всем, кто сможет их прочитать.
Я долго думал, как изобразить предупреждение об опасности, собрался выделить в тексте, написанным черным карандашом, несколько слов более крупно красным цветом.
Типа — ОПАСНОСТЬ, ДАВКА НА СТАДИОНЕ, ВОЗМОЖНОСТЬ ПОГИБНУТЬ.
Только, решил, что гораздо надежнее будет привлечь внимание народа, спешащего на стадион, именно предсказанием результата матча и тем, что второй гол будет забит на последних секундах матча.
Надеюсь, то есть, рассчитываю, что это обещание-предсказание удержит на стадионе часть болельщиков, тех, кто обратит внимание на мои листовки так, что дождутся они финального свистка. Почему-то отложилось у меня в памяти знание, что давка и падение людей с лестницы случились именно из-за того, что уходящие болельщики услышали рев на стадионе после забитого гола и рванулись обратно, чтобы отпраздновать второй гол на трибунах.
Может, и не так все случилось, только, больше я пока ничего не вспомнил про этот матч.
Поэтому на листовках написано о том, что счет будет 2–0 в пользу Спартака и про гол на последних секундах матча. Конечно, про давку и опасность быть раздавленным я тоже добавил, однако, в первой фразе речь идет именно про голы, чтобы привлечь внимание болельщиков. Такие большие красные цифры: 2–0.
Подписываться Дельфийским Оракулом я не стал, здесь это ни к чему, да и места на двойном развернутом листе из тетради, заполненном крупными печатными буквами, больше уже нет.
Рискую, конечно, показывая свое знание о результате матча, однако, если меня не прихватят именно во время расклейки объявлений, то, все остальное не так опасно.
Конечно, компетентные органы могут сопоставить анонимки, пришедшие по почте, с теми же объявлениями на столбах, быстро понять, что почерк принадлежит одному и тому же человеку.
И серьезно заинтересоваться таким Оракулом, да еще из заграничного города Дельфы.
Ну, делаю что могу и рассчитываю гораздо больше на то, что руководство стадиона отреагирует на мои конверты с предупреждениями, издаст строгие рекомендации, а милиция получит серьезные распоряжения насчет того, кого выпускать первыми после игры, а какие трибуны придержать. На объявления мои надежды мало, как и на личное присутствие на матче, честно говоря.
Однако, все же я должен там находиться, может, смогу спасти хоть кого-то от смерти и увечий.
Даже одна спасенная жизнь послучит мне оправданием переселения души в меня прежнего.
Приехал на ночном поезде как раз к открытию метро, спустился в него и доехал до станции Ленинские Горы в первом же поезде метро.
Выспался очень плохо в плацкарте, соседи храпели не переставая, я замучился их толкать по очереди.
Вылез на станции метро под мостом, сразу же побрел в сторону стадиона, по замерзшим скользким лужам, присматриваясь к подходящим местам, чтобы развесить плакаты. Пока никого вокруг не видно, достал из-за пазухи бережно согреваемый теплом своего тела тюбик с клеем и быстро понял, что столбы и фонари — это не то место, где можно разместить мое достаточно широкое послание.
Да и на морозе они все обледенели после недавней оттепели, бумага совсем не держится на бетоне и металле.
Зато, спокойно разместил четыре листа на стенах загаженных общественных туалетов, обозначенных на местности буквами М и Жо. И в мужских и в женских, стесняться пока некого, есть некая надежда, что они останутся висеть до самого матча. Выделяются, конечно, довольно сильно на серо-зеленой побуревшей стене уборных, теперь я собрался проделать такую же операцию в туалетах на самом стадионе. Придется мне приехать туда заранее, надеюсь, что желающих прийти на стадион сильно рано по такому морозу, градусов под десять, найдется не так много.
Ну, или можно обклеить все кабинки.
Вскоре, когда я уже оказался рядом с громадой стадиона, мимо прошла небольшая толпа народа, как я понял, тех, кто будет чистить от снега трибуны и дорожки перед стадионом. Время к восьми часам оказалось, я брожу тут уже полтора часа, стараясь понять, где могу разместить мои предупреждения.
Гулять здесь дальше я не стал, вскоре выехали Беларуськи с отвалами, принялись чистить дорожки, поэтому я отступил к метро.
Немного подумал, что придется бродить по ледяному городу еще десять часов, поэтому решил провести это время в поезде. Хоть высплюсь нормально на полке и время пролетит незаметно.
Вернулся на Ленинградский вокзал, купил билет на поезд до Калинина, как раз отправляется в десять часов и идет туда три часа. Потом или куплю еще раз билет в плацкарт или доеду до Москвы на электричке, если мне совсем не повезет.
В поезде сразу же заказал у проводницы два стакана, напился горячего чаю, распаковал приготовленные мне бабой Таей бутерброды с Любительской и наелся вволю, после чего мгновенно уснул, разомлев не на шутку в теплом вагоне.
Когда проводница меня растолкала перед будущей Тверью, сначала не мог понять, что я делаю здесь и почему мне пора вылезать. Мелькнула мысль плюнуть на матч в Москве и просто уехать в Питер, однако, все же заставил себя вылезть из вагона и сразу отправился в кассу на вокзале за следующим билетом.
Мне повезло, только купил билет до Москвы, как подошел поезд и я снова оказался в плацкарте, чтобы оказаться на Ленинградском вокзале столицы уже в пол-пятого вечера. Теперь сразу же уехал к Лужникам, пришло время рисковать и расклеивать мою агитацию дальше.
Конечно, к пяти часам с небольшим я уже не оказался самым первым около стадиона. Народ массово едет с работы, болельщики собираются около метро или в нем самом большими группами, громко приветствуют друг друга знакомые. Основная масса народа течет непрерывным ручейком по дорожкам к стадиону.
Бегать и что-то развешивать, тем более, такие интересные портянки с предсказанием итогового счета и предупреждением про возможную давку на стадионе — больше никак невозможно. Даже и думать об этом нет никакого смысла, придется признать свою попытку неудачной, именно в том, чтобы предупредить самих болельщиков.
В принципе, я не особенно и рассчитывал на такие объявления, гораздо больше питаю надежд на работников стадиона и органы правопорядка.
Если они хоть немного, самую малость примут их к сведению и внятно отреагируют на мои анонимки, пусть даже и с подписью. Изменят порядок выхода с трибун, сколют тот же лед со ступеней, посыплют их песком, проинструктируют ту же милицию.
Сначала мне пришлось отстоять очередь в кассы, что тоже заняло немало времени. Все-таки, при социализме такие вещи не работают, как положено, тут на пятнадцать тысяч очереди потрясают своими длинными хвостами, что же будет на пятьдесят
