Беглецам все же пришлось пройти через главный зал. Приняв максимально расслабленный вид и взявшись за руки как пара, они аккуратно, стараясь не привлекать ничьего внимания, проскользнули мимо сотен подвыпивших гостей, и с огромным облегчением вздохнули, когда впереди замаячила дверь центрального входа. Как ни странно, но конспирация в виде парика и накладных волос, ныне находящихся в покоях Оливии, сработали на отлично – без них Виктора никто не узнавал. Хотя оставалась большая вероятность того, что появятся представители церкви, знающие настоящее лицо иномирца, и тогда начнутся очень серьезные проблемы. Но такая вероятность, по словам Даши, была крайне мала, так что Виктор постарался не нагружать себя скверными мыслями о возможном печальном будущем.
Друзья покинули дворец и с превеликим удовольствием вдохнули ночной прохладный воздух, подпитанный высоким уровнем озона, что говорило о недавно прошедшем в этих местах дожде. Да и затянувшие все небо тучи явно указывали на этот факт. Несильный, но стабильный, непрекращающийся ветер сперва освежал, а затем заставил съежиться и задрожать от холода. Виктор, вспомнив о правилах этикета, стянул с себя кафтан и накинул его на плечи спутницы.
Неожиданно вернулся до этого времени улетевший Чарли. Призывно чирикнув, он уже собрался сесть на плечо Виктора, но иномирец лишь отмахнулся:
– Лети-ка ты, пташка, куда глаза глядят. Там, куда мы направляемся, может быть очень небезопасно. Знаю, знаю, ты очень полезная животина, но взять тебя с собой не могу. Давай-давай, порхай, чего ждешь?
Феникс сперва уставился на хозяина непонимающим взглядом, затем все понял и грустно засвистел. Хотел было проигнорировать приказ и снова попытался приземлиться на плечо Виктора, но тот с твердым намерением не брать с собой крылатого питомца лишь отмахнулся.
– Ладно, сделаем иначе. Когда все закончится – найди меня, хорошо? – сказал иномирец и тут же понял всю нелепость сказанной фразы. Откуда птица могла знать, когда приключение землян подойдет к концу?..
Чарли послушно склонил свою маленькую головку, на прощанье подлетел к лицу Виктора, нежно клюнул его в щеку и стремительно улетел прочь.
Ни один стражник в их сторону даже не посмотрел, что не могло не радовать. Это означало, что Николас Шарп все еще не вернулся из плавания и никто в столице до сих пор не знал о чудовищной махинации двоих иномирцев. Решив не испытывать судьбу, беглецы поспешили и прибавили шаг. Перед уходом они заглянули в конюшню и забрали тех самых коней, на которых сюда прибыли. Скакуны оказались несколько сонными и ленивыми – ведь их плотно кормили и держали в тепле, а теперь какие-то люди заставляют их работать в такую скверную погоду, но пара ударов пятками по бокам привела конный «транспорт» в чувство и боевую готовность, отчего кони, хоть и недовольно фырча, но все же бросились в стремительный галоп.
Улицы пустовали. Еще бы – мало кто желал слоняться без дела под открытым небом дождливой холодной ночью, а потому движению беглецов никто не мешал. Даша, хоть и хорошо помнила дорогу, но пару раз сбивалась с пути, и друзьям приходилось возвращаться. Побег из города со всеми заездами не в те переулки занял почти полчаса. А когда друзья прибыли к восточным городским воротам, с небес обрушился сильный проливной дождь.
– Все-таки хорошо, что мы не стали уходить канализацией, – сказала Даша. – В такие дни уровень воды поднимается там до полутора-двух метров, и идти вброд становится просто невозможно. Нас бы затопило – и поминай как звали. Нелепая смерть, наверное.
– Смерть есть смерть, – ответил Виктор. – Нелепой она станет для тех, кто о тебе потом узнает. Это все равно, что разговаривать о «геройской» смерти, которая ничем не отличается от любой иной. Думается мне, что нелепо или геройски можно жить, и судить тебя будут именно по прожитой жизни, а смерть – это просто конец пути.
– А вдруг не конец? Я не говорю о рае или чем-то подобном, я просто говорю, что ты не можешь знать, что будет потом. Ты в состоянии увидеть, что происходит с телом после смерти мозга, но само твое сознание куда-то должно деваться, верно? Не испаряется же оно бесследно.
– Вот видишь, и ты тоже не можешь знать этого наверняка. Но…
Беседу прервал появившийся у ворот стражник. Укрываясь своим щитом как зонтом, он лениво подошел к путникам, протяжно зевнул и спросил:
– Куда это вы так поздно ночью собрались? Проход до рассвета закрыт!
– Уважаемый, нам очень надо выйти, – взмолилась Даша. – Личные дела не терпят отлагательств. Если вы не пропустите нас, то с нами может случиться страшная, смертельно страшная беда.
Страж пожал плечами:
– Ничем не могу вам помочь, господа хорошие. Мы тут на посту, знаете ли, люди честные и службу несем исправно, так что отправляйтесь-ка вы восвояси да возвращайтесь ближе к утру.
Даша закатила глаза и бросила стражнику мешочек с монетами.
– Эй, за кого вы меня принимаете? За взяточника? – возмутился тот.
– Именно так, – подтвердил Виктор, протягивая латнику еще один бряцающий металлом кошелек.
– Ну если вы так настаиваете, – широко улыбнулся стражник, бросившись открывать для покидающих город гостей ворота. – Будьте осторожны на дорогах, господа!
– Благодарим сердечно, – кивнула Даша, пришпоривая коня. – Удачной службы!
Беглецы, не веря своей удаче, выскочили за стены Авельона и, не оборачиваясь, бросились вперед как можно быстрее. Сперва им предстояло закрепить свой успех и сбежать так далеко, чтобы замести и запутать собственные следы. Тут и дождь оказался кстати – некогда ровная дорога превратилась в грязное месиво, и узнать, кто по ней прошел, уже никогда не удастся.
– Ну и куда мы движемся теперь? – спросила Даша, приводя в норму свое дыхание и стуча от холода зубами. – Было бы неплохо где-нибудь остановиться, чтобы поспать и отогреться.
– На отдых пока нет времени. Мы идем на север, но не по тракту – нам придется пробираться сквозь лесную чащу. Не знаю, выдержат ли лошадки такую усеянную препятствиями дорогу.
– Не выдержат – бросим их и пойдем пешком. И, Виктор, я… я…
– Что? – спросил граф.
– Ну… Спасибо тебе за все, что ты сделал. Если я выживу, то только благодаря тебе. Эх, если бы не ты…
– Не спеши благодарить, – подмигнул Виктор. – Нам предстоит еще долгий путь.
Спустя пять суток Виктор проснулся в мокрой и холодной траве с четким осознанием того, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни, решив отправиться в многодневный переход по сосновому лесу без каких-либо припасов или иных средств для выживания. Кони хоть и с трудом, но все еще преодолевали буреломы и густую лесную растительность, но силы их подходили к концу: почти в самом начале пути на одном из привалов лошади наелись лесной травы, после чего их воротило, как школьников после выпускного бала. И скакуны, видимо, решили больше не питаться здешними растениями, а потому уже выглядели чахлыми и практически засыпающими на ходу. Благо что воды вокруг было полным-полно – то и дело встречались чистые ручьи, где можно было напиться до отвала как путникам, так и их коням.
С пищей для людей тоже все шло не очень гладко. И хотя Виктор получил некоторые навыки охоты в герцогском круге, это не помогло ему в поимке добычи, потому что с ним не было преданной и послушной собаки и дальнобойного оружия, не считая двух заряженных пистолей Даши, которые она наотрез отказывалась использовать ради добычи пищи, боясь остаться абсолютно безоружной при встрече с настоящим врагом. А одним мечом, пусть и легендарным Пакембергом, много дичи не нарубишь, и потому пришлось питаться тем, что не убегало от человека, едва завидев его издалека: орехами, ягодами и особо медлительной форелью в ручьях, которую удалось поймать лишь однажды. Благо костер получалось разжигать без каких-либо проблем – сила рун в этом случае пришлась как нельзя кстати. Кроме того, она помогала на некоторое время справиться с голодом, но полностью заменить питательные вещества не могла, а потому без скорой дозаправки белками, жирами и углеводами с путниками могла приключиться катастрофически большая беда.
Вскоре решили дальше двигаться без лошадей, уж слишком устало они выглядели. Даша предложила забить одного из коней на мясо, но Виктор наотрез отказался: ему было жалко лишать жизни существо, принесшее друзьям такую огромную пользу. А потому скакунов попросту отпустили на все четыре стороны, чем они незамедлительно и воспользовались, убежав куда-то далеко на запад.
На седьмой день путешествия Виктор все-таки заявил, что голод – не тетка, а потому настоял на использовании пистолей для охоты. Даша, хоть и демонстративно надулась, все же согласилась, и уже тем же вечером у путников на ужин был жареный олень, шкуру которого Виктор наспех выдубил, как умел, и сделал из нее некое подобие накидки. Получилось довольно неплохо, по крайней мере для человека, ни разу этим не занимавшегося.
