— Нет, конечно, — рассмеялись благодушно оба мои собеседника.
— С колёс отгружаемся, — довольно похвастался Евгений Павлович. — На склад ничего даже не попадает. Мы вон даже для Дворца съездов не так давно мебель делали.
Дворец съездов, дворец съездов… Да где же я про него раньше слышал? Вертится что-то, вспомнить не могу.
— Понятное дело, у вас такое оборудование классное стоит. Качество продукции, похоже, высший сорт, — восхищенно кивнул я.
— Ну, не буду вам мешать. — заявил комсорг, явно собираясь свалить. — Палыч, если ему что-то ещё надо будет, отведи его, скажи, я просил помочь студенту из «Комсомольского прожектора».
Палыч кивнул и жестом предложил мне выйти из его кабинета.
— На теннисный корт без меня не ходите! — крикнул я, стоя на ступеньках «Аквариума», вслед Аркадию, уводящему остальную нашу команду за собой.
Он, не поворачиваясь, поднял вверх правую руку и помахал, типа, слышал.
— Ну, с чего начнём? — спросил Палыч.
— А расскажите мне, пожалуйста, — приготовил я фотоаппарат, — что это за линия, чьё производство, какая у неё мощность, производительность…
* * *
Василий Иннокентьевич кругами ходил вокруг Бахтина, глядя с восхищением, как тот рисует на макете лица Снегурочки и Деда Мороза. Только довольно покряхтывал да пораженно мотал головой. Наконец, не выдержал:
— Парень, да у тебя талант!
Галия, услышав похвалу, подняла голову с такой гордостью, словно не Бахтин, а она сейчас удостоилась таких приятных слов. С другой стороны, она же его привела, спасая ситуацию с Эдичкой. Эх, а тот ей таким вначале интересным показался, настоящим московским художником… Но нет, как и обещал Василий Иннокентьевич, в запой Эдичка ушел надолго. Галия и не заметила, как исчезло ее былое восхищение начальником, каждый раз, когда она о нем теперь вспоминала, он всплывал перед глазами в том неприглядном виде, в котором она видела его в последний раз. Уважать его теперь ей было решительно невозможно.
Работу над макетом Юра завершил быстро. И Галия, и Василий Иннокентьевич были в полном восторге — у парня получилось передать дух праздника с первого раза. Дед Мороз смотрел с картинки лукаво, Снегурочка с согревающей теплом нежностью.
— Шедевра получилась! — вынес финальный вердикт Василий Иннокентьевич, — парень, что ты делаешь в Горном институте? Тебе в Академию искусств надо, не губи свой талант!
И верно — в заготовках Эдички Галия не смогла припомнить ничего подобного.
— Тебе стоит подумать всерьез над этим, Юра, — поддержала своего коллегу Галия. — Я не специалист, но мне кажется, что ты потрясающе рисуешь. И самое главное, тебе это действительно нравится. Это прямо видно в твоих работах, ты так здорово эмоции передаешь, лица как живые получаются.
Приободрившийся от таких похвал Юра тут же занялся переноской рисунков на лекала фигур. И, такое впечатление, начал работать еще быстрее.
А Василий Иннокентьевич довольно потирал руки. Начальство такой красивый макет точно утвердит, тут к гадалке не ходи. Если они с Юрой лекала сегодня закончат, можно их сразу на деревообработку передать, вперед макета, пусть пока фигуры вырезают. Такими темпами все вовремя получится сделать точно, даже немножко заранее все готово будет. Как же повезло им с этим студентом-художником.
И, главное, спокойный такой, вежливый парень, — раздумывал дед, — Совсем на знакомых ему художников не похож. Взять хоть Эдичку. Тот все нервы сотрудникам вытрепывал, пока над макетом работал, психовал постоянно, то ему свет не так падает, то душно в помещении, то сквозняк, то краски плохо смешиваются, то не ложатся. Все с ног сбивались, чтобы ему угодить. А уж как он к другим цехам придирался за их часть работы! Так ругался с ними, дым стоял коромыслом. А этот вон работает себе спокойно. Если надо что, просто говорит, а то и сам сделает, да и все. Одно слово, повезло…
* * *
Мы с Палычем ходили и по другим цехам, я узнал много интересного из этой, новой для меня, отрасли. В прошлой жизни мне не доводилось работать с мебельными производствами, только с мебельными магазинами. Мы побывали на складе готовой продукции, в расчётной части, и, наконец, он подвёл меня к кабинету главного бухгалтера.
— С тех пор, как мы перешли на хозрасчёт, — шепнул мне Палыч, — из целого этажа бухгалтерии осталось пять кабинетов.
Выше головы не прыгнешь, подумал я, до автоматизации учёта ещё, как пешком до Китая, значит, упростили учёт максимально.
Палыч символически постучался в кабинет главбуха и тут же открыл дверь.
— Анна Аркадьевна, можно? — спросил он.
О! У меня всё сложилось! Анна Аркадьевна… главбух… мебельная фабрика… дворец съездов… Как же так⁈ Соседка в теме местных махинаций?
— И снова, здравствуйте! — отодвинул я с прохода Палыча.
— Павел? Какими судьбами? — подскочила она из-за своего рабочего стола.
— С «Комсомольским прожектором» здесь. Я же в МГУ учусь. Он у нас там мощный.
— Надо же, как тесен мир… — ошарашенно проговорила главбух.
— Ну, я пойду? — проговорил не менее удивлённый начальник цеха.
Мы только кивнули оба ему в ответ.
Как же с ней разговаривать? Она при делах или нет?
— Хорошее у вас предприятие, — начал я издалека. — Цеха чистые, оборудование новое. Для рабочих все условия созданы.
— Да. У нас директор очень хороший, — расслабленно ответила главбух и, улыбаясь, пригласила меня за стол, а сама поставила греться металлический электрический чайник.
Не напряглась нисколечки, не спросила, по чью душу Прожектор здесь шарится. Уж очень спокойно и уверенно она себя чувствует…
— Собираю материал для курсовой. Можно пару вопросов задать?
— Конечно.
— Как вы производственные затраты учитываете?
— Оборотно-сальдовые ведомости в разрезе подразделений и материалов.
— А незавершённое производство?
— Так же, — с готовностью ответила она.
Видел я эти ведомости… Материалы отдельно, готовые комплектующие и продукция отдельно. И никакой связи между ними.
— Отпускные цены как считаете? — уточнил я.
— Составляем калькуляции на каждый артикул.
Ну, я так и думал. Если специально не искать, то засечь несоответствие каких-либо затрат объёмам выпуска продукции из кабинета невозможно.
— Инвентаризации как часто проводите?
— Один раз, в конце года, — усмехнулась она. — Это тоже для курсовой надо?
— Нет, просто интересно…
Всё-всё! Молчу. Болтун — находка для шпиона. Такое ощущение, что им тут и официальные деньги девать некуда. Сколько же тут левака? За такой куш башку отвинтят запросто! С одной стороны, не стоит к себе внимание привлекать. А с другой… Все собранные мною материалы не стоят и гроша ломаного без тех самых калькуляций. Надо знать, чего и сколько из комплектующих идёт на каждый из артикулов.
— А можно на калькуляции взглянуть? — рискнул спросить я.
— Ну пойдём.
Отснял все калькуляции, которые мне показывали.
— Потом выберу для курсовой какую-нибудь одну… — старался состроить я лицо попроще.
Ну, что ж. Здесь больше делать нечего. Всё остальное анализ покажет.
— Пойду, а то и так от своих отстал, — сказал я. — Где у вас теннисный корт?
— Ну пошли. Я сама тебе покажу.
Она показала мне и корт, и концертный зал, и столовую.
Это предприятие просто образцово-показательное в отношении к рабочему человеку.
— А благоустройство это всё за счёт прибыли? — поинтересовался я. — Хорошая рентабельность?
— Не жалуемся, — хитро улыбнулась главбух.
Мы взяли себе в столовке полноценные обеды. Очень вкусно и за сущие копейки.
— А что у вас так поздно столовая работает? — поинтересовался я.
— Почему поздно? Вторая смена сейчас обедать только пойдёт.
Тут в столовую наши вошли. И загалдели дружно, заметив меня.
Комсорг, увидев меня и главбуха за одним столом, откровенно прибалдел, подошёл к нам и поздоровался с Анной Аркадьевной.
