Ах ты, тварь! Я поднял с земли обломок старого клена, отпиленного, но не убранного в мусор, и двинулся к резко потерявшему всю свою веселость мужику. Он нырнул вниз, выставив вперед шило, но боковой удар кленовой дубиной снес его блок и попал прямо по ненавистным «фиксам». Шило упало из ослабевшей руки, а зэчара сразу лег на покрытую листвой землю, утратив способность к бегству.
Я бросил полуразвалившуюся дубину и двинулся на шум, где Демон с утробным рычанием расправлялся с темным плащом и его хозяином.
Когда подлетел «жигуленок» вневедомственной охраны, длинный мужик полуинтеллигентного вида заканчивал собирать покусанными псом руками разбросанные вокруг мятые купюры, не переставая опасливо поглядывать на сидящего рядом Демона. Я показал рукой на лежащего в отдалении мужика с фиксами, или уже без фикс, надеюсь, что я их ему выбил. И крикнул:
– У него там шило в траве лежит.
Потом ночная милиция подъехала к нам.
Передавая им мужа почтмейстерши, я доброжелательно сказал, что мной пересчитаны сложенные во внутренний карман мужчины ворованные деньги, и не хотелось бы, чтобы при изъятии их количество отличалось от моей суммы. Меня почему-то грубо послали и сказали, что они не такие.
Машина ушла, увозя побитых грабителей, а я, отряхнувшись как смог, поплелся в сторону одиннадцатого почтового отделения.
Когда мы с Демоном вошли на почту, там яблоку некуда было упасть, но почему-то сразу же установилась тишина. Я нашел самую авторитетную на вид сотрудницу и, наклонившись, вполголоса спросил:
– Заведующая у себя?
Женщина как-то заторможенно кивнула.
– А вы?
– Я ее заместитель.
– Проводите нас к заведующей, пожалуйста.
Мне кивнули и откинули в сторону загородку из деревоплиты.
Пройдя вслед за замшей вглубь почтовых лабиринтов, я добрался до окрашенной синей краской металлической двери.
– Убедительно прошу вас стоять здесь и никого внутрь не пускать, вы меня хорошо поняли?
Пока женщина мелко кивала головой, мы с Демоном уже входили в кабинет заведующей почтой.
Заведующая почтовым отделением, крупная крашеная блондинка с завитыми на бигуди волосами, не оборачиваясь к нам, тревожно накручивала диск телефона, сидя у открытого сейфа.
– Что, муж не отвечает?
Женщина на автомате кивнула и лишь затем подняла голову:
– Кто вы такие, и по какому праву… Выйдите немедленно… Я сейчас…
Я шел как автомат, абсолютно отключившись от ее визга, медленно, равномерно и неотвратимо приближаясь к визжащей бабе.
Сначала она недоуменно замолчала, видно не привыкла, что ее полностью игнорируют, затем попятилась, видимо, пытаясь спрятаться в сейфе. Я навалился на мгновенно вспотевшую начальницу-мошенницу-наводчицу, нарисовав на своем лице и в глазах лютую ненависть. Голова женщины оказалась внутри железного шкафа, я прижался к ее взмокшей, покрытой какой-то пудрой коже и зашипел в ухо с огромным искусственным рубином в сережке:
– Я тебя сейчас, тварь, за Настю здесь порешу, сука! Я сяду, но ты отсюда живая не выйдешь. Где ее расписка, тварь, быстрее, пока я тебе ножницами глаз не вырезал?
Через пять минут сморщенная, как сдувшаяся резиновая кукла, с потеками туши под глазами, сползающими с губ кусками остатков помады, потерявшая всю свою спесь начальница торопливо строчила собственноручное признание, а я смотрел на три расписки, где молоденькие девочки, в том числе и Настя, признавались в растрате вверенных им по разовым документам сумм и брали на себя обязательства добровольно погасить задолженность. Суммы составляли от одной тысячи двухсот рублей до трех тысяч, похищенных сегодня у Насти. Очевидно, аппетит приходил у почтенного семейства постепенно. Я поднял телефонную трубку и набрал номер роты ППС:
– Товарищ капитан, Громов беспокоит, мы тут немножко опоздаем, и нам бы машинку к одиннадцатому почтовому отделению прислать, мы с Демоном воровку задержали.
При этих словах начальник почтового отделения вздрогнула и стала писать еще быстрее.
– Громов, машина будет через полчаса, – голос ротного был, как всегда, спокоен и чуточку отстранен: – Если ты кого-то задержал, чтобы прикрыть свое опоздание на службу на три часа, то ты лучше человека отпусти. Кстати, друга твоего задержали областные опера и тебя на завтра к себе вызывают, к девяти часам утра, кабинет номер четыреста двадцать.
– Понял, товарищ капитан, спасибо, но я машину все-таки дождусь, задержанный у меня качественный.
Подумав чуть-чуть, по окончании разговора я вновь взялся за диск телефона:
– Привет, мам, как дела?.. У меня тоже все в порядке. Что завтра делаете? На дачу уезжаете?.. Понятно. Вы не можете Демона с собой завтра взять, а то я по работе уеду, дня на три… Спасибо. В семь заедете? Это очень замечательно… Нет, спать не будем, мы на улице вас встретим. Пока, мама.
– Демон, поедешь на дачу?
Пес радостно взвизгнул. Дачу Демон любил. Там жили толстые ежи, шустрые ящерицы и наглые соседские коты. А женщина, которую все звали «мама», кормила намного вкуснее и давала порции больше, чем любимый хозяин.
В девять часов утра в областное УВД я не поехал. К десяти вышел из подъезда и сел на лавочку. Через пять минут во двор влетел УАЗ без милицейской ливреи, откуда выскочили два резких салабона:
– Громов, быстро в машину залазь.
– Ручонки уберите, мальчишки, пока я вам их не переломал.
