– Причем ситуация, возможно, еще хуже, – заметил «адъютант», – мы ничего не знаем ни о виде межвременной связи, ни о природе времени. Что если Док Смит угадал – и там, в будущем, отслеживают текущие изменения истории и непрерывно вносят коррективы? Это значит, что любые наши действия, даже записанные решения и планы, прочтенные там, через сколько-то лет, подвергаются анализу, на основании замеченных изменений окружающего мира – и рекомендации, как поступать, передаются уже сюда. И этот наш разговор уже виден потомкам – если вы, Честер, будете иметь неосторожность описать его в мемуарах. Мне страшно, если это действительно так.
– Позволю возразить! – ответил Нимиц. – А как же 22 июня? Это ведь было для Сталина как Перл-Харбор для нас – отчего же потомки не предупредили?
– Объяснений как минимум два. Во-первых, возможно, что межвременной канал заработал лишь в сорок втором, с появлением «Моржихи» или незадолго перед ней. Хотя Фрэнки думает, что эти связи завязались давно – но широкомасштабной помощи точно не было, мы бы заметили. Однако передача информации была возможна – о противниках мистера Сталина внутри страны, о существующих раскладах в мире были бы ценным вкладом в формирующееся сотрудничество между Сталиным и СССР из будущего, но тут нельзя ничего точно сказать. Во-вторых, что изменения временного потока имеют дискретность. Решение Гитлера напасть ведь тоже было спонтанным, авантюрой. На которую могли просто не успеть отреагировать, тогда. Зато, если я прав, то в русском морском штабе сейчас самым внимательным образом изучают уставы из будущего и опыт тех, еще не состоявшихся здесь сражений – конечно, для всех не посвященных это будет подано как «обобщение опыта этой войны». Будут избавляться от ненадежных – как летом прошлого года, когда Лазарев появился в Москве, в советском военно-морском командовании началась чистка: дело «группы Абанькина», которых обвинили во вредительстве и шпионаже! Абанькин, Алферов – те, кто были замечены в дружеских связях с нами и англичанами. И наконец, если я прав, то карьера Лазарева очень круто пойдет наверх.
– Дьявол! – сказал Нимиц. – Хорошенькую картину будущего вы нарисовали: американцы там разбиты или низведены до положения какого-нибудь Китая, и при том являются военными преступниками, подлецами и презираемыми неудачниками, что хуже всего! Отчего у нас не нашлось своего «инэдзиро»? Если бы те японские неумехи, в мае, были порасторопнее. Надо было устроить «несчастный случай» прямо там, на подписании – ведь не объявили бы Советы нам войну? Если, конечно, вы правы… Сегодня не день шуток – вы отвечаете за все сказанное здесь?
– Да, отвечаю, – кивнул «адъютант», – и повторяю, готов поставить весь свой авторитет. Причем мне хотелось бы ошибиться, чтобы все оказалось лишь моей паранойей. Но, как патриот Америки, я не могу позволить ей оказаться неготовой. Может быть, еще можно что-то изменить. Это будет война не за добычу, а за само выживание США, понимаете ли вы это? Если я прав, то мы не можем дать русским времени собраться с силами и переварить полученный опыт.
– Это будет трудно, – ответил Нимиц, – сейчас объявлять войну СССР? В Комитете Начальников Штабов прямо сказали, что в случае войны вопрос не в том, сумеют ли русские выйти к Гибралтару, а как быстро им это удастся, за две недели, или месяц максимум, судя по темпам, что они показали в Маньчжурии? Германия и Италия на этот раз однозначно выступят на стороне СССР, во Франции наличествует коммунистическая «пятая колонна», Испания явно склоняется туда же, Данию и Норвегию Советы захватят так же быстро, как немцы в сороковом, да и Англия вряд ли продержится долго. Конечно, океан остается нашим, но Россия, в отличие от Японии, не имеет жизненно важных для себя морских коммуникаций. А недавняя «Цусима наоборот» показала, что и на море русские очень опасные противники, по крайней мере, возле своих берегов. Промолчу уже о том, что после только что завершившейся войны наши финансы нуждаются в восстановлении, и что у нас будут очень большие проблемы с электоратом, если мы не сумеем внятно объяснить, отчего это американские парни должны снова идти умирать, сражаясь против бывшего союзника, – а ведь в новой войне гробов будет куда больше! Может быть, можно договориться с русскими по-хорошему?
– Как? – с усмешкой спросил «адъютант». – Вот вы бы поделились, на месте Сталина, не будучи окончательно припертыми к стенке. Но если нам удастся поставить Советы в такое положение, мы возьмем все и так. А пока нам будут отвечать лишь, что такое невозможно – причем общественность и пресса скорее поверят Москве, а не нам! Да и что мы можем предложить настолько ценного, что стоило бы такой золотой жилы? Представьте, что к острову, на котором живут несколько туземных племен, приплывает европейский корабль – и вступает в отношения с одним из вождей, меняя на копру и жемчуг товары нашей цивилизации. Полагаю, что этот вождь ни на каких условиях не подпустил бы других вождей к своему бизнесу – вы считаете Сталина глупее?
– А кому вы собираетесь объявлять войну, – спросил Нимиц, – если есть вероятность, что и потомки вмешаются. И пришлют еще что-то вроде «Моржихи», и с командой из людей, прошедших Третью мировую, с тем опытом и выучкой. И один черт знает, что они сбросят нам на головы, уж Бомба у них точно есть! Есть вероятность, что мы против них будем, как Германия 1914 года против современных США. Или вы можете гарантировать, что это невозможно?
– Гарантировать не могу. Но могу точно – что если мы завтра не рискнем, то послезавтра получим сами. И как раз то, чего вы боитесь.
– То есть вы предлагаете всей Америке сыграть в русскую рулетку? При том, что есть вероятность, что все это ваша паранойя? А если, к несчастью, вы окажетесь правы, то может стать, что противник намного нас сильнее и опережает в развитии? Вам опыта берлинского неудачника мало?
– А у вас есть другое предложение?
– Для начала – добыть более достоверную информацию. И если подтвердится, от лица всего мирового сообщества требовать, чтобы все межвременные контакты контролировались исключительно всем этим сообществом, а не одним СССР.
– И как мы это потребуем? Ультиматум, за неисполнение которого нельзя покарать, будет просто смешон! А чтобы обвинить Советы в присвоении того, что должно по праву принадлежать всему цивилизованному человечеству – для того нужны весомые доказательства, факты, а не голословные утверждения, над которыми кремлевский диктатор просто посмеется в усы!
– Может, похитить кого-то из экипажа К-25?
– И что дальше? – спросил «адъютант». – Как мы сумеем доказать подлинность такого свидетеля, даже если добьемся искреннего сотрудничества и притащим его хоть на трибуну ООН? Русские заявят, что это или нанятый актер, или сумасшедший. И будут правы – если понадобится, я сам берусь вам организовать хоть сотню лиц, которые завтра под любой присягой покажут, что прилетели с коммунистического Марса. А еще проблема в том, что у нас нет для того возможностей. До совсем недавнего времени СССР не входил в сферу наших интересов и приоритетного сбора разведывательной информации – и на севере России у нас нет ни агентурной сети, ни налаженных каналов связи. Что-то есть у «кузенов», но разве мы собираемся делиться с ними такой информацией?
– Дьявол! – сказал Нимиц. – И что выходит в итоге?
– Пока что – мне надо как можно быстрее попасть в Штаты. Где я сделаю этот доклад тем, кто действительно будет решать. Вижу, что вы мне поверили – это обнадеживает. Знаете – как это, стоять на краю бездны и пытаться в нее заглянуть?
Анна Лазарева, комиссар госбезопасности 3-го ранга, начальник департамента внутренней разведки (именуемой в просторечии инквизицией).
Москва, 1961. (альт-ист)
Мы не волшебники, а лишь учимся пока. Но наказать кого-то все равно придется!
Кто допустил, что объект из «белого» Особого списка несанкционированно пересекся с таковым из «черного», значит, мог попасть под его антисоветское влияние? Понятно, что у богемы уровень связей отследить крайне сложно, знакомы, в общем, все со всеми – вопрос лишь, насколько? Но уж между такими фигурантами ребята (и девчата) моего отдела должны были контакт заметить?
Интересно, можно было все перевернуть тогда, в сорок девятом, когда наш гений торпедно-правозащитный предложил «Дачника», а попросту гражданина Солженицына, к своей «группе реабилитации» привлечь? И ведь грамотно обосновал, в докладной на имя Пономаренко, что получив прямое дозволение от ГБ на поиск брака в ее работе, нашему «Льву Толстому двадцатого века» будет просто неудобно заниматься антисоветчиной, да и времени на нее не шибко найдется, так что пусть хоть так человек пользу принесет? Но Пантелеймон Кондратьевич встал на дыбы, «козла в огород пустить», и я его тогда поддержала. Поскольку видела Солженицына на тот момент уже сложившимся мерзавцем, врагом, под влиянием его позднейшей биографии, мне известной. А был ли он таким на тот момент – вот сейчас не знаю. Я тогда по молодости предпочитала по-простому – да так да, а нет так нет, и если человек после ссучился, значит, изначально в нем гниль была. Наверное, с какой-то категорией людей так и есть, а с какой-то – гораздо сложнее. Вальку «Скунса» забыть не могу, но что с ним случилось – история отдельная.
