговорила о том «что я хочу».
— В чем дело? — поинтересовался я, видя, что она так и не рвется за стаканом.
— Тебе нельзя много пить.
— Ну я много и не прошу! Литра два и хватит! — растянул рот в белозубой улыбки, а крашенная модама кажется стала еще чернея.
— Тогда тебе нельзя будет капельницу...
— Ну и не надо! Кушать я уже и сама могу, так что не проблема.
— Я поговорю с Гавриилом, подожди немного — буркнула она, и тоже упорхнула.
Но все же странно — подумал я, провожая даму взглядом — я, коматозник, в больнице, в обычной палате, но маленькой, и совсем один! С какого... такая щедрость. И где родители? Напрягает меня все это! Ой как напрягает! А вот и за кровушкой моей прибыла медсестричка. Ну ка, родимые, стро... а кому я приказываю?
Впрочем, то, что я не слышу ответа, не означает, что они не слышат меня! Пальцы же вон шевелятся! А значит надо просто делать тоже, что и всегда, только как бы с закрытыми глазами. Эх, надо было почаще подобным заниматься! Поистереть что ли?
— Нет! Не трогайте! Не надо! НЕЕЕТ!
А, ну да, санитары, транквилизатор... быстро прискакали, козлы! Как будь то за дверью поджидали! И только и ждали...
— Убийцы... — прошипел я, оседая на кровати и вырубился.
Новое пробуждение пришло от того, что меня кто-то щупал. Чувство возвращаются! А вот то, что меня пока я дрых, распеленали, и теперь осматривают швы... в которых трубки всунуты — не очень.
— Дренаж сухой, думаю можно убирать — проговорил новый персонаж, хоть и очередной врач, и поправил очки — Как себя чувствуешь? — повернулся он ко мне, видя, что я пришел в себя.
— Паршива — честно признался я — голова трещит от ваших транквилизаторов.
— Да, это они зря. Дозу тебе бухнули, как-бы не летальную. Думали, опять в комму впадешь.
— Козлы...
Доктор оказался парадоксально согласен со мной! И покивал, поглаживая реденькую «козью» бородку.
— Да, есть малеха. А вообще как себя чувствуешь? Где еще болит, кроме головы?
— Где... — и тут я задумался, вновь сверяясь со своими ощущениями — Вообще, доктор, я ничего не чувствую нигде, кроме головы. Даже пальцы как деревянные, хоть и шевелятся, — пошевелил я пальчиками правой руки, подняв её меж нами.
— Ну ка... — сказал доктор, и ощупал кисть — А ногой можешь пошевелить? — я выполнил просьбу, скинув справой ноги одеяло — А второй?.. Поразительно!
— Что?
— А, прости, не важно.
Я прищурился — подозрительно! Но переспрашивать не стал
