— Обижаешь, майор. Ты же знаешь, все звонки в аномалию нигде никогда не фиксируются, я тебе это уже объяснял. Мой работодатель за слова отвечает.
— Знаю. Проверял... Сергеевич, тут такое дело, хочу тебя кое о чем попросить...
— Давай, внимательно слушаю.
— У нас слухи ходят, что Васильев на днях уходит на повышение, в Москву. Ну, как на повышение... будет до пенсии на непыльным месте в главке досиживать. На его место либо возьмут кого-то из наших, местных, либо пришлют варяга из своих блатных. Причем скорее второе, чем первое. А нам этот варяг тут никак не нужен. Ты не мог бы посодействовать через своего работодателя, чтобы все утряслось наилучшим образом?
— Наилучшим — это каким? Ты сам на место Васильева хочешь сесть?
— Я этого не говорил...
— Так скажи! Иван Иваныч, не надо играть в угадайку и конспирацию, давай говорить друг с другом откровенно. Хочешь или нет?
— Да. Лучше я, чем кто-нибудь залетный, кто подгребет под себя весь отдел.
— Понял тебя. Постараемся, чтобы утвердили твою кандидатуру, посмотрим, что для этого можно сделать.
— Спасибо.
— Рано благодаришь. Когда получишь очередное звание и должность, тогда и спасибо скажешь. Как там Александр?
— Поправляется... порозовел уже, через неделю выписка.
— Рад за него, — сделал себе мысленную отметку Илья. Александр Сверчков был другом Терентьева, боевым товарищем майора по горячим точкам. После осколочного ранения в грудь комиссован из рядов на пенсию с инвалидностью, а в последнее время мучился из-за проблем с сердцем — что-то там связанное с осложненной аритмией и недостаточностью митрального клапана. Местные врачи помочь не могли, и тогда Илья по просьбе майора устроил Сверчкова в Московский Центральный Военный Клинический Госпиталь, где ему сделали сложную операцию на сердце. Стоило это всего-то сорока процентов заряда ультатона, которые незамедлительно восполнил Мелькор. Зато отношения с опером после этого сразу потеплели.
— И еще, — после недолгого молчания добавил майор. — На будущее... Илья Сергеич, на меня уже в отделе временами косо смотрят. Видят, что я чем-то вне службы плотно занимаюсь, причем это «что-то» явно связано с вашим парком.И к моим успехам по службе есть вопросы. Не у начальства, там пока все гладко, у своих. Парни думают, что я какой-то бизнес втихую начал мутить или еще чего похуже... Кроме того, в одиночку мне заниматься и вами и работой сложно. Разрешил бы ты мне посвятить в вашу тайну еще нескольких человек, а? Хотя бы из тех парней, кто вас пытался поймать? Понимаешь, если я сам расскажу им в чем дело, никто ведь не поверит. А если свожу в ваш парк и познакомлю с тобой, покажу им призраков, а потом мы организуем парням небольшой бонус по службе, то все будет в лучшем виде. И вам так будет удобнее и мне...
— Я поговорю об этом с работодателем, — охотно согласился Илья. — Но думаю, что мы договоримся.
Майор говорил дело, он один всю работу по прикрытию Мелькора в России и по снабжению пузыря не вытащит, — это Илья понимал хорошо. Его Пузырейшество явно намерен расти и набирать силу, поэтому люди ему еще понадобятся. И в самой аномалии и за ее пределами.
— Понял тебя. Тогда до связи Сергеич. Бывай!
Отключив телефон, Илья удовлетворенно вздохнул. В Краснодаре все пока складывалось неплохо. Вот только чем закончится разговор Мелькора с Вожатой большой вопрос...
Переговорный твейс вылетел из купола через два часа после беседы Ильи с майором. Успевшие понервничать в его ожидании наемники вместе с пионеркой сразу обступили летающую сферу со всех сторон. Мелькор не стал тянуть с объяснениями.
— Мы договорились, — сразу сказал он. — Сделка с Пионерским Движением заключена. Если ее сегодня утвердят в Исполнительном Комитете, то с завтрашнего дня мы больше не враги.
— Здорово! — воскликнула Катя. — Я так и знала, что все будет хорошо!
— А можно узнать детали сделки? — недоверчивым тоном спросил Леха.
— Присоединяюсь к вопросу, — добавил Илья, отнюдь не разделявший Катиного оптимизма.
— Если коротко: я немедленно по утверждению сделки снимаю блокировку переходов между мирами и не мешаю Коммунистическому Союзу добывать межпространственную н-энергию. В ответ КСН отказывается от попыток уничтожить меня и присылает в мои владения исследовательскую группу Пионерского Движения, не превышающую двадцати человек, — пояснил Мелькор. — Я обязан ей содействовать в исследованиях аномалий и межпространственных энергетических потоков.
— Звучит почти как капитуляция, — нахмурился Леха.
— Взамен ученые в трехдневный срок по прибытии помогут мне расширить владения за понтонным мостом, — заметил Пузырь. — А так же возьмут на себя ответственность за свой риск и потери при зачистке новой территории. Я предупредил их об опасности.
«А вот это уже неплохо», — подумал Илья. — «Вожатая все же купилась. И в самом деле, сделка с ее стороны выглядит выгодной: она рискует лишь парой десятков боевиков. Вряд ли в этой двадцатке на первых порах будут серьезные ученые. Зато получает новое перспективное направление работы для Пионеров. И заодно усиливает позиции Движения в Союзе. Теперь Пионеры отвечают не только за исследования чужих миров, но и за работу в межпространственных аномалиях, а в перспективебудут держать руку на пульсе энергетических потоков, которые питают Мелькора и не только... Возможностей масса... если не знать, насколько усилится Мелькор, материализовав еще один кусок территории для своего «пузыря». Стало быть, она еще не знает, что чем больше Пузырь, тем большей ноосферной энергией он владеет».
— Но есть и неприятное условие, — продолжил свой рассказ переговорный твейс. — Вожатая настояла на том, чтобы в зачистке новой территории приняли участие все бойцы. И ее исследователи и мои люди, все до единого. Иначе она опасается ловушки.
— То есть, мы будет заложниками у Пионеров? — уточнил Илья.
— Что-то вроде того. И бойцами и заложниками сразу. Первыми через понтонный мост пойдут бойцы Пионеров в хорошей броне с тяжелым оружием. Но в арьергарде отряда следом выступите вы. И если что-то пойдет не так, то рисковать будем все одинаково. Все люди примут общую судьбу — и мои, и ее. А если весь отряд погибнет в новой локации, то винить она в этом будет меня.
— Сурово, — покачал головой Толя.
— Я не смог настоять на смягчении этого условия, оно было ключевым, — ответил Мелькор. — Мне жаль, но иначе никак.
Коммунары начали прибывать в Пузырь уже на следующий день, прямо с утра и Илье с товарищами оставалось лишь наблюдать за этим процессом со стороны. Появлялись они в парке по двое и по трое, с большими рюкзаками за плечами. Все как один крепкие, подтянутые и симпатичные улыбающиеся парни и девушки от двадцати пяти до тридцати пяти лет на вид. Белокожие, европейского вида, лишь у парочки «ученых» Илья разглядел в лицах азиатские черты. Парней было больше чем девушек, пионерок Илья насчитал всего четверых. Мелькор так и не открыл свой «пузырь» для прямого перемещения между мирами, поэтому «исследователям» из КСН приходилось сначала отправляться в Краснодар, а затем уже в парк, где их небольшими группами забирал к себе Пузырь. Что пионеров нисколько не смущало, в первый день некоторые из них делали по три-четыре ходки в город, таща на себе очередные объемные рюкзаки и сумки. Одеты они были неброско и неприметно — в меру ношенные дешевые куртки и джинсы с брюками темных цветов, но по прибытии в парк переодевались в униформу, которой служили камуфляжные свободные комбинезоны с множеством карманов, расцветки «летний лес». Впрочем, камуфляжный узор был странный, с какими-то оптическими выкрутасами, благодаря которым скрадывался объем человеческого тела и размывались его границы, хотя возможностью приспособления к окружающей местности как ЛРК наемников, комбинезоны не обладали. Вроде бы. Еще на униформе пионеров имелись какие-то нашлепки, ремешки, нашивки, закрепленные приборчики, еще что-то, что Илье не удавалось толком рассмотреть. Выделялась лишь эмблема на левом плече — стилизованное изображение горящего маяка на скале среди волн.
