Внедорожник весело бежал, доверху заполненный оружием, и вскоре мы доехали сначала до города Дрош, а затем и до перекрёстка, с которого уже надо было съезжать с трассы, чтобы добраться в кишлак. Подумав, пока мы ехали, я решил расстаться со своей командой здесь и уведомил их об этом, остановив автомобиль.
— Саид, нам следует тут расстаться. У меня осталось мало времени, и мне пора уже ехать обратно, но мы должны рассчитаться. Ты и Тану вместе со мной добыли много сокровищ, и теперь вы должны получить за них деньги. Правда, как я уже говорил, здесь вам мало что дадут. Нужно ехать в другие страны, да и сохранить всё в тайне очень трудно. Слишком тут опасно. Я хочу вам предложить другой вариант. Я забираю у вас всё золото и серебро, что вы хотите продать, за него плачу вам долларами, сообщите, во сколько вы оцениваете свою долю.
Саид переглянулся с Тану.
— Мы согласны, но, может быть, нам вместе его продать и вообще сначала привезти его в кишлак.
— Чем меньше людей будут знать о найденных сокровищах, тем лучше вы будет спать. Вы привезёте с собой деньги, этого достаточно для того, чтобы зажить по-новому. А кроме того, Саид, я тебя буду ждать в Аддис-Абебе. Ты мне нужен будешь там. Через тебя я буду набирать в Афганистане людей. Есть у меня и ещё несколько вариантов с пуштунами, но они не прошли вместе со мной те испытания, что прошли вы. Поэтому я обращусь к их услугам только в самом крайнем случае. Тану останется собирать и набирать людей, он будет тут начальником центра вербовки, а ты будешь выполнять мои указания в Эфиопии.
— Хорошо, аль-Шафи. Мы согласны, но сколько ты нам дашь денег?
— Давайте считать, сколько у вас монет и сколько они будут примерно стоить.
Тану и Саид стали доставать свои мешочки с золотом и серебром, и мы вместе стали оценивать их. После небольших споров я решил их обрадовать круглой суммой в пять тысяч долларов каждому. Весомый прибыток. Вряд ли они смогли бы выручить за них больше.
— Я даю вам по пять тысяч долларов, и вы можете себе оставить на память несколько золотых и серебряных монет. Серебро намного дешевле, поэтому поступайте, как считаете нужным. Монеты вы не сможете продать здесь за большую сумму, как не смогу это сделать и я, но вы заслужили достойную награду за свои действия, и я готов вас щедро наградить. Кроме золота, вы получили трофеи в бою, и мои деньги станут для вас наградой за тяготы и лишения, что вы испытали наравне со мною.
Я примерно представлял, сколько стоят золотые монеты. Скажем так, в среднем все эти ауреусы или солиды, или неизвестного мне названия деньги стоили за штуку порядка тысячи долларов, если продать коллекционеру напрямую. Если продавать антиквару, то раза в два меньше, да и то если всего несколько штук, а не несколько десятков, тогда цена будет ещё ниже.
Если же продавать местным дельцам от антиквариата или вообще, на рынке случайным людям, то можно получить за монету от «ничего» до ста долларов максимум, а скорее всего около десятки или полтинника. Так что я отдавал своим товарищам огромную сумму.
Саид был в курсе подобных расценок и не усомнился в моих словах, а вот Тану колебался. Молодой, ему хотелось большего, а ещё жадность пыталась пробиться сквозь здравомыслие и страх передо мною. И, получив от меня деньги, он начал задумывался о гареме. Что там Ани, когда можно ещё привести Мариам, Зейну, Маллалу или ещё кого и наслаждаться их вниманием по очереди каждый день.
Эти мысли читались в его глазах, вызывая у меня внутри смех. Лучше всего тогда брать в жёны сразу семерых и, не заморачиваясь, назвать их: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота и, конечно же, — воскресенье.
— Тану, а ведь ты можешь и не успеть жениться на Ани и гарем не соберёшь.
— Почему? — недоумённо спросил тот.
— Потому что умрёшь за предательство, — усмехнулся я, и мои глаза недобро сверкнули, а шрам на щеке дёрнулся от мгновенной ярости.
Не знаю, о чём подумал Тану, но его изрядно проняло, и он молча достал два мешочка с золотом и серебром.
— Серебро можешь оставить себе, вы же делаете подарки своим жёнам на украшения, только не уродуй монеты дырками или наваренными на них проушинами. Может, тебе придётся их продать в суровую годину. Положи их в капсулы, а капсулы прошей цепью, и будет тебе счастье.
Я вынул деньги и отсчитал десять тысяч долларов, оставив себе три тысячи. Это видели оба и поэтому сдержанно поблагодарили меня и спрятали деньги.
— Я забираю с собою автомат и АПБ. Снайперскую винтовку и всё остальное оставляю вам. С этим оружием вам придётся сражаться в своём селении, и какую-то часть, Саид, придётся тебе взять с набранными людьми. Я жду тебя в Аддис-Абебе. Адрес, куда ты должен приехать, я тебе оставил. Эта машина твоя, и всё оружие тоже. Если потребуется, продай всё, что считаешь нужным. Я тебе доверяю. Да и не забудь одарить деньгами раненых, что ушли обратно. Это важно, и прежде всего для тебя же.
— Хорошо, я поделюсь с ними своими. Мне одному к тебе приехать?
— Первый раз да, а во второй раз ты должен уже приехать с людьми, которые будут тебя ждать в готовности уехать воевать. У тебя будут деньги, но сейчас я дал столько, сколько мог. Остальное по твоему прибытию в Эфиопию.
— А как ты доберёшься до Читрала, ведь у тебя оказалось много вещей, а ещё шлем, меч и оружие с золотом?
— Согласен, отвезите тогда меня в Дрош, дальше я доберусь сам.
Не пересаживаясь, я развернул внедорожник и через полчаса мы доехали до городка, высадившись возле магазина, где продавались мопеды, мотоциклы и мотороллеры. Тут мы расстались. Саид нажал пару раз на клаксон и автомобиль, подняв клуб пыли и фыркнув выхлопными газами, умчался прочь, а я зашёл в магазин.
— Чего хотите приобрести, уважаемый?
Я оглядел ряды выставленной на продажу мототехники. Выбор пал на японскую «Ямаху» с небольшим багажником. Но вещи у меня тяжёлые, и поэтому пришлось ещё приобрести к нему маленькую тележку и установить фаркоп. Нагрузив купленную технику своими вещами, сверху положив одеяло и небольшую палатку, я выехал из Дроша во второй половине дня, чтобы с ветерком помчаться по местному шоссе.
Всё-таки мотороллер — удобная штука и неприхотливая, но и не быстрая. Я потерял много времени, задержавшись в магазине, и теперь стремился наверстать. Но, как только сгустилась полная тьма, с дороги пришлось съехать и спрятаться возле очередной горы. Здесь царила тишина, а мне нужно отдохнуть, чтобы с первыми лучами солнца отправиться дальше. Включив режим осторожного сна, я отключился, контролируя тем не менее всё вокруг, как старый кот.
Едва первые лучи солнца обозначили рассвет, как я уже оказался на ногах и отправился дальше. Заправившись на очередной бензоколонке, продолжил путь. На меня никто не обращал внимания, таких, как я, гонщиков, на трассе хватало. В основном ехали на более старых агрегатах, чем мой. Остановили меня только один раз и то совершенно случайно, на следующие сутки. Пришлось пожертвовать несколько рупий и показать свой нехитрый багаж, состоящий из ранних овощей.
Шлем я обвязал плотной материей и сунул в большое ведро, которое засыпал пшеном. Меч превратился в нечто бесформенное, а золото, серебро и артефакты надёжно спрятались в багажнике седла мотороллера. Ну, а книги, книги лежали в мешке, где находилось ещё больше разных книг, купленных на рынке ради хлама.
Пройдя контрольный осмотр, я въехал уже в знакомый мне порт города Карачи. Вновь потянулись грязные кварталы хаотично разбросанных улиц, пока одна из них не привела меня в порт. Дальше всё как обычно: поиск подходящего судна, короткие переговоры, погрузка, взятка за то, чтобы не задавали лишних вопросов, и вперёд. Корабль доставил меня сначала до Адена, а уже там, погрузившись на судно контрабандистов, я отплыл в Джибути.
Прибыл на корабль я вместе со своим мотороллером и прицепом и производил смешанное впечатление. Очевидно, что меня посчитали странным типом, которого можно без зазрения совести ограбить. Как оказалось, не только меня одного. Оружия своего я не показывал, пряча пистолет под свободной одеждой, но всё время находился настороже. Экипаж судна состоял из арабов, и, судя по их взглядам, о неграх они были невысокого мнения.
