самого октябрьского дня их первого боя – не гулял он так вот, без спешки и, можно сказать, без цели. Наоборот, всё бегом, всё по графику: от будильника и до учёбы, от учёбы до быстро перекусить, сделать уроки и на базу. И почему-то основная цель сегодняшнего дня внезапно показалась далёкой-далёкой и какой-то недостижимой.
Кафешка и в самом деле оказалась необычной. Настенные плитки собирались в картины-панно, обилие стеклянных фонариков, хрома и отражающих поверхностей, имитирующее стиль арт-деко. И словно для контраста – гладкие железные столы с деревянными столешницами, массивные стулья морёного дерева и длинная барная дубовая стойка вдоль стены. Пахло выпечкой и апельсинами, а ещё чем-то нежно-цветочным. Внутри толпа народу, но Роман сумел забронировать лучшие места у окон, рядом с большими аквариумами с экзотическими рыбами. Вячеслав ожидал, как в Питере, шумных посиделок и периодической беготни к караоке или что-то вроде. А вышло неожиданно тепло, почти по-семейному. Когда кто-то пытался шутить, над ним дружно посмеивались и умоляли оставить юмор профессионалам – чтобы тут же уже самим вспомнить очередную бородатую остроту. Паула неожиданно для всех развлекала самыми разными историями из своих путешествий по миру, причём видно было, что это она не по обязанности, ей и в самом деле приятно делиться с остальными. И даже Оля согласилась потанцевать с Антоном, причём ей это ни капли не было неприятно, так захватила сегодняшняя атмосфера.
– А ты танцуешь? – вдруг решилась Роза. – Сейчас сказали вальс.
– И на него девушки приглашают кавалеров, – улыбнулся Вячеслав. – Раз приглашают – оказываться нельзя.
Танцевать Вячеслав не умел и поэтому обычно всегда отказывался, но с Розой вышло совсем не так, как обычно – всё получалось само собой. Очень быстро ему действительно удалось справиться с казавшимися всегда заковыристыми фигурами и шагами. Дальше они просто скользили под музыку, не задевая остальных. Как бы случайно во время танца свет в кафе понемногу затухал, пока зал не окутал полумрак, разгоняли его лишь неяркие светильники прямо над столами. Чем больше гас свет, тем ближе и сильнее прижимались друг к другу парочки. В темноте многие начали целоваться. Роза тоже постаралась прижаться. Надо бы радоваться, когда на тебя всерьёз обратила внимание симпатичная девушка. В прошлой жизни Вячеслав молча страдал, что одноклассницы на него не смотрят, и мечтал, и вот… Сердце резануло тоской. Не Розу он сейчас держал в объятиях, не с ней танцевал, а с Варей – путь это дорисовало воображение. Но стоило девушке оказаться совсем близко, как наваждение сгинуло. Вячеслав легонько напряг мышцы, удерживая Розу на прежнем расстоянии «просто танцующих».
– Кто она? – кажется, в глазах у Розы выступили слёзы. – Ты её любишь. Это Паула?
– Нет. Извини. Нет, Паула для меня – как сестра. И я люблю её именно как сестрёнку. И да. Извини, то, что ты… В общем… Наверное, надо было честно сразу сказать. Я люблю, но не тебя.
– Кто она?
– Её... та, кого я люблю… Варя. Её зовут Варя, – Вячеслав поперхнулся, горло неожиданно пережал спазм. Сколько раз он думал, но вслух сказал впервые. – Она… Она осталась там. Мы поссорились незадолго до того, как… В общем, так и получилось. Я здесь, а она… Но я всё равно люблю её.
– И у меня нет шансов, так принято говорить? В этом случае – правда, нет. Уходи. Завтра мы встретимся, мы же в одном классе? И всё будет нормально. А сейчас прошу – уйди.
Сразу как смолкла музыка и зажёгся свет, Роза и Вячеслав вернулись к столику. Под оторопелыми взглядами приятелей, Роза с каменным лицом буквально упала на стул, Вячеслав взял свою сумку и сухо попрощался:
– Извините, народ. Срочно вынужден убежать. Реально очень срочно надо.
И ушёл на улицу. Его уход был сигналом для Паулы, скоро и она подыщет предлог и тоже покинет компанию. На душе было погано. Вроде бы, наоборот, надо радоваться, план исполнялся даже лучше, чем задумано. Никто не усомнится, что ушёл парень именно из-за ссоры с Розой, на эту же ссору спишут и остальные шероховатости следующих дней. Чем позже Радомир и координатор докопаются, тем лучше для него и Паулы. Всё равно перед Розой было стыдно. Причём непонятно за что больше: за то, как он девушку оттолкнул – или за то, что ради своих планов старательно давал надежду. И вдвойне противно было, потому что Вячеслав точно знал: будь у него возможность этот день изменить – он всё равно поступил бы так же, как сейчас.
Паула вышла минут через десять, и Вячеслав был ей очень благодарен за то, что про случившееся в кафе она не сказала ни слова, лишь спросила:
– И куда мы идём?
– На базу. Я звонил, Палыч нас ждёт.
– Палыч? Уже интересно.
Пока они отдыхали в кафе, солнце закатилось, похолодало, и теперь ветер жгуче пытался колоть щёки. Хорошо, троллейбус подъехал почти сразу, но всё равно, пока они шли через парк до проходной, успели замёрзнуть. Тепло в коридорах и переходах базы расслабляло, настраивало на благодушный лад. Потому-то, наверное, Паула сразу стала похожа на ощетинившегося иглами дикобраза.
– А теперь объясняй. Пока не объяснишь, с места я не сдвинусь.
– Хорошо. Ты говорила, что любишь летать…
– Да. Да. Да! Я ещё поэтому и пошла в пилоты… наверное. Ощущаешь себя птицей…
– А у нас в ангарах два самолёта, и Палыч страсть как хочет их испытать.
– Мне не разрешат… – голос прозвучал еле слышно. – Я написала, я уже попросила. Мне даже не ответили. Дядя Пётр и Таня, они…
– Извини. На твой запрос никто не ответил,
