Софья отлично знала ситуацию в России, которая уже вспоминалась сном. Там образование стало общедоступным, но снизилась его ценность. Здесь так еще долго не будет, здесь любой образованный человек – ценность. И потому Софья вовсе не собиралась отдавать бывших беспризорников в солдаты – слишком грубый расход ценного материала.
О нет.
Ее дети будут учиться четыре-пять лет, чтобы на выходе получились специалисты, умеющие читать, писать, свободно считать, говорящие на нескольких языках, ну и общая физическая подготовка.
Владение оружием, опять же, верховая езда, борьба – да много всего. Трудно?
Вовсе нет. Трудно с дубами, у которых мама-папа и они абсолютно не понимают: для чего им учиться? Родители ж все купят, правда? То, что родители не вечны, до них просто не доходит и в результате балованные домашние детки попадают в руки небалованным волчатам. Обычно их судьба складывается достаточно печально.
Хотя и для «мажоров» есть методика перевоспитания. После того как сына боярина, несмотря на все протесты родителей, выставили за дверь школы и заявили, что к обучению не гож, потому как глуп, спесив и вообще в папу пошел, ситуация резко поменялась. Слухи-то штука такая, бояре тоже тот еще гадючий клубок, каждый спросить норовил, что – сынок и правда настолько туп? Боярин уж и в ноги царю падал – не помогло. Алексей Алексеевич с подачи Софьи решил высоко держать планку. А то один раз ослабишь, второй, а там и учить нельзя будет, у всех же самомнение…
Никому не хотелось опозорить свою семью. Да и наказания штука… неприятная…
А люди Ордина-Нащокина старались вовсю, распуская по столице слухи от правдивых, что царевич будет лично принимать участие в судьбе каждого выпускника, до вовсе уж фантастических, что каждому, окончившему царевичеву школу, чуть ли не посольский приказ под начало дадут. Во все подряд люди не верили, но…
Этот выезд Софья запланировала давно.
Проблема была в другом – где найти столько коней? Да и научить ребят строевому шагу… ну не принято сейчас это было, не пришла еще на Русь настолько жесткая муштра. Хотя… иноземцы в помощь.
Тот же Патрик Гордон, с которым достаточно близко сошелся Воин Афанасьевич, стал часто бывать в царевичевой школе – и влекли его сюда не столько порядки и желание нашпионить, сколько прекрасные глаза Лейлы.
Которая вскоре и упала в ноги Софье с просьбой. Нельзя ли ей льзя?
Софья, разумеется, разрешила – и турчанка принялась окручивать Патрика уже всерьез. Суровый шотландец таял при виде девушки в традиционном сарафане, улыбался и расплывался маслом на горячей сковороде.
Вскоре и о свадьбе заговорили. Но уходить от Софьи Лейла даже не собиралась. А зачем, коли муж то на службе, то в Дьякове?
Лучше уж она не на подворье жить будет, а у Софьи. А на подворье людей отрядим, чтобы там всегда чисто-сытно было.
Софья только посмеивалась, думая, что породила первую эмансипированную женщину Востока. Но почему бы нет? Надо!
А пока Патрик с удовольствием отрядил нескольких подчиненных в помощь наставникам. В том числе и шотландца Джона Кеннона, который обладал трубным голосом, мерзким характером – и был неоценим при дрессировке новобранцев.
И в итоге…
«Зеленою весной, под старою сосной…»
Мотив сам собой лез на ум. Софья и Анна маялись в возке, не показываясь наружу. Алексей же вел колонну.
По итогам второго года обучения лучшим ученикам разрешили повидать царя-батюшку и принести ему клятву на верность. То есть – целовать крест.
Алексей Алексеевич, разумеется, командовал парадом. А вчерашние беспризорники…
Было их всего три десятка – самых лучших. Из тех, кто и с конем справлялся, и с письмом, и в схватке не плошал… все в красных кафтанах, все в новых сапогах и при новом оружии, все робкие и бледные, но храбрые той отчаянной храбростью, которая во все времена заставляет мальчишек вскидывать голову и шагать навстречу опасности.
Все они выстроились в три ряда перед царским крыльцом, все не раз отрепетировали, что и как делать, но когда с крыльца шагнул вперед Алексей Михайлович…
Софья прикусила губу, сжала кулачки.
Если сейчас все пройдет красиво – люди потянутся. Намного больше, чем было до того. А ее мальчишки приобретут легальность. Можно даже сказать – легитимность.
Только бы все прошло хорошо, только бы…
* * *
Васька отчаянно трусил, но старался этого не показывать. Сидел, гордо развернув плечи, улыбался, а рука, словно обретя свою волю, крепко сжимала рукоять сабли, слишком большой для подростка. Драться он ей бы не смог, но для показухи – самое то.
Сидел, смотрел на маковки Кремля, на бесконечно прекрасный в своей яркости собор Василия Блаженного – и сердце сжималось.
Он – здесь.
А видел бы он себя со стороны лет пять тому назад, когда, как волчонок, жил впроголодь и питался объедками?
В жизни бы не поверил!
А ведь и такое бывает.
Васька был одним из лучших учеников царевичевой школы. Физическая подготовка постепенно начала ему даваться, а там и остальное подтянулось. И, незаметно для себя, стал Васька одним из первых. А то ж… когда все приходится другому объяснять да показывать и за промахи этого человека и с тебя спрашивают – поневоле учиться станешь. А ближе к весне и объявил царевич, что лучшие будут крест целовать самому государю-батюшке!
Тут уж Васька и вовсе из кожи вон вылез, лишь бы попасть в число счастливчиков. Да и друзья его – Митроха и Тришка сюда попали. Петруха – тот нет, хоть и не слишком расстроился по этому поводу. Ну не давалась ему цифирь, что ж теперь. Зато из лука он вороне в глаз попадал…
А уж как Мишка иззавидовался, даром что княжич…
Да, вот так вот, за год мальчишки настолько сдружились, что никто из них и не помнил, кто здесь княжич, а кто грязь деревенская подзаборная…
Да и наставники старались, гоняли новичков. Куда тут ругаться – поесть иногда силенок не хватало, кое-кто за столом засыпал. Что ж, по труду и награда.
Когда на крыльцо вышел сам царь, Васька аж задохнулся от восторга. Хорошо хоть верхом был. А потом прозвучала знакомая команда.
– Спешиться!
Руки-ноги двигались без участия головы. Васька спрыгнул на землю, привычно отдал поводья подбежавшему конюху.
– Стройся! Равняйсь! Смирно!
Три ряда по десять мальчишек застыли в строю. Выпрямленные, серьезные, невероятно трогательные в своей решимости. На глаза царя – Васька видел это сам – на миг даже слезы навернулись.
Алексей Михайлович чуть кашлянул.
– Ребята… Воины земли Русской!
О чем он говорил – Васька бы и в жизни не запомнил. А за спиной словно крылья вырастали. Помнил что-то о будущих защитниках, о том, что вся земля православная на них надеется, что они первые и им будет сложнее всего…
А потом все они синхронно, по команде, опустились на одно колено и коснулись губами нательных крестов, повторяя присягу, выученную не далее как вчера. Текст присяги Софья взяла из труда боярина Морозова, да-да, того самого Бориса. И от него польза была. Только переделать чуть…[25]
«Я (имя рек) обещаюсь Христом богом нашим служить (титул царя) верно и преданно. Его царского величества государства и земель его врагам, телом и кровью, всегда сопротивление чинить. Командирам повиноваться и приказы их исполнять беспрекословно. Беречь родину свою и товарищей своих. Не отступать и не сдаваться в бою и в строю. Не предавать честь свою и знамя свое. В чем да поможет мне Господь Бог всемогущий. Пусть покарает Он меня и потомков моих до седьмого колена, если я изменю своей клятве…»
Васька произносил заученные слова, подносил к губам крест. Говорил ответную речь царь-батюшка: мол, за такими удальцами Русь, как за каменной стеной, а в душе звенели серебряные крылья радости.
Он – достоин.
Он – один из избранных для высокой чести защищать Родину.
И по щекам мальчишки, незамеченными, падая на землю, катились слезы истового восторга.
* * *
А время шло…
Софья была довольна и спокойна. Она занималась братом, занималась своими девушками, школой, геологоразведкой… справедливости ради – не лично. Лично она возилась только с братом и с теткой. А что до остального…
Вроде бы обычная жизнь царевны?
Молитвы, посты, сплетни в светелке, разве что брат постоянно в гости заходит и все время рядом с сестрой… так разве ж плохо это?
Но даже и в светелке можно многое сделать.
Софья многое отдала на откуп доверенным лицам – и не пожалела. Когда человек пашет, как проклятый? Да когда чувствует свою личную выгоду.
Выгодно ли было Ордину-Нащокину приблизиться к царевичу? Морозовым? Трубецким, Ромодановским, еще нескольким родам?
Да еще как!
