занявшись обедом. Дела за обедом обсуждать как-то не принято, а для болтовни на светские темы компания у нас обоих была не совсем подходящая. Так мы и молчали до самого десерта.
— Скажите, господин Кеннер, — заговорил Грек, — а почему, собственно, вы бездействуете? Ваши ратники по-прежнему просто охраняют ваши объекты, и не сделали ни единого движения в нашу сторону.
— Потому что мне ничего от вас не нужно, — честно ответил я. — Мои претензии к вам не настолько велики, чтобы затевать из-за этого войну.
— Но виру вы взять всё же не захотели, — утвердительно заметил он.
— Меня вполне устроил бы вариант с вирой. Но иногда нам приходится делать совсем не то, что мы хотели бы сделать.
— А что насчёт вашего ратника? Вы действительно верите, что его убили мы?
— Я нахожу это крайне маловероятным, — признал я. — Думаю, это те же люди, кто убил господина Остромира. С ними я, конечно, не отказался бы побеседовать. Вы так и не выяснили, кто это сделал?
— Никаких следов, — помрачнел Грек. — А у вас?
— Только смутные предположения, ничего конкретного. Ищем, но пока безуспешно.
Грек покивал.
— Скажите, господин Кеннер — а что, если мы просто заплатим вам виру?
— Вы только напрасно потеряете деньги, — откровенно сказал я. — Когда я сочту, что сделал для князя достаточно, я объявлю об отзыве своих претензий вне зависимости от этой виры. А до тех пор я буду продолжать, опять же вне зависимости от виры.
— Ваши защитники тоже прекратили активные действия, — заметил он.
— Я настоятельно попросил их ограничиться тем, что они получили. Чрезмерная жадность вредит, знаете ли, и у меня есть настойчивое ощущение, что это как раз тот случай.
— О да, она вредит, — с горечью усмехнулся он. — Но если ни вы, ни ваши защитники ничего делать не будут, то как вы дальше видите развитие событий?
— Неужели вы не понимаете, что ни я, ни мои защитники не являются главными участниками? Я просто помог своим родственникам перехватить для себя то, что у вас и так отобрали бы. А дальше защитников — в кавычках, разумеется, — будет назначать князь. Вас начнут щипать со всех сторон. С вами воюет князь, а вовсе не я, господин Акил. Я просто вывеска, не более того. И если я устранюсь, тут же найдётся другая вывеска.
— А что вы можете нам посоветовать?
— Я не рискну ничего советовать, — решительно отказался я. — Советовать — это брать на себя ответственность, а я к этому не готов.
— Хорошо, пусть не советовать. Как вы эту ситуацию видите?
Я немного подумал, прикидывая возможные последствия своей разговорчивости.
— В принципе, я не вижу ничего страшного в том, чтобы изложить своё личное мнение, — наконец решился я. — Вы знаете, почему у князя появились претензии к Остромиру Греку?
— Я знаю, — Акил помрачнел. — Теперь знаю.
— Как вы сами понимаете, это бросило тень на всё ваше семейство. И это понятно — ясно ведь, что Остромир этим занимался не в одиночку, и его поддерживала как минимум часть семейства.
Грек с явной неохотой кивнул.
— Говоря прямо — это измена, и я думаю, что князь больше не позволит вам иметь какое-то влияние в княжестве. Все заметные активы у вас будут так или иначе изъяты. На вашем месте я бы всё продал — деньги сами по себе не дают влияния, так что князь, я думаю, вполне позволит перевести ваши активы в деньги. Просто не вкладывайте эти деньги в княжестве. Есть много других мест, где к вам будет вполне доброжелательное отношение — да тот же Владимир, например.
Акил слушал меня, не перебивая и мрачно разглядывая свою тарелку. Наконец он решился заговорить.
— Господин Кеннер, наше семейство просит вас передать князю нашу просьбу.
— Меня? — поразился я. — Господин Акил, вы явно выбрали неподходящего посредника. Я не настолько близок к князю. Какие бы слухи насчёт этого ни ходили, я уверяю вас, что они совершенно ложные. Да и вообще — мы же, кажется, воюем.
— Люди, которые действительно близки к князю, вроде Драганы Ивлич, со мной просто не станут разговаривать, — указал Грек, и я вынужден был с ним согласиться. — Ну а что касается вражды, так друзья что-то не спешат нас поддержать, да и вообще они все вдруг куда-то подевались.
— Хорошо, я поговорю с князем, — нехотя согласился я, не будучи вполне уверенным, что для меня это кончится хорошо. — Если он, конечно, захочет меня выслушать. Что вы собираетесь ему передать?
— Наша ветвь, которая не участвовала в авантюре Остромира, выделится со сменой фамилии и останется в княжестве. Мы готовы принять определённый контроль со стороны князя. Остальные переведут их долю имущества в деньги и покинут княжество.
Я бы назвал это полной капитуляцией, впрочем, это капитуляция на хороших условиях, и это явно лучше того, что их ждёт в ином случае. Вопрос только в том, согласится ли на это князь, но это меня уже не касается.
— То есть вы хотите расколоть семью? — поинтересовался я.
— Мы уже раскололись, — хмуро ответил Грек. — Вы же видите, что мы не в состоянии даже прийти к согласию относительно нового главы. Уже ясно, что и не придём.
— Ну что же, я передам ваше предложение князю, — согласился я. — Но не ждите от меня какого-то заметного содействия, просто потому, что для князя моё слово весит очень мало. Я не прибедняюсь, это так и есть.
Селектор коротко пискнул, и раздался голос секретарши:
— Госпожа, к вам почтенный Антон Кельмин.
— Я его жду, пусть заходит, — ответила Кира.
— Вызывали, госпожа? — спросил Кельмин, заглядывая в кабинет.
— Да-да, заходи, Антон, — рассеянно отозвалась Кира, роясь в бумагах. — А, вот он где.
Она положила перед собой какой-то документ, пристально взглянула на Кельмина и начала зачитывать официальным голосом:
— Приказ господина. Антону Кельмину, — (сердце Антона непроизвольно пропустило удар). — Пункт один. Назначить вспомоществование в размере десяти тысяч гривен в качестве компенсации физических, моральных и имущественных утрат, понесённых на службе семейства. Пункт два. Вычесть пять тысяч гривен в качестве штрафа за действия, повлёкшие вышеперечисленные утраты. Так, вроде о тебе всё, остальное о семье того ратника.
— Спасибо, госпожа, — с признательностью сказал Кельмин.
— Благодари не меня, благодари господина, — строго сказала Кира. — Это он наказывает и награждает. — Голос её смягчился, и она продолжила уже другим тоном: — Я тебе вот ещё что хочу сказать, Антон. Прими дружеский совет — сделай выводы из происшедшего. Господин очень тебя ценит, но он больше не потерпит неподчинения приказу.
