— Давай, Генрих… Выручай наши жопы! — я положил пистолет на колени и начал притормаживать перед отделением. — Разберись с ними. Скажи, что у тебя особое поручение, придумай что-нибудь.
— Нет у нас пропуска и утвержденного маршрута, — британец приуныл, послал бог напарничка, блин…
И пистолет только у меня.
Я опустил стекло, в ночном воздухе повисла звенящая тишина. Фрицы, которые до этого галдели и обоссывали кусты, даже перестали курить, уставившись на приближающийся автомобиль. Я остановился. Старший из них подошел со стороны пассажира и постучал по окну. С водилой, то есть со мной, не стал разговаривать. Судя по машине, понял, что везу чин явно офицерского пошиба.
— В чем дело? — недовольно спросил Генрих, опустив стекло и состряпал важную мину.
— Ваши документы, — вежливо спросил унтрер.
Тот протянул ему свое удостоверение, проверяющий посветил фонариком и вытянулся по струнке, но не отстал. Вот падла. — Простите герр Миллер, но нужно разрешение на выезд из города и…
— Послушайте, унтер-офицер, как вас там?
— Ганс, Ганс Бахман.
— У меня особое секретное задание санкционированное…КЕЕМ???… — при этих словах Генри многозначительно поднял палец вверх, — вы нас задерживаете. — Если вы не хотите неприятностей, немедленно пропустите нас. И я не буду сообщать руководству о вашей выходке.
— Еще раз прошу прощения, герр Миллер, но мы не можем вас пропустить. У нас приказ, проверять все транспортные средства. Пожалуйста, предъявите требуемые документы и проезжайте.
Вот, бляха! Какой настырный. Во время разговора я лихорадочно прокручивал в мозгу возможные варианты дальнейших событий, но исход ни одного из них меня категорически не устраивал. Попутно, я незаметно обшаривал машину. Вдруг старина Юрген позаботился и о пропуске, и я наткнусь сейчас на спасительную бумажку.
Хреночки! Никаких бумажек и пропусков! Только холщевый мешочек на заднем сиденье. Я повернулся и стянул его к себе. Унтер на меня покосился, но ничего не сказал. В темноте он не особо разглядел, что я там химичу, а светануть еще раз фонариком в машину Миллера он не решился.
Мешок увесистый, внутри что-то твердое на ощупь. Незаметно запустил туда руку… Гранаты! Родные эфки, а в просторечье «фенюша» или «лимонка». Спасибо, Шалтай, и на этом…
Пока Генрих пререкался с фрицем, к нам уже стали подтягиваться остальные мотоциклисты. Я незаметно разогнул усики предохранительной чеки гранаты, прижимая рычаг к корпусу. Затем вторую «расчехлил». Это оказалось не просто, так как нужно было еще и удерживать рычаг первой лимонки, чтобы не рванула. Но таким упражнением я частенько баловался в прошлой жизни.
— Я вас попрошу выйти из машины, герр Миллер! — унтер уже перешел на командный тон, просек, что Генрих ездит ему по оттопыренным арийским ушам.
Медлить нельзя. Сдохните, твари! Я швырнул сразу две гранаты через окошко в приближающихся фрицев. Те в темноте даже не сообразили сразу, что упало им под ноги, только услышали звук бухающих о землю каких-то увесистых предметов.
— Ложись! — крикнул я и нырнул на пол.
Ф-1 оборонительная граната, швырять надо из-за укрытия, иначе сам встрянешь.
Британец среагировал на удивление быстро (сработала таки шпионская выучка) и вжался между сиденьем и доской приборов.
Унтер вскинул автомат, но я оказался быстрее, всадил ему в живот пулю прямо через дверь. Спустя долю секунды грянули два взрыва. Брошенные мной гранаты бахнули почти одновременно и разметали солдат, которые уже готовились нас покрошить.
Осколками посекло машину. Стекла посыпались звенящим дождем мне на хребет. Железо не пробило. Осколки, благо, не пули.
— Жив? — я распрямился на сиденье и, хрустнув передачей, надвил на газ.
Машина споткнулась о труп унтера и переехала его, набирая скорость.
— Да, — ответил Генрих, перехватывая с моих колен пистолет.
Вдогонку нам уже строчил автомат, кто-то из гадов все-таки выжил.
Бах! Бах! Бах! Не жалея патронов, отстреливался шпион. Я не видел, попал он или нет, только автомат после его выстрелов заткнулся.
— Что там? — спросил я, сворачивая на боковую дорогу, чтобы уйти с линии возможного огня.
— Тишина… Погони нет.
— Пронесло, — выдохнул я, выискивая знакомый маршрут.
Но машина вдруг обессилела и движок никак не хотел набирать обороты. Черт! Я остановился и оббежал вокруг авто.
— Все! Приехали. Радиатор пробит! Дальше пешком.
Сзади раздалось характерное тарахтение мотоциклетного двигателя. Твою дивизию! Все-таки погоня за нами образовалась…
Глава 26
Я спешно обшарил сдохший «Опель», но ничего полезного не нашел. Жаль… Один ТТ на двоих — так себе вооружение.
— Уходим! — скомандовал я, но тут же услышал приглушенные расстоянием выстрелы.
Они доносились откуда-то слева, совсем не там, где мы напоролись на отделение мотоциклистов. Обложили! Промелькнула поганая мысль, но потом понял, что стреляют явно не по нам. Где-то идет бой. План в моей голове сразу круто поменялся. Если недалеко замес, то вряд ли нас будут преследовать по ночному лесу. Получается, что приближающийся звук мотоциклетного двигателя — не по нашу душу. Сколько там осталось в живых после работы гранатами? Максимум пара-тройка человек. Их можно попробовать и с одним пистолетом ликвидировать.
— Прячься, — махнул я Генриху и сам залег в кусты на обочине.
Через минуту из леса показался луч фары. Мотоцикл поравнялся с нами. Один! Он один и даже коляска пустая. Удачно-таки я лимонки швырнул.
Вот фриц уже почти проехал мимо. Я вскочил на ноги и, уже не прячась, расстрелял его в спину.
Мотоцикл крутанулся и зарюхался в кусты, а седок охнул и свалился в траву. Мы подбежали к убитому, но он оказался еще жив. Пытался схватится за висевший за спиной автомат, но я мигом наступил ему на горло и выдернул из рук оружие.
— Куда направляешься? — спросил я по-немецки. — Что там находится? — махнул я в сторону доносящихся выстрелов.
Фриц хрипел, истекая кровью. Вот-вот коньки отбросит. Я убрал ногу с горла и повторил вопрос.
Фашист испуганно таращился и лепетал какую-то молитву. Для разговорчивости, я ткнул стволом автомата ему по зубам.
— Я из отделения охраны лагеря Аненербе, — проскрежетал пленный. — Там мы ведем раскопки.
— Ясно… Спокойной ночи.
Хрясь! Я размозжил ему голову тыльной частью автомата, метясь сразу под каску. Уже и так нашумели, не стал больше стрелять. Спешно обыскал, забрал документы, русские рубли, запасной магазин, фляжку.
Пистолет вручил Яге, а сам вооружился автоматом. Вот так-то веселее будет.
— Ты куда? — встрепенулся напарник, увидев, как я углубляюсь в чащу, откуда доносилась канонада. — Там опасно…
— Ясен пень, что не светский прием, — буркнул я. — Пойдем проверим. Кажись, наши тоже там. Может, помощь потребуется.
— Тебе сказали доставить меня в отряд, — проблеял шпион.
— Не ссы, прорвемся. Шевели колготками, — с этими словами я нырнул в чащу.
Через минут десять быстрого хода мы выбрались на поляну. Картина маслом. Кругом траншеи и странного вида квадратные ямы, но не окопы. Горящие брезентовые палатки. Грохот выстрелов. По фрицам палят из леса. Их немногочисленные остатки залегли в одной из траншей. Кто-то пытался обойти немцев с фланга, но фрицы подавляли такие поползновения на корню огнем из пулемета.
У меня они, как на ладони. Добрый вечер, к вам в гости дядя Саша пришел. Тра-та-та-та! Я полоснул очередью пулеметчика и его помощника, который готовил ленту. Бах! Бах! Рядом мне в поддержку загавкал «ТТ» Яги.
Пока немцы сообразили, что по ним стреляют со спины, мы успели положить с десяток фрицев. Остальные три калеки бросили оружие и вскинули руки.
— Не стреляйте! Не стреляйте! — голосили они вразнобой. — Мы сдаемся!
Герои, блин. Не хотят умирать за дело великой Германии, а жаль.
— Мордой в землю, руки за головы! — скомандовал я на немецком. — Шевельнетесь — убью!
