Тем временем Афена продолжала звать меня на помощь…
Эпизод 24. Ловушка
— Тайде-е-е-ер! — Голос Афены был еле слышен и быстро затихал.
На пару секунд я замер, потому что уже понял: если даже слуга-опора бога испугался Афену и смылся, то, наверняка, и мне бы стоило поостеречься.
Тихирос ведь был серьёзно ошарашен тем, что Афена выжила, хотя её должны были уничтожить. Кто должен был? И почему? Из-за Богини Смерти?
К тому же, возник ещё один резонный вопрос: почему девушка звала именно меня, ведь никто из картографов не знал, что я тут и тоже их ищу.
Зов прекратился.
Я бросился к Кэйничу, лежащему у противоположной стены пещеры:
— Кириос!
Тот не подавал признаков жизни. Его правая нога была сломана — это легко угадывалось при беглом осмотре. Моя ладонь легла на липкую от крови шею Кэйнича, пальцами я попытался нащупать пульс. Присев около кириоса, замер и задержал дыхание.
Секунда. Вторая. Третья.
Тишина.
Я осмотрел Кэйнича внимательнее, пытаясь подключить зрение Годфреда, чтобы увидеть, покидает ли душа тело кириоса, но так ничего не увидел. То ли душа уже исчезла, то ли ещё крепко держалась за тело.
— Годф… — прошептал я. — Он мёртв?
Годфред не ответил. Он забился в угол моего сознания, будто утоп в глубинах моей души, испугавшись голоса Афены, как и Тихирос.
В эту секунду я ощутил толчок пульса в пальцы… потом ещё один…
Кириос был жив, но надолго ли — вот вопрос. Я обернулся и посмотрел на Мозарта. Тот, как всегда, ждал от меня приказа, и я понимал, что лишатся такого помощника в смертельно опасных пещерах — очень глупый поступок, но всё равно велел морфи:
— Отнеси кириоса через лаз наверх, найди военных из Гильдии. И прихвати его меч.
— Мозарт сделает, — ответил морфи. — А хозяин?
Он впервые поинтересовался о моей судьбе.
— А хозяин пойдет дальше в пещеры, — ответил я, поднимаясь на ноги.
— Мозарту найти хозяина?
Я кивнул.
— Как отнесёшь кириоса и передашь его военным, найди меня. Только будь осторожен.
Морфи будто удивился моим словам о том, что мне не безразлично, что с ним будет.
— Мозарт сделает.
Он забрал меч Кэйнича, вложил клинок ему в ножны, после чего поднял кириоса на руки и уже повернулся, чтобы отправиться в сторону лаза, но неожиданно рука Кэйнича ухватила меня за локоть.
Его глаза приоткрылись, взгляд был затуманенным, но всё же осознанным.
— Ты… ты… — Мужчина едва пошевелил губами.
Я покачал головой.
— Потом меня убьёте, если выживете.
Он продолжал смотреть на меня и держать мой локоть грязными пальцами. Затем опять еле слышно зашептал, и мне пришлось наклониться к нему, чтобы его расслышать.
— Ты… отказал Артазару… и я… никому не скажу… что ты… скр… скрываешь… и ещё… возьми мой гарпун… он не подведёт… — Кэйнич закрыл глаза, его пальцы соскользнули с моего локтя, рука безвольно повисла.
Я не стал ему отвечать — он бы всё равно меня не услышал.
Мой взгляд упал на ружьё-гарпун, что крепилось к портупее Кэйнича.
— Уговорили, кириос, — шепнул я и забрал у него ружьё. — Поверю вам второй раз. — После чего велел морфи: — Поторопись, Мозарт.
Тот не стал больше задерживаться и широким шагом направился с Кэйничем на руках в сторону лаза, ну а я закрепил ружьё уже к своей портупее и побежал в другую сторону — в темень коридора, из которого раньше доносился голос Афены.
Она больше не звала меня, но теперь я точно знал, что она жива. Возможно, и её коллеги — тоже. Может быть удастся вытащить из пещер всех трёх картографов. А ещё была надежда, что её голос услышал не только я, но и остальные поисковые группы — их же тут было несколько, а эхо по пещерам расходилось во всех направлениях.
Преодолев первый коридор и освещая себе путь светом от оружия, я позвал в первую очередь не Афену, а Жмота:
— Эй, Жмот! Ты нашёл её следы? Покажись!
В ответ тишина.
Причем не было слышно ничего, вообще ни звука — пещеры будто вымерли.
— Жмот! — позвал я, приглушая голос и всматриваясь в неизвестный мрак впереди. — С меня ведро конфет! Жмот!
Не помогло.
Конфеты не всегда работали.
Я продолжал идти вперёд, освещая себе путь оружием. Коридор за коридором, всё дальше углублялся в темноту пещерного лабиринта. Жаль, у меня не было магического фона, как у проводника, чтобы оставлять за собой нить. Пришлось надеяться только на собственную память… ну и на Жмота. Он всё равно никуда бы не делся. Ну какие враги могут быть у сумчатого бандигута, которого и разглядеть-то проблематично?
— Эй, Годф, ты тут? — мысленно обратился я к Годфреду. — Ты слышишь меня?
В ответ снова тишина.
Годфред действительно исчез, как обычно делал, если на горизонте появлялась Афена Гаспер. А тут он струхнул лишь от её голоса.
Я ускорил шаг и добрался до ещё одного зала с высокими потолками. И снова свод был усеян наростами, вроде каменных сосулек, с которых капала вода. Я внимательно оглядел пещеру — никаких следов.
И тут в очередной раз послышался далёкий зов:
— Помогите! Сюда! Сюда!
Я замер и прислушался.
Звал уже другой человек, тоже девушка. Скорее всего, коллега Афены. И она не кричала моего имени, а просто звала на помощь любого.
Выставив косу ярким клинком впереди себя, я бросился в следующий коридор, а потом — в ещё один, пока не добежал до развилки. Два пути расходились в разные стороны.
Направо… налево… куда?
— Чёрт, — прошептал я, весь потный от напряжения, остановился и решил ответить на зов, крикнув во всю глотку: — Я зде-е-е-есь! Я иду на по-о-омощь! Дайте знать, где вы!
Эхо от моего голоса размножилось по пещерам, заухало в сводах, загудело по коридорам.
Я вслушался так внимательно, что, казалось, заныли уши.
— Сюда! Сюда-а-а! — донеслось опять, и на этот раз я точно определил, что надо бежать направо.
Рванул по узкому коридору дальше, а голос всё приближался:
— Пожалуйста! Помогите! Выведите меня отсюда! Я здесь! Здесь!
И вот я преодолел очередной коридор и добрался до ещё одного зала — с низкими сводами, небольшого и усыпанного переломанными каменными наростами. Это сразу насторожило, потому что в других залах такие наросты свисали с потолка, а тут валялись на полу, разбитые и расколотые на куски.
Зато голос был очень близко:
— Пожалуйста! Я здесь! — кричала девушка сквозь слёзы. — Зде-е-е-есь!
Было слышно, что она напугана, очень напугана. Её голос дрожал, хоть звала она громко и отчаянно. Но это точно была не Афена. Кто-то другой.
Я не торопился преодолевать зал, а остановился на пороге и сначала внимательно его осмотрел: влажные блестящие потолки, кривые стены и пол, усыпанный обломками. Возможно, тут случился бой…
И точно.
На одном из обломков темнели брызги крови. Только чьей? Человеческой? Или это грувимы? Но тогда где хотя бы один труп? Да и вообще, место сражения не похоже на то, чтобы кого-то атаковали именно черви. Тут было что-то другое.
Я поднял косу выше и тут понял ещё кое-что нехорошее.
Этот странный блеск на потолке…
Он был похож на росу — круглые капли-бисерины, прозрачные, как вода. Я задрал голову и принюхался, глубоко вдохнув сладковатый воздух пещеры. Мне говорили, что озёра рядом с пещерами и вода внутри них — всё здесь пахнет мускусом, поэтому перебивает другие запахи.
Нет, так ничего не понять.
Пришлось поднять косу и слегка поскрести клинком по потолку, а потом поднести оружие к носу. Вот теперь стало ясно — жидкость с потолка пахнет совсем иначе. Это был запах чеснока.
По всему потолку пещеры был распылён яд, о котором говорила кириос Хан. Этим ядом пользовались дикие племена, живущие на Землях Рассвета. Он имел запах чеснока и вызывал паралич всего тела.
Что интересно, яд блестел только на потолке, а вот на полу и обломках его не было, будто ловушку приготовили специально, а не защищались во время боя, распыляя яд во всё подряд.
