ГБ и секретности. Я думал о том, что после Чернобыля на западе взялись за дело всерьез, и их спектрометрия была много лучше нашей. Проще говоря, они нас обогнали лет на десять — двадцать. Но консультировать их сейчас?! С другой стороны там французы и бельгийцы рулили. А американцы — так, постольку, поскольку международная корпорация. Да по любому — пошел он в пень, шпионская морда.
— Видите ли мистер Мюррей… — осторожно подбирая слова начал я. В другой реальности я бы просто сказал, что неинтересно, и забыл об этом разговоре. Но здесь и сейчас? Слушают ведь.
— Оставьте, Николай. Называйте меня Билл.
— Окей, Билл. Называйте меня Ник. Я не понимаю, почему вы обратились ко мне. Я не имею к этому никакого отношения.
— А кто имеет? Ник, поймите меня правильно. Мне нужна простая консультация. Или тот, кто посоветует, с кем поговорить. Я выяснил, что вы больше всего подходите.
— Ну, тогда там, где вы выяснили, и узнайте инстанции, в которые вам лучше всего обратиться. А я не смогу вам помочь. Всего доброго.
И положил трубку. Лихо! Американы режут подметки на ходу. Но в принципе, насрать на них, и розами засыпать. Слово сцинтиллятор я не произнес. А со счетчиками пусть развлекаются. И пошел на кафедру экономики.
Наш труд подходит к концу. В среду Проничева сложит листки воедино, и отнесет в инстанции. То есть к завкафедры. А потом и дальше. На утверждение. И у нас образуется больше недели каникул. Что не может не радовать.
Естественно мы немедленно поцапались с Викой. Потому что — какая Юрмала?! Едем к моей бабушке на Кубань. Прополка огорода. Ощипывание птиц, забой свиней! Может быть, тебе, если ты будешь тихой и послушной, дадут поносить тазик с кровью. А что в той Юрмале? Двадцать километров пляжа под дождем! С торчащей посредине отрадой цеховиков, и гостей с юга, — рестораном Юрас Перлас. Жалкое подобие Сестрорецких пляжей! И ресторана «Олень»!..
Я занудствовал не просто так, а в досаде. Подумывал ночью совершить налет, и утащить Вику. Да только она рассказала, что родители подозревают ее в тайных отлучках, и усилили наблюдение. Они, Коль, вообще странные какие то стали. Лучше отложить на время. Это, Викунь, ревность. Мне, с утра, американцы весь телефон оборвали. А уж как выступлю в Москве…Положишь перед мамой «Экономист» со мной на обложке, и все. И не расстраивайся что не ты на обложке. Журнал все же должен быть приятен глазу.
Американцы? Андреев, ну откуда? Что у тебя вечно за тайны? Ну какие тайны? Меня завербовали на Ржевке, темной ночью. Он мне такой — Бонд. Джеймс Бонд. А я такой — Off. Fuck off! Так я и прохожу у них в донесениях. Агент Факов. Это стратегическая операция. Так что рассказать не имею права. Просто знай, как все закончится, Рейган тебя, меня, и чету Горбачевых приглашал на дачу. Но мы с тобой поедем на Кубань, потому что забой свиней это вам не то.
Короче уехала обратно на дачу.
А я пошел домой, и заказал по срочному город Обнинск. Татищев! Ты не знаешь, почему мне с утра звонят американцы, и спрашивают про радиометры? Он засмеялся. Все просто. Студенческая работа, готовая к внедрению, опубликована в институтском сборнике. Ты там соавтором. Как Палыч и обещал. А позвонили — самому нестойкому и беспринципному. Ты не поверишь, Коля, как тихо и спокойно в Обнинске с тех, пор как тебя забрали в армию! Валера, еще слово и ты познаешь могильный покой. Лучше прикинь, как бы узнать, что там за информация? Ах вот как? Вы, Валерий Евгеньевич, даже не знаю как назвать…Короче, который без мыла в срамные места. Добыть абонемент Ленинской Библиотеки — это не хухры-мухры.
Договорились, что он изучит вопрос, и отзвонится. И вообще, Валера, ты вроде как руководитель проекта, вот и действуй. А то набегут ко мне шпионы и давай вербовать. Так и знай, я тебя им подставлю.
На исправление и дополнения своей работы, для Московского Фестиваля, ушел почти весь следующий день. Поэтому я Виктории так и заявил, что совершенно не страдаю. Мелкие карьеристки, на моем горбу въезжающие на кафедру — только мешают. Ах вот как ты заговорил! Тамара, что в этот момент прибиралась в доме, сказала, что если Вика будет меня избивать, она тоже примет участие.
А в среду, выходя из института, мы поругались. Все было как обычно. Разве что я предложил план. Вика едет как бы в Юрмалу, но я ее перехватываю и мы уезжаем в Палангу. Кто меня пустит в ЦКовский санаторий, даже за взятку? А в Паланге лепота — снимем домик, да и позагараем. Она, в принципе резонно возражала, что я и в Юрмале запросто сниму домик. А мне не хотелось туда ехать. Как то мне казалось, что фигушки там ее одну оставят. О чем я и говорил. Но, по любому, отъезд планировался в пятницу, и мы договорились обсудить.
Возле моего подъезда стояла не только машина, что ожидала Вику. Но и ее бывший, Михаил Снежин. С букетом цветов.
— Я не люблю гладиолусы, Снежин — сказал я, — так что примирение не состоится. Больше того, ты и в бубен словить можешь.
Странно вообще то. Понятно, что букет для Вики. Остальное непонятно. Прошлой осенью он решил надавать мне по морде, что бы я не лез к Вике. Она тогда считалась его девушкой. Она мне честно все рассказала. Что я ей сразу понравился. А что ты Коля хочешь? Ты — взрослый. И настолько выделялся на фоне всех этих мальчишек, что мне пришлось к тебе чуть ли не приставать, гад! Мишка увидел что я на тебя смотрю, и начал мне хамить. Я его послала. А он заявил, что мы расстанемся, если только он так решит. А меня никто не спрашивает. А потом вы с ним подрались. И он просто куда то делся. Только через месяц, в Европейской его увидела…
— Вика! — не обращая внимания на меня, заговорил Снежин — я пришел просить прощения. Я ни на чем не настаиваю. Просто позволь мне быть с тобой рядом.
— Миша — процедила Вика — я уже забыла, как ты выглядишь. Чего приперся?
— Я знаю, что этот дебил — он кивнул на меня — не дает тебе проходу. Но скоро ты от него избавишься. Слушай, давай начнем все снова?
Ой как интересно! Неужто решение меня закрыть, все же принято? И Викина мама
