Перед юрфаком стояла чёрная «Волга».
— Это ничего, что я забираю тебя на глазах у всех? — спросил Николай.
— Не у всех.
— Из окон смотрят преподы. Думаешь, они не догадываются, откуда машина?
— Чёрт, я не подумал.
— Да, ладно. Пусть считают, что тебе опасно ставить тройки.
— Что-то в борще нашли?
— Вёх ядовитый.
— Впервые слышу.
— С одной стороны, очень ядовитая дрянь, лечить надо сразу, с другой, приятный аромат. Как раз для еды. У мужика никаких шансов выжить не было.
— Штормову арестовали?
— Конечно. Твой друг, Федюнин, теперь знаменит. На нефтебазе наши делают проверку совместно с Ростовским УБХСС.
— Всё так серьёзно?
— Более чем.
Лицо генерала было мрачным. Он бросил взгляд на вошедшего Алексея и кивнул в сторону кухни.
— Алевтина тебя покормит.
После ужина генерал, плотно прикрыв дверь, усадил Поповича перед собой в маленькой комнатке, напоминающей кабинет.
— Николай рассказал про отравленный борщ?
— Да.
— Всё плохо.
— Что всё?
Вместо ответа, Василий достал бумагу и протянул участковому.
«Я, такой-то…проживающий там-то…по вопросам (пустое место) обязуюсь не разглашать…всю жизнь».
— Чего? Всю жизнь? — ошарашенно переспросил Алексей.
— А ты думал, что мы здесь в игрушки играем?
— Нет, но…
— Некоторые дела ещё со Второй мировой до сих пор не рассекречены. Возможно, с них никогда не снимут гриф секретности.
— Почему?
— По кочану, — вздохнул генерал, — даже на этот вопрос отвечать нельзя.
— Но здесь не написано, информацию по каким вопросам я обязуюсь не разглашать.
— Это тоже секретно.
— Жёстко, — Алексей пожал плечами и быстро заполнил документ, подписав его и поставив дату, — я, в принципе, всё равно не знаю, о чём идёт речь.
— Меньше знаешь, крепче спишь. Действительно, мудрая поговорка.
— Вернёмся к «всё плохо», — напомнил Алексей.
— Алёнушка находится в Малоюлинском женском монастыре. Я про него в первую очередь подумал, когда ты сказал про монастырь. Во-первых, он буквально в ста метрах от Ростова, почти в черте города, во-вторых, там очень суровые правила. Не то, что мужик не зайдёт, он даже не заглянет. Не удивлюсь, если моя дочь уже постриглась в монахини.
— Что?!
— Не кипятись. Я хорошо её знаю. Наверняка она оттягивает этот момент, ждёт помощи.
— Так зайдите и заберите её. Для вашей конторы все двери открыты.
— Нашлась неприступная, — вздохнул генерал и нахмурился.
— Говорите, я уже подписался под неразглашением.
— Москва не разрешает заходить.
— С фига ли?
— Уж очень ценная шпионская сеть, оказывается, сторожит мою дочь.
— Вы так начали разговор, что я подумал — подписка про отравленный борщ, а проблема в каких-то шпионах.
— Но есть плюс. Ты в деле.
— А это плюс? Я же ничего не знаю.
— Здрасьте, приехали. Кто мне утром про монастырь рассказал?
— Ну, я.
— А к вечеру уже установили, где находится моя дочь и выработали план действий.
— И при чём тут я?
— Москва запросила на тебя все материалы. И, мягко говоря, офигела. Для них ты выглядишь стопроцентным экстрасенсом. Даже зная про тебя то, что ты мне рассказываешь, в моём понимании ты точно также получаешься полноценным экстрасенсом. И они требуют, чтобы ты участвовал в операции. Для этого меня назначили руководить операцией, несмотря на то, что в ней в качестве приманки фигурирует моя дочь.
— А нельзя в приманку не вашу дочь?
— Это и без нас решилось, — вздохнул генерал, — ни я, ни ты, ничего с этим поделать уже не можем. Уже несколько месяцев не можем. Ещё до того, как ты узнал, что есть такая девушка.
— Мне завтра в княжестве что делать в первую очередь — искать корабль с англичанином или изучить Малоюлинский женский монастырь? Кстати, покажите его на карте, чтобы я без проблем нашёл его.
— Всё вместе, — генерал достал карту Ростова, разложил и ткнул в точку, — вот. А ещё пусть Алёнушка научит тебя ходить как женщина в женском платье.
— Она решит, что я сошёл с ума!
— Завтра в университете тебя снимут с пары и будут заниматься наши специалисты.
— Учить выглядеть женщиной?
— Да. Не суетись, тебе надо всего лишь пройти от дверцы машины, которая тебя подвезёт, до ворот монастыря. Так пройти, чтобы никто не понял, что идёт мужик.
— Чует моя задница кучу проблем.
— Вот и шевели быстрее своей задницей. И в княжестве и дома. Всё, отбой, завтра тяжёлый день.
Глава 26
Завтрак проходил вяло. Мрачные лица вчерашних дегустаторов медовухи косились на незамутнённые похмельем глаза участкового, выражая лёгкую зависть. Да и аппетит у Алексея оказался отменным, гораздо лучше, чем у остальных.
На самом деле, он даже не замечал, что ест и в каком количестве. Он всё время думал, говорить правду Алёнушке и её отцу, или нет.
Княжна после завтрака утащила участкового рисовать. Впрочем, юноша и не сопротивлялся.
— Так зачем ты вчера расспрашивал про монастырь? — поинтересовалась Алёнушка после пятого поцелуя.
Это знак, подумал Алексей. Знак на удачу.
— Я подозреваю, что тебя хотят похитить.
— Кто? — изумилась девушка.
— Англичане.
— Откуда знаешь?
— Мне показалось, что за нами уже несколько дней следят.
— Почему думаешь, что англичане?
— Предполагаю.
— А зачем хотят похитить?
— Зачем, не знаю. Но знаю, что нам надо сделать.
— И что же?
— Если в гавани стоит английский корабль, то надо дождаться, когда с корабля сойдёт человек, который направится в город и проследить за ним.
— Кто будет следить?
— Нас они уже знают. Кроме Анфисы, дочери сотника, других хороших кандидатур нет. Возьмёт переодетого дружинника под ручку и пойдут гулять.
— Вдруг с корабля не один человек сойдёт?
— Придётся просить Авося помогать. У него неплохо получается.
— И в чём смысл слежки?
— Увидеть, с кем англичанин будет встречаться в городе. Нужно знать этих людей в лицо. Ты мне лучше скажи, твоему отцу будем говорить о подозрениях или нет?
— Лучше повременить. Сказать всегда успеем. А мы чем займёмся?
— Есть два важных дела. Первое — изучить один монастырь.
— Чего замолчал? А второе?
— А второе, — Алексей вздохнул, — будешь учить меня ходить как женщина.
— Что?! — Алёнушка расхохоталась.
— Чтобы я научился ходить, как женщина, — терпеливо повторил участковый.
— А зачем?
— Когда мы с тобой вдвоём гуляли, на нас никто не напал. Я думаю, боятся, перестраховываются. Даже того, что тебя украдут, но я всё равно смогу кого-то из них в плен захватить и всё у пленного выяснить. Но если я буду в женской одежде идти рядом с тобой, и они не догадаются, что это я, то нападут и мы сможем взять «языка».
— Думаешь, — прыснула девушка, — твою фигуру никто не запомнил?
— В темноте все фигуры одинаковые.
Княжна перестала смеяться и задумалась.
— Увидят только круглую задницу под платьем, да услышат шелест юбок, — кивнула она, — хорошо, и научим попой крутить и вырядим тебя, как полагается. Все мужики твоими будут.
— Э, э, — возмутился Алексей, но наткнулся на озорной прищур девушки.
И Алёнушка совсем не соврала, когда сказала, что надо будет крутить пятой точкой. И по часовой стрелке, и против.
Словно не играла в детстве с куклами и, наконец, дорвалась. Причём, наряжать можно было как угодно и двигать конечностями куклы куда угодно. На шпагат только Алексей чуть-чуть не дотягивал. А так, и задницу его облапали не один раз, наматывая бельё для придания округлости, тонуса и мягкости, и кучу платьев на красного от смущения юношу перемеряли бесконечное число раз.
Тайное действо происходило в спальне княжны, куда допускались только женщины. Поэтому нужны были свидетели и две личные служанки Алёнушки, тоже красные и постоянно смеющиеся, не отходили от молодых людей ни на шаг. Только по очереди бегали за нарядами да украшениями, платками да обувью.
