незамедлительно покинул пост, оставив нас наедине. Значит, это местный богатей? Миллионер, филантроп, хобби – игра на музыкальных инструментах? Не имею ни малейшего желания с ним разговаривать после того, что он сделал. Безусловно, не он кинул мне в голову склянку, но именно он прицепился ко мне, как репейник, тем самым, задержав! Мужчина ласково улыбнулся. Я встретила его взглядом отвращения.
Выдвинув из-за угла небольшую скамейку, он сел, покорно сложив руки на коленях и принявшись неожиданно меня рассматривать, что вызвало внутри моей недовольной душонки бурю возмущения. А, может, всё произойдет, как в тех женских романах, где мужчина встречает женщину, влюбляется в неё с первого взгляда, а затем добивается всеми возможными способами? Тогда мне следует строить из себя неприступную крепость – я где-то слышала, что мужчинам не нравятся быстрые победы. С другой стороны, этот миловидный ангел совершенно не похож на того, кто мог бы устроить нечто подобное. Скажу больше, этот парень выглядит так, будто всегда помогает бабочкам вылезти из паутины.
Взгляд его показался мне странным: настолько он был нежным, радостным и слезливым, что я позабыла о гневе, растерявшись. Никто не смотрел на меня так прежде, так, будто бы кроме меня в мире и людей больше не было. Это импонировало. Даже, если это была умелая актерская игра и очередной обман, это, в самом деле, импонировало.
– Я же тебе ничем не мешала. Зачем ты помог этим…поймать меня?
Музыкант растерянно раскрыл свои влажные розовые глаза, показав на лице легкий испуг. Почти мгновенно он отрицательно замотал головой, вцепившись руками в прутья решетки.
– Что? Как тогда объяснишь своё поведение?
Парень виновато опустил взгляд. Костяшки его длинных пальцев сильно побелели от сжатия решетки, но он продолжал молчать с тем лишь отличием, что ныне он на меня не смотрел. Если подумать, то и в прошлый раз он не говорил…
– Ты немой?
Да. Я воплощение отсутствия толерантности, но этот бард, наконец, согласно кивнул, достав из внутреннего кармана небольшой блокнот – тот был почти заполнен. Несколько секунд он что-то старательно выводил на последних пустых листах, после чего показал написанное мне.
«Меня зовут Авалон. Я бард из Роэтии, и я безмерно счастлив вновь быть рядом».
Словосочетание «бард из Роэтии» жестоко полоснуло по моему разуму, дополняя услышанное прежде со смазливостью присутствующего здесь мужчины. Может ли этот музыкант быть тем самым..?
– Я не помню тебя, – грубо призналась я, но бард вдруг понимающе кивнул и даже ласково улыбнулся. Его взгляд негласно говорил мне «Я знаю». Он вновь протянул мне блокнот.
«Я счастлив просто видеть тебя живой».
Странный выходит разговор. Мне кажется, что ответ уже передо мной, и всё же он ускользает, стоит протянуть руку. Я почти уверена в том, что Авалон – тот самый возлюбленный Сисиль, кому не посчастливилось быть украденным Сильвией и кто смог успешно сбежать в Роэтию. Именно ему Сисиль доверяла все свои тайны…
– Ты…королевский бард?
Он чуть удивился, едва вскинув брови, но после покорно кивнул, озаряясь улыбкой. А он очень даже…милый…Ну, нет-нет, наверняка, это непогасшие чувства Сисиль, что вбрасывает свои воспоминания в мою головешку редко, но метко. Почему же теперь ты молчишь? Есть что-то, что даже мне знать, точнее, вспоминать, не стоит?
– Ты поможешь мне? Я не должна тут быть.
Удивительно, но и в этот раз Авалон согласно опустил голову, взявшись за карандаш.
«Я вытащу тебя отсюда. Я наврал королевской семье, что Херанука – ведьма из Роэтии, которая под действием чужих чар прибыла в Зоэтию. Я пообещал им, что верну тебя домой и сниму чары. Они поверили».
Как только я прочитала текст, Авалон вырвал лист и сжег его над ближайшей свечой. Теперь улыбнулась уже я.
– Неплохо. Я думала, ты не умеешь врать.
Музыкант хмыкнул и неопределенно повел плечом. Думаю, и его жизнь заставила пересмотреть свои приоритеты.
– Но мне нужно забрать с собой ещё двоих. Ты, наверное, и сам понял, кто это…
Авалон вопросительно поднял брови. Я попросила у него блокнот, в котором написала имена Яйры и Гертруды. Музыкант остался потрясенным. Там же я написала последнее местонахождение контрабандистов, решив, что Яйра узнает моего барда, и тот поможет сбежать и им.
Мой надзиратель вернулся, и Авалону пришлось уйти, бросив мне напоследок уверенный и преданный взгляд. Я села на лавку и решила, наконец, отстать от Исирия. Теперь я могла выдохнуть спокойно и немного расслабиться.
Ветер мягко трепал белоснежные паруса, и сидящая на деревянном ящике Гертруда корпела над бумажным пакетом, с трудом сдерживая рвотные позывы. Яйра лежала в каюте, восполняя недосып последней недели, и тишина на палубе казалась мне ужасно странной – настолько быстро я привыкла к постоянному шуму и ожиданию засады. Получить удовольствие от посещения Зоэтии я не смогла и ныне задумчиво смотрела на далекие берега, что отсюда выглядели зелеными, но никак не песчаными. Достопримечательности, культура, обычаи и традиции – всё прошло мимо, оставив чуть уловимый аромат болот и узких улочек, в которых запах выпечки отвратительно смешивался с потом, дешевыми духами и грязными ногами. К сожалению, я запомню Зоэтию именно такой. Быть может, в далеком будущем я вернусь сюда законно и безбоязненно, и тогда все жители вновь построят кирпичный завод по случаю прибытия Херануки.
Будущее…О нем приятно думать. Несмотря на то, что испытания приходят в мой дом излишне часто и выламывают дверь с ноги, я скромно надеюсь на закон, по которому в конце тяжелой истории случается добрый конец. Странное чувство, которое я могла бы описать тоской, но не стану, тянуло назад в Мордор к тем, к кому я, к сожалению, успела привязаться. Я будто бы намеренно оставила их на произвол судьбы в рассаднике гадюк и жутких заговоров, но могла ли я им хоть чем-то помочь? На удивление вся моя надежда пала на Императора. Жуткий, хмурый, со своими змеями в голове – теперь он казался единственной опорой, единственным оплотом, против которого змеюки боялись идти. Всё ли с ним в порядке?
Признаться честно, во мне бушевал диссонанс. Я чувствовала необходимость быть в Шеэтии, даже при полной своей бесполезности, но с другой стороны рассуждала о том, стоит ли мне вообще туда возвращаться. Я никогда не отличалась особой совестливостью и могла похвастаться больше эгоизмом, нежели самопожертвованием и милосердием. Жизнь дала мне второй шанс, так почему я не могу создать счастье в любом другом
