не могло.
— Ты хочешь спросить, куда мой жезл делся? — произнес Кощей, расположившись на стуле перед умирающим Прошкой. — Да вот он!
Старик махнул перед носом полосатой палкой.
— Я сразу его узнал. Как он у тебя оказался, я догадываюсь. Ты его у Лешего отобрал. Уж не знаю как, украл, или что… Я ему ее на хранение оставил, чтобы почистил, да краску освежил. А он ее потерял. Или сказал, что потерял. За это и пострадал вместе со своим дендровойском. Спецназ мой, лихие ребята должны были чудище лесное обезвредить, да палку вернуть. Не думал я, что он и вправду ее посеял. Думал присвоить решил. Непростая палка. Волшебная. А там, ваши ему на выручку бросились, ну их и положили. Заодно. Славная бойня была.
Прошка ощутил, как к онемевшей руке медленно возвращается чувствительность. Он попытался вытащить из ножен меч. Если все сделать быстро, достать старика можно было. Находился он рядом. Но движение вышло очень медленным, а сил на то, чтобы даже, как следует обхватить рукоять не хватило. Кощей, хохотнул.
— Герой. Да, если ты вдруг меня убить собрался, хотя в твоем состоянии этом маловероятно, то учти, что когда я умру, если когда-нибудь умру, то и палочка эта, — он продемонстрировал жезл. — Работать перестанет. Не сможет никого оживлять. А знаешь почему? — по всему было видно, что Кощею, который, видимо, по нормальному человеческому общению изголодался, страсть, как хотелось поговорить. Он зашептал: — Потому, как она из моего ребра выточена. Хочешь покажу?
Старик оживился и, медленно поднялся со стула, стал расстегивать пуговицы на своем черном камзоле. Затем медленно растянул подолы в стороны, представил Прошке свое дистрофическое тело. Оно было настолько худым, что торчащие из-под кожи ребра можно было посчитать. И Кощей действительно стал их пересчитывать. С одной стороны насчитал двенадцать, а с другой на одно ребро меньше.
— Вот! — сделал он вывод. — Из этого ребра, в свое время, один мастер мой жезл и выточил. Ты не смотри, что сейчас они такие, и зубочистка не выйдет. Раньше, лет пятьсот назад, они на манер слоновьих бивней были, да и сам я… Двери, когда в свой замок входил, головой цеплял.
Прошка вспомнил высоченные кованные створки и представил, каким, по его словам, был когда-то Кощей. А потом порадовался, что сейчас все иначе. И будь силы, хоть капля сил можно было скрутить старикана, отомстить за товарищей, а потом их всех воскресить… В животе что-то снова забурлило. Да так громко, что даже Кощей услышал.
— И все-таки почему ты не умираешь? — забеспокоился бессмертный. — Слишком долго контактировал с моим жезлом? Да нет. Нет у него такой функции. Ладно, все равно к утру, а может раньше помрешь. Я бы тебя добил, взял бы вон тот арбалет, — он указал на Яшкино оружие, по-прежнему зажатое у того в руках. — Но силы уже не те. Боюсь, если нагнусь, радикулит прострелит. Старость. Ковыляй потом. А мне идти надо, — он привстал со стула. — Рогатых по лесу собирать. Им только скажи, что я снова воскрешать могу, мигом вернуться. А тогда уж мы, раз такое дело, ваш городишко спалим. А что? Охрана вся здесь, дохлая валяется. Там инвалиды одни, да бабы ваши. Ну и отыграются рогатые за свое давнее оскорбление. Ни одной юбки нетронутой не оставят. Уж я-то их знаю. Те еще мерзавцы. За то и люблю. А ты помирай, помирай, некромантушка.
Кощей поднялся со стула и прошел мимо распластавшего на полу Прошки, ласково пнув того напоследок носком. Потом зашаркал ногами в сторону выхода из обеденного зала и скоро исчез где-то снаружи. От бессилия у Прошки на глазах навернулись слезы. Пока он здесь лежит, Кощей соберет войско, захватит его новую Родину. Рогатые поубивают всех мужчин, изнасилуют женщин, спалят, наконец, стольный град. Прошка представил, как врываются рогатые в комнату к Марьяне, как пытается она от них защититься. Эта просто так не сдастся. Но их много больше. Вот они окружают ее, хватают, бросают на койку, задирают подол и…
Стон бессилия вырвался из Прошкиной груди. Стон перерос в вой. В животе забурлило. В последний раз. А дальше произошло то, чего до сей поры с Прошкой ни разу в жизни не случалось. Его вырвало. Мощно, обильно. И сразу после этого он ощутил, как к конечностям возвращается чувствительность. Медленно, покачиваясь, он поднялся. Сначала на корточки, потом, хватаясь за стул, встал на ноги. Голова кружилась. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за край стола. Перебирая руками, Прошка пошел, с каждым шагом возвращая себе часть сил. В какой-то момент пришлось перешагнуть через Яшку с его арбалетом.
«Что делать? Что делать?» — звенел в голове вечный вопрос.
Рвануть по лестнице? Не догнать. Кощей, должно быть, уже далеко ушел. Да и с мобильностью проблемы. Как бы самому шею на каменных ступенях не свернуть.
«Окно!» — пришла в голову здравая мысль. — «Нужно посмотреть в окно. Может Кощей там? Во дворе? Может не успел убраться?»
Оттолкнувшись от столешницы, он засеменил ногами в сторону стены, в которой чьей-то мастеровитой рукой много веков назад было выдолблено окно. Посмотрел вниз. На небе светила полная луна, окруженная триллионами звезд. Света было недостаточно, чтобы разглядеть детали, но общую картину развернувшейся трагедии заценить было можно. Десятки сваленных трупов, дымящиеся на вертелах коровы и быки. Догорающие кострища. Боль и смерть. А еще — тщедушная фигура, медленно бредущая по широкой мощенной дороге к воротам замка. В руках человека — полосатая палка. Жезл некроманта и последний шанс воскресить войско.
Прошка понимал, что догнать мерзавца не выйдет. Ноги по-прежнему слушались плохо. А вот болт, заправленный в арбалет Яшки мог бы решить вопрос. Расстояние было рабочее. Прошка заторопился, от чего потерял равновесие и бухнулся на пол. Решив не терять времени попусту, подполз к бездыханному телу молодого дружинника. Стал вырывать у него из рук оружие. Это было непросто. Каждый палец пришлось отгибать по-отдельности. Наконец, заряженный арбалет оказался в руках у Прошки. Позже он не помнил, как поднимался на ноги, шел к окну. Как прикладывался, чтобы прицелиться. Кощей за это время ушел еще дальше. И будь старик чуть моложе и проворнее, на этом история бы и закончилась, но…
Вспомнив все, чему учили Прошку в лагере дружинников Борислав и Агафон, он задержал дыхание. Выловил прорезью, в которой был уложен болт спину Кощея. И нажал на спусковой крючок. За все время обучения, он не попадал в цель ни разу. Даже тогда, когда она была в
