А вот шестого бандита я спас, сбив клинок моего бойца, того, кому по носу досталось. Шестым оказался именно тот языкастый, который мне привет должен передать. Он же еще не всё рассказал, так что пусть живет пока. Уцелев в скоротечной схватке, шестой попытался бежать, видать не понял, что гуманизм мой уже весь закончился. Я человек практичный и без налета куртуазной хрени, потому просто запустил мечом параллельно земле как битой в городках. Был такой спорт в СССР, в детстве мы любили его облегченную версию, когда швыряли палки не по составным мишеням, а по консервным банкам.
По какой ноге попал, не знаю, но бегун превратился в ползуна, которого быстренько догнали мои стражники и притащили в общую кучу. Первым делом я осмотрел павших, не люблю получать кинжал в бок от поверженных противников. Жанов «крестник» доходил, первый пострадавший, которому я вскипятил горло тоже еще был жив, но посинел от удушья — горло распухло и не давало ему дышать — не жилец. Остальные мертвее мертвого.
Когда пришли городские стражи, им достался только «говорливый», слегка исколотый кинжалом в процессе допроса для улучшения памяти. То есть живым их дождался только он, а в придачу пять тел. Рядом с телами было свалено в кучу их оружие весьма посредственного качества. Выделялся только самострел на стальных пружинах, которым раньше владел «мутный». Стало понятно, что он должен был контролировать ход беседы, оставаясь на вторых ролях. Самострел, он же арбалет с необычно короткими двойными дугами был мной изъят из оборота, оружие брошено рядом с телами, а монеты и всё остальное путное барахлишко, найденное моими боевиками на телах, было упаковано для сдачи в общак. То есть для справедливого раздела. Я установил правило — добычу в боёвках делим между участниками драки, мне три доли, остальным по одной независимо от роли. А то знаю я молодчиков, полезут геройствовать ради добычи в ущерб общему делу. Жан тоже в доле, раз он в деле, пусть привыкает кормиться с меча.
Стражники слегка расстроились, когда выяснили, что слуги благородного дона уже обнесли трупы аки тати полунощные. Попытались пожаловаться мне, но были посланы в грубой форме: «Не стойте между рыцарем и его добычей!» Тут у благородных с простолюдинами разговор короткий, будь они хоть кем, хоть городским стражником, хоть звездой эстрады. Пусть радуются, что я снизошел до них и рассказал о сути столкновения и оставил живого налетчика, чтобы было кого повесить. Наверняка, доложат как героически они спасли горожан от банды, как захватывали одного живьем, как рисковали жизнями, чтоб была возможность устроить весёлое шоу на радость городу. В смысле, казнь. Тут забав не так много — балаган да казни. У благородных, вроде, начинаются какие-то заморочки с домашним театром, но пока на уровне самодеятельности. Не в том смысле, что они сами играют, зато они сами пишут. А играют в постановках дрессированные слуги, а то и целенаправленно выращенные под такое дело, эдакие Галатеи с манерами, пониманием, что они никто в этом мире и готовностью делать что угодно, пока их не заставляют работать в полях ради куска хлеба. У самого две девахи кинжалами машут и пятки мне чешут, лишь бы в тепле да при виконте.
Да уж, вжился я в роль, как тот Штирлиц. Никто не разоблачит комсомольца Милославского, пока не найдут его комсомольский билет и номерной значок. Шучу, не дошли в СССР до номерных комсомольских значком, да и октябрятские звездочки с головой маленького херувима без номеров были.
Глава 27 Гильдия
Поход по ремесленным лавкам в этот раз не задался, зато появилась важная информация. Кто нанял банду, «говорливый» не знал, но, по его словам, выходило так, что пришел человек, знающий входы и выходы в полукриминальной и откровенно криминальной тусовке. И человек этот заказал и оплатил наезд на Дорда с угрозами и передачей послания о недопустимости самостоятельной торговли вином. А в случае силовой фазы разрешалось и даже рекомендовалось убить одного из слуг, за мою смерть при этом не заплатили. То есть «виконта отпинайте, а дальше как хотите». Какую я получил информацию? Да такую — винное лобби увидело в моей успешной попытке торговать вином угрозу своим доходам. Я ладно, так ведь и другие производители по моему примеру начнут сами торговлю вести. А это уже не потеря части доходов — это весь бизнес насмарку! Верю, за такое можно наехать и даже убить.
Ситуация с криминалом тут интересная складывается. На землях аристократов сыском и профилактикой занимается владетельный лорд, в этом и долг его, и интерес. Он обязуется своих подданых защищать, он же заинтересован, чтоб они жили безбедно и платили подати. Любой вор или грабитель, по сути, начинает стричь его овец. Так что бароны и графы как могут организуют поиск татей и сокращение их поголовья. А в коронных и вольных городах история другая, там никто никакого сыска не ведет. Если ты поймал за руку вора и можешь доказать его вину — тащи гада к судье, обвиняй и доказывай. Убедишь — того покарают, возможно до смерти. А нет, отпустят, еще и виру тебе выкатят за шельмование честного человека. Стража городская присматривает как бы за порядком. Как бы стража как бы смотрит. Если увидит и сможет схватить злоумышленника — скорый суд и казнь или иное наказание для не откупившегося неудачника. В остальных случаях — ничего. Так что спасение честных граждан от ворья — дело рук этих самых граждан.
Вывод — у меня появился враг или враги, мне нужно держать ухо востро и… собирать вокруг себя отряд. А еще создавать положительное мнение. Они еще не знают, с кем связались! Они не представляют, что дворянин может начать рассказывать своим знакомым, читай — благородным господам, об отвратительной выходке зарвавшейся черни, мерзких непоименованных купчишек. В здешней ментальности благородные господа не смеют говорить об угрозах своей жизни — не по понятиям. Ребята, вы конкретно попали! Я даже начал вас жалеть. Я даже еще не решил, уничтожить вас как класс или взять виру богатую с идиотиков, покусившихся на бизнес Жоржа Милославского!
Первым делом отцу письмо накатал, мол торговля идет хорошо, вино раскупают. Описал свою фишку с подарками, с трафаретами на бочках, попросил еще вина прислать, и обязательно настоек, хорошо пошло! Предупредил о тёрках с виноторговцами, посоветовал в обоз включить оставшихся в замке своих бывших бойцов из того десятка, да к ним пару толковых вояк добавить. Предупредил, что оставлю у себя для продолжения боевых действий. Заодно посоветовался, что он считает более выгодным: начать убивать подозреваемых или потребовать возмещения морального вреда за неразглашение терок купеческой гильдии с виконтом из славного рода. Штраф в тысячу золотых гроссов мог бы быть достаточным возмещением для нас и наказанием для купцов. Ведь это только звучит солидно «купеческая гильдия», а разнесись весть, что купцы начали благородным угрожать, и пойдет потеха. Баронские отряды за честь их товарища да в ожидании приличного хабара пустят по ветру не один торговый дом. И никакие наёмники не спасут, видел я уже этих наёмников, точнее резал. Звучит скромно — тысяча, но гросс есть гросс, в нем двадцать грамм золота, то есть тысяча монет потянет на двадцать кило. Я предполагаю, что такая тяжелая и большая монета и придумана не для оборота, а для крупных сделок и банкинга, то есть её задача лежать в кубышке годами, тогда как восьми-граммовый серебряный гульден бегает по карманам, обеспечивая мелкий торговый оборот.
В ожидании ответа мы готовились к боевым действиям в своем доме. Вроде делали то же самое, что и всегда, но с большим воодушевлением, я бы даже сказал — с остервенением. Мой отряд вспомнил, как выгодно и здорово воевать под моей командой, Жан слушал их рассказы о прошлой военной компании и убеждался в правильности выбранного рыцаря. Четырнадцать лет он ходил по улицам своего родного города впустую, а тут всего два месяца в оруженосцах, и такая удача! Драка, убийства, даже он сам обагрил клинок, будет чем похвастать перед ровесниками. Типа: «Своего первого я заколол в четырнадцать лет. А ты?» Я почему знаю, у него всё на лице было написано крупным шрифтом. Пацан прибавил рвения в учебном процессе, тем более что я всем объявил: «Народ, у меня появился сильный и коварный враг. Так что убивать придется чаще». Вояки почесали в затылках и пожали плечами, мол, мы готовы, только без хабара не оставь. А мирная прислуга типа молодого конюха, повара, кузнеца и прочих ощутимо напряглась. А и правильно, я всех особо предупредил, чтоб держали языки за зубами и о всех случаях, когда кто-то будет их расспрашивать о хозяине или домашнем укладе, докладывали сразу. А если еще и приволокут любопытного человечка к нам, то по гульдену за голову заплачу. В смысле, если с телом будет голова, чтоб допросить можно было.
