Не привыкли они тут к доброте, что сказать.
Я поднялся к себе и только и успел с помощью Сперата стянуть сапоги, как появилась Эола. Я кое что дарил ей, и она все тратила на себя. Это не пошло ей на пользу — слишком броское платье из слишком яркой ткани, лицо намазано местной косметикой. Раз я заметил эту косметику — значит она не очень хорошо нанесена. Логично же. И вообще, последнее время Эола вела себя нагло. Она вошла в дверь, громко крикнув:
— Ужин для сеньора Магна! — и внесла то самое блюдо с шашлыком. Где-то всё это время пряталась с ним, ждала удобного момента, чтобы войти в мои покои и остаться.
Сперат устало вздохнул и засобирался. Вообще он старался спать в моей комнате, на шкуре у входа. Но когда у меня была Эола, то я его, разумеется, выставлял за дверь. Подозреваю, он там преданно дежурил все время.
Дождавшись, когда Сперат выйдет, я сказал Эоле:
— Эола, нам надо серьёзно поговорить, — и сам поморщился от того, как это прозвучало.
Она устраивала принесенное блюдо на низком столике у кровати, повернувшись ко мне... Скажем так, тылом. И делала это слишком долго, чтобы это было случайно. К тому же, она повиливала бедрами. Наверняка у Гвены подсмотрела. Чувствуя, что у меня шевелится то, чем я не могу управлять, я все же попытался настоять на своем.
— Я серьёзно Эола. До меня дошли слухи, что ты ведешь себя высокомерно с другими людьми в доме. И…
Она резко повернулась ко мне, а потом, буквально двумя движениями развязала завязки платья, которое упало к её ногам. Она перешагнула кучку ткани и подошла ближе, нагая. И медленно провела по своим изящным изгибам руками. И подалась ко мне еще ближе, давая себя рассмотреть во всех подробностях. Я подумал, что важный разговор не такой уж и срочный. Да, его совершенно точно, можно отложить. Я протянул руку и коснулся её кожи, такой белой и гладкой в вечернем свете. Скоро надо будет зажечь свечи, а то в углах уже темно.
Прежде чем я успел сделать что-то еще, из темного угла раздался холодный женский голос:
— Совсем немного скромности и мужчина будет желать тебя в два раза сильнее. И распусти волосы, так тебе идет больше.
Эола взвизгнула и прикрыла наготу руками. Увы, закрыть её бюст всего одной ладошкой было задачей трудной, почти невыполнимой. В дверь ворвался Сперат и застыл, сжимая свой “Воловий язык” в руках. Я имею ввиду традиционный караэнский меч, никаких аллегорий. Эола обернулась на него, опять взвизгнула, и попыталась закрыться сзади. И тут же поняла, что оголяет фронт. Несколько время она в панике вертелась, под внимательным взглядом не менее четырех пар глаз. Наконец, она отступила к покрытой гобеленом стене и попыталась спрятаться за ним. Но гобелен был прибит к каменной кладке надежно, и ей удалось использовать только уголок. Он мало что закрывал. Эола затихла, глядя испуганными глазами то на меня, то на Сперата, то на темные углы.
Я слегка вздрогнул от неожиданности когда угол начал давать советы моей любовнице, но почти сразу же узнал голос Эглантайн. Или Гвены. Хрен пойми, как их теперь различать. Ведьма вела себя поскромнее, так что это, скорее всего, была Гвена. Однако, пока Эола металась в панике, пытаясь скрыть свои секретные места но больше их демонстрируя, из другого темного угла послышалось сдавленное хихиканье. Нет, вот хихикать Эглантайн точно себе не позволяла. Значит, в первый раз говорила именно горная ведьма.
— Покажитесь, — велел я.
В углу, из которого давали полезные советы, запылал огонек. Висел над ладонью, освещая только строгое платье и белые волосы. А уже от него девушка зажгла свечу. Точно Эглантайн. Гвена на такие фокусы не способна.
— У нас тоже есть очень важный разговор, сеньор Магн, — сказала Эглантайн. И улыбнулась. За две недели, кажется, в первый раз. Ох, не нравится мне такое начало.
Глава 22. Неудобная ситуация
— Эля, очаровательная ты моя ведьма, может ты сюда придешь? Что мы с тобой через всю комнату орем?
Мне было интересно, как она сюда попала. Дверь-то заперта была. Потайной ход в бывших отцовых покоях, несомненно был. Но увы, после смерти Пера, показать его мне никто не мог. Я внимательно обследовал отцовский нужник. Он оказался однотипным моему, но без сюрпризов. Можно было залезть в потайные ходы через мой туалет и изучить их. Но я все никак не находил времени. Ладно, хотя бы в мыслях стоит признаться — я изобретал себе поводы, чтобы не заходить в комнату, где погибла сестра и Лучано. Не то, чтобы я что-то чувствовал, кроме острого сожаления — все же не успел к ним привязаться. Просто хотелось привести туда с собой Аста и тыкать, тыкать, тыкать его мордой в пол и спрашивать, зачем он это сделал. Кстати, об Асте.
— Что там у вас с Инобал? — спросил я, пока Эглантайн медленно приближалась ко мне, держа ладошку перед свечой, чтобы её не задуло. В комнате было темно не столько от того, что село солнце, а потому что узкие окна-бойницы были закрыты толстыми ставнями. Отец требовал, чтобы они всегда были на запоре — на них буквально висели массивные замки. Слуги привыкли и делали так, как было при нем. А я редко добирался до кровати засветло. Нет, мне всерьез надо что-то делать — в таком рабочем ритме я долго не выдержу. Хватит бояться и пора полюбить делегирование полномочий. Вот только однажды я уже вручил кинжал не тому…
— Мои люди распространяют слухи, что Аст убил свою невесту из трусости, чтобы купить себе жизнь у Гонората, — хихикнула Гвена из своего темного угла.
— Это не слухи! — немного резче, чем планировал, ответил я. Свидетелями был только я и Лучано. Но Лучано уже никому не расскажет. Аст всплыл у себя в замке незадолго до вторжения Гонората, и рассказал очень красивую историю про то, что сумел пробить себе дорогу к свободе мечом и магией. Прорвался, значит, через приспешников Гонората. Но не уберег мою сестру. И сейчас был самым романтичным богатым вдовцом к югу от Гор Долгобородов. Сука лживая.
— Конечно нет. А еще ходят слухи, что это вы сеньор Магн, убили вашу сестру, — проворковала Гвена и вышла на свет. Точная копия Эглантайн, она все же иногда сильно отличалась от неё. Выдавали повадки. Лицо стоявшей рядом, со свечей в руках ведьмы было напряженно. Даже испуганно. Внимательно и серьезно. Идентичное чертами, лицо Гвены, вышедшей на свет — возбужденно. Головка чуть наклонена вперед, внимательный и прямой взгляд больших красивых глаз. А в глубине зрачков пляшут бесенята. Она продолжила, с явным удовольствием наблюдая за моей реакцией. — Из ревности. Кто-то из ваших домашних слуг проговорился, что видел ваш окровавленный кинжал рядом с её телом. Добрые жители Караэна зовут вас Золотым Змеем, смелым и сильным. А потом добавляют, что вы “Чтите семейные традиции”, и хихикают.
Я тяжело вздохнул. Семья Итвис за свою долгую историю не один раз уничтожала жутких чудовищ, пару раз выигрывала войны с эльфами и однажды принудила к мирному договору клан долгобородов — а принудить подгорных жителей к чему либо, даже труднее, чем перебить всех эльфов в лесу. Но стоило одному из моих предков переспать с сестрой и все всегда вспоминают именно это.
— Ладно тебе, Магник, никто в это всерьез не верит. Все понимают, что из ревности ты скорее убил Аста, — примиряюще проворковала Гвена. Видимо я расстроился сильнее, чем думал, и показал это мимикой. — Жаль твою сестру. Говорят вы были близняшки? Я бы с ней наверняка подружилась…
И Гвена облизнула губки. Но не сказала больше ничего. Я не стал на неё злиться. То, что суккуб останавливалась на двусмысленностях, не доходя до пошлости, уже хорошо. А вот ведьму передо мной как будто иглой в попу кольнули. Эглантайн дернула уголком губ и бросила быстрый, злой взгляд на свою копию. Она то успела пережить домогательства от Гвены. Скорее всего, не один раз. Наверняка, и после того, как суккуб скопировала её внешность. Да, Гвена такого шанса просто не могла упустить.
