Хорошо, что когти не выпустил, а то крышка вашей чистенькой скатерти!
— Да, — кивнул я. — Дайте мне яичницу и кружку кофе да побольше.
— Яичницу? На обед?
— А что вы имеете против, милейший?
— Ничего-с, слушаюсь! — поклонился официант и испарился.
— Тот невежда выглядел как заправский бретер. Он не покалечил вас?
— Нет. Ему повезло, что появился проводник, а то его пришлось бы собирать по шпалам с кисточкой.
— Повезло, — прыснула она. — Знаете, говорят, что если Императорский поезд доедет до конечной без единого трупа, то его отвозят в музей и больше не трогают. На память.
— В самом деле?
— Да, — загадочно улыбнулась она. — Ибо в этих поездах постоянно происходят всякие истории…
— Например?
— Интриги, ваше благородие, интриги… Родовые склоки, семейные истории, а также международные скандалы. Ну и как же без участия представителей Тайной Канцелярии?
Сказав это, она эффектно щелкнула веером, очевидно надеясь изумить меня. Однако я остался спокоен и только мило улыбался.
— Вон видите того, человека? — скосила она глаза в сторону Горна, который уже заканчивал свой обед и, ругаясь на весь ресторан, поднимался на ноги.
— Конечно, это инквизитор Г.
— Ах, вы уже знаете? А не шпион ли вы?
— Нет, я всего лишь любопытный молодой человек, который умеет глядеть по сторонам. Да и инквизитор Г. — милейший человек.
— Так вы с ним знакомы? Что ж, я уже начинаю вас опасаться… — она стрельнула глазами мне за спину. — Прошу прощения, но мне пора в купе. Вы едете до Оренбурга?
— Позвольте мне и в этом сохранить загадочность.
— Ох, какой вы, барон С.! — улыбнулась она и слегка ударила меня веером по плечу. — Тогда до скорой встречи.
Она ушла, и почти сразу мне принесли мой заказ. Зал начал понемногу заполняться людьми, а я, склонившись над тарелкой, перестал замечать все вокруг и…
— Эй… — раздался надо мной голос.
О, какие люди! Снова тот молодой офицер стоит и прожигает меня пылающими от злобы глазами.
А водочкой несет от него за километр!
Я кивнул на стул напротив и продолжил набивать брюхо.
— Мне плевать, что там сказал тот тупой проводник, — прошипел офицер. — Моя честь задета, поэтому дуэль состоится!
— Не боишься пролить кровь? — спросил я с набитым ртом. — А то, смотри, нас и вправду обоих арестуют. Честь честью, а вот задержаться в кутузке и опоздать — куда там тебе надо? — дело паршивое.
— Никто не узнает. Драться будем ночью и за пределами поезда.
— Решил попросить, чтобы они высадили нас на платформе, и перекурили, пока мы не закончим?
— Нет, шут гороховый! Есть в поезде одно место, где законы о дуэлях не распространяются.
— Где же оно?
— Увидишь, — сказал он и поднялся. — Дуэль в полночь и без магии. Приходи в тот же тамбур, если ты не трус.
И с этими словами он ушел.
* * *
Стоило свету за окном немного померкнуть, как Борис Сергеевич Горн задернул шторы и лег на диван.
Еда в этом ресторане — полное дерьмо. В животе до сих пор тяжесть, а еще тошнит. Да и тащится состав как черепаха! Таким макаром этот долбанный спецрейс дотянет до Оренбурга в следующем году!
А еще проклятая нога никак не успокоится. Боярская хоть и неплохо справилась, но вот ноющую боль ей убрать так и не удалось.
Или она и не пыталась⁈
Ах, черт! Нужна еще одна таблетка обезболивающего и еще немного снотворного, чтобы закрыть уже глаза и проспать до самого Оренбурга. А там, наконец-то, дирижабль и дома.
Хочется надеяться, что капитан попадется адекватный и не будет потворствовать требованиям высокородных идиотов летать вокруг Самарского Осколка, чтобы посмотреть на Прорыв.
Не успел Горн как следует расслабиться, как раздался стук в дверь.
— Да какого?..
— Билеты, пожалуйста! — раздался голос за дверью. — Контроль!
— Какой еще нахрен контроль? — разозлился Горн. — Ты чего в электричке⁈ Забыл что это спецрейс?
— Билеты попрошу!
— А ну пошел прочь, мразь! — вскочил Горн и, громыхая по полу тростью, щелкнул замком и открыл дверь.
На пороге стоял человек в форме проводника.
— Такие порядки, — сказал он, поправляя фуражку.
— Ты охренел⁈ Ты знаешь, кто я?
— Знаю, — убрал руку проводник и оскалился.
И инквизитор Горн посмотрел в лицо инквизитору Горну.
Глава 21
После душа я почувствовал себя заново родившимся. Еще и побриться удалось. Красота!
А вот стоило выйти в купе, как тут же захотелось спать. И зверски.
Присмиревший Красавка сидел в кресле, глодал косточку и, позевывая, наблюдал за проносящимся за окном пейзажем. Гаму, начавшую слияние со Сферой, мы убрали подальше с глаз — «усадили» в кресло, а его задвинули в самый дальний угол и прикрыли занавеской. Оттуда уже минут двадцать сверкали голубые лучи и раздавались приглушенные стоны. Мы бы помогли некоснианке справиться со Сферой, но она наотрез отказалась принимать любую помощь.
— Куда ты? — спросила сонная Настя с дивана. — До Оренбурга еще полночи… Поспал бы лучше…
— Не могу, — сказал я, застегивая свежую рубашку. — Душно очень! Окно бы открыла.
— Они не открываются, я уже пыталась, — отмахнулась Настя и зевнула во весь рот. — Позови проводника. Может, у него есть лом…
Я подошел к окну и попробовал открыть. Похоже, заклинило! Вот тебе и Императорский поезд.
Блин, на свежий воздух и срочно!
— Пойду пройдусь и найду проводника, — сказал я и подхватил пояс с пистолетами. Хрен его знает, этого Ильинского. Может, он еще задумает стреляться.
На минуту я замешкался.
Был соблазн испытать подарок Сени, но нет. Мой «старый» клинок получше будет, а меч-душелов пускай болтается на подлокотнике кресла.
— Закрой за мной.
— Ага… ага… — она уныло спустила ноги на пол.
Да уж. Оказывается, и Супернастя умеет уставать. Хотя чего удивляться? Целый день на ногах, а там и машина Амальгамы, и переживания за брата — так еще и смертельная схватка с Федором. А потом бессонная ночь перед отъездом. Тут кто угодно будет клевать носом.
Когда дверь за мной защелкнулась, я вышел в тамбур. Там было чуть посвежее, но все равно довольно душно. Я попробовал открыть фрамугу, но она тоже не поддавалась.
Может, черт с ним с тем херовым бретером? Какая нелегкая меня несет надирать ему задницу?
Сейчас позову проводника, открою окно нараспашку и просплю до самого Оренбурга.
А вот, кстати, и будка проводника. Я постучался, но ответа не было.
Вокруг ни души, полумрак и еле слышный стук колес. Приглушенный свет давали только пара ламп на стенах. За окнами проносилась ночная степь.
Я постучал еще раз. И снова без ответа.
— Эй, — раздался голос сзади, и я оглянулся.
Мой противник стоял у стены. На его поясе висел меч, а еще он зачем-то нацепил шинель.
— Хорошо, что ты не трус, — ухмыльнулся он, посмотрев на мое оружие. — Хороший клинок. К концу нашей схватки будет мой.
— Твоя пилочка тоже ничего, но моя лучше. Можешь оставить ее себе. Я заберу лишь твои извинения.
— Посмотрим, кто будет извин…
— Хватит слов! Что это за место, где мы можем пошуметь без риска, что нас вышвырнут?
— Еще не догадался? — хмыкнул офицер, поднял руку и подпрыгнул. Наверху открылся люк.
— На крыше⁈
Мой будущий противник оскалился и исчез в люке.
— Долго мне тебя еще ждать?
— Так не терпится умереть? — покачал я головой и последовал за ним.
Сверху было небольшое пространство, вроде чердака, а за ним уже выход крышу. Стоило офицеру раскрыть второй люк, как порыв ветра мигом растрепал его идеально уложенную прическу.
— Ох, сука! — выпалил он, выглядывая наружу.
— Испугался? — подполз я сзади.
— Помалкивай! Как твое имя? Мне нужно знать, кого я буду сегодня убивать.
— Барон С. Давай-давай, шевели поршнями!
Ругаясь он вылез наверх и на полусогнутых полез вдоль крыши поезда. Порывы ветра раздували полы его шинели.
