похож он на коммуниста, и сам сказал, что он комсомолец, — недовольно произносит Жанна.
Я опять кляну себя за анекдот, расслабился зачем-то.
— Мы завтра идём к вам в горком ВЛКСМ, кстати! Так что, Толя, знакомься, — это заведующая отделом рабочей молодежи Жанна Подоляк! — не замечает холодного её отношения ко мне парень.
Тут подходит и вторая парочка, и я освобождаю место, уйдя с позором к себе за столик. Сашка танцует с Огдой, а Бейбут тихонько спрашивает у меня:
— Что, познакомился? Наверное, в номер ночевать не придёшь?
Я кривлюсь и иду опять в бар. Вернувшись, застаю этого бухого афганца о чём-то беседующим с Бейбутом.
— О, Толя! Ты если с Жанной хотел сблизиться, то это без толку. Она кремень баба, её ничего, кроме работы, не интересует! Если бабу хочешь, вон лучше к Вальке подкати, — советует парень.
— Да как-то уже и не хочется, — отказываюсь от такой чести я.
Уже решаю уйти и думаю, как бы сейчас Саньку от актриски оторвать, как подходит железная Жанна и … приглашает меня на танец.
— Так какие ты ещё анекдоты знаешь? — спрашивает она, держа меня в танце на пионерском расстоянии.
— Понравилась ты мне, решил раз ты не комсомолка, то надо быть с тобой на одной волне, — признаюсь я. — Я же уверен был, что ты по своим убеждениям не комсомолка.
— То есть ради того, чтобы затащить в постель девушку ты на всё готов? — злится Жанна. — А может я по возрасту уже выбыла из ВЛКСМ?
— Не на всё. И по возрасту выйти не могла, вы все одноклассники, значит, вам всем примерно по двадцать три. И я же не просто затащить хотел, а перевоспитать! Потом, — начинаю запутывать Жанну.
Ой, зря она со мной в разговор влезла, сейчас сама виноватой окажется.
— Ты ещё сказала так определённо и четко, мол, не хочу в ВЛКСМ. Не выбыла по возрасту и не вступила в партию, а «не хочу»! Вот я и решил спасти твой идеологический облик! — напираю я.
— Как? Затащив в койку? — уже смеется девушка.
— Может план не идеален, кто же знал, что тебя мужчины не интересуют, а важна только работа, — с подвохом говорю я.
— Ну, ты и шустрый! — внезапно поглядела на меня по-новому Жанна. — Интересуют. Нет достойных. Двух слов никто связать не может, а ты вот говорливый.
— То есть шанс есть? — прижимаю к себе Жанну, кладя руки ей на ягодицы.
— Уф-ф-ф. Увидят! — отдирает мои руки коммунистка.
А дыхалка у неё сбилась, и румянец во всё лицо!
— Тут все так танцуют, — показываю глазами на окружающие пары я. — За исключением тех, кто кроме работы ничем не интересуется.
Через десять минут мы уже у неё в квартире, где из живых существ кошка и бабка, которая мирно спит у себя в комнате.
Да, Жанна живет в том же доме, где находится кафе «Лама».
— Ты не думай, я не такая! — через несколько часов тесного общения сказала мне пылкая девушка. — Просто из местных не хочу ни с кем сближаться, а ты уедешь скоро. Идеальный вариант! И любовник хороший, внимательный. Даже не верится, что тебе всего восемнадцать, опыт чувствуется.
— Ты-то откуда знаешь? Если синим чулком тут живешь? — не удержался и спросил я.
— Ха, два раза замужем была и четыре раза на курорт в Крым ездила, — засмеялась, в общем-то нормальная, девчонка.
В доме есть телефон, и пока бабуля спит, я вызываю такси.
Заходя в свой номер, вижу, что Бейбут не один, в комнате обнаруживается молодая сотрудница гостиницы. Бейбут сидит на кровати и лопает омлет на подносе. Там же стоит кружка кофе. А где, кстати, Сашка? Постель не расправлена, как, впрочем, и у меня, а значит это вопрос риторический.
— Здрасьте! Это я защитнику Марины Львовны принесла завтрак! Все девочки только и говорят о том, как благородно он заступился за неё! — улыбается во весь рот деваха. — Я вот мужа теперь только из Казахстана искать буду.
Бейбут на эти слова внимания не обращает, а ест, хотя намек толще некуда! И ведь, проглот, знает, что нас утром в спорткомплексе покормят, а все равно хавает.
— Да я не против. Нашла, значит, слава своего героя, — киваю на поднос я.
— Вы не подумайте, Марина Львовна не пьёт, просто у неё шесть лет назад мужа убили на войне, вот она позволила себе вчера с вашим тренером посидеть. Ваш же старший тоже афганец, — стрекочет гостья.
— А кто муж у неё был? — заинтересовался я.
— Так офицер, погиб в марте восьмидесятого, их дочке уже десять лет, — простодушно рассказывает девушка.
Внезапно мне становится неловко. Блин, вот я мудак. Не только я, конечно, а и все остальные из «союза меча и орала». В первую очередь надо было подумать о тех, кто потерял близких на войне! Сами-то они выжили, пусть у кого чего не хватает, но живы, а вот у дочки погибшего офицера отца уже не будет, разве, что отчим, в лучшем случае. А мы тут расписали льготы — телефоны, отпуска и прочее. Самое главное — чтобы эта команда парней подумала в первую очередь о том, что она может сделать, а не что для неё могут сделать. Ведь десять погибших уже в городе, а помогли кому-то? Спрошу. Вон «Тимур и его команда» есть книга, так там пионеры заботились о членах семей погибших фронтовиков. А моя команда пока только о себе думает.
Несмотря на начавшееся утро, время до начала тренировки у меня ещё есть, и я, выгнав девчушку, решил поспать хоть немного. Наши занятия подстраиваются под школьное расписание в ДЮСШ, и лично у меня тренировка в десять тридцать начинается. Остальные пусть едут куда хотят и когда хотят. Спать, спать, спать. Ставлю будильник Бейбута на десять ровно — хорошо, что он возит с собой такой маленький, но противно звенящий предмет. Проснулся я бодрым. Поспав всего два с половиной часа, я реально выспался. От гостиницы до ДЮСШ километра два, я пешком успею дойти, ну или пробегусь, если опаздывать буду, это полезно. Выходя из номера, поймал отголоски разговора в соседнем номере, где, судя по ведрам с водой рядом с порогом, шла уборка.
— Милиция приехала, а забрали не афганца этого, а Гришу!
— Да что ты! А Марина Львовна?
— С этим красноярцем ушла к нему в номер из ресторана! Только ты никому! Я тебе ничего не говорила!
Вот сплетницы! Всё обо всем уже знают. А Леонидыч молодец
