себя. Понятно, что он мой начальник, но вроде я теперь полунезависимая структура. То есть хозрасчёт, утверждение ТО на уровне министерства и повышенное внимание к новой структуре, играют свою роль. На меня нынешнего особо не надавишь. Хотя Бритиков и ранее отличался от классического советского руководителя. С подчинёнными он был корректен, и хамства в его исполнении я ни разу не видел. В нём уживались две совершенно противоположные черты — дипломатия и правдолюбие. То есть он всегда говорил, что думал, но при этом делал скидку на тонкую натуру людей искусства. Кому-то мог и залепить в лоб такое, что люди сгорали от стыда. С другими вёл себя деликатнее, но всё равно продавливал своё видение ситуации. При этом коллектив на начальника особо не обижался, потому что уважал его и даже любил.
А здесь заслуженный товарищ и фронтовик вдруг начал крутить хвостом. Мне даже стало немного обидно за человека, который просто не знает, как себе вести. С одной стороны, мои будущие успехи — это плюшки и для него самого. Плюс я фаворит Фурцевой и вроде как обласкан самим Ильичём. Но также на директора идёт давление со стороны собственного начальства и других группировок. Он не вчера на своей должности и прекрасно понимает, что я могу вспыхнуть и погаснуть. А Бритикову с советской номенклатурой работать далее.
— Тут такое дело, — наконец решился директор, — Поступило письмо от вышестоящего начальства, определиться с поступившим иностранным оборудованием. В общем, надо передать технику на баланс киностудии, а не вашего ТО. Сам понимаешь, что у нас колоссальный дефицит подобной техники и ею должны пользоваться остальные режиссёры на благо советского кинематографа и наших зрителей.
Последнее предложение было явно лишним. Это Иваныч, наверное, не перестроился с канцелярского языка, когда надо побольше вещать про общее дело и прочее бла-бла-бла.
— Мой ответ вы знаете — нет. Плюс, передача оборудования на наш баланс прописана в дополнительном соглашении к договору, я это учёл в первую очередь. Более того, мы не станем ни с кем делиться. На импортной технике будут работать только сотрудники ТО, и использоваться она будет исключительно для наших проектов.
— Этого я и боялся, — грустно вздохнул Бритиков, — Не буду тебе рассказывать про очередных недоброжелателей, сам в курсе. Только мы делаем общее дело, и здесь я тебя совершенно не понимаю. Что за мещанский подход? Да и откуда у вас такой объём работы, чтобы загрузить оборудование?
Хороший он дядька! И ведь действительно радеет за общее дело. Это для меня кинематограф — возможность заявить о себе и воплотить собственные идеи. Вернее, кино — это уже только часть более глобального проекта. Про квест я уже давно не вспоминаю. А для Григория Ивановича важно развитие советского кинематографа, и он искренне не понимает моего индивидуализма. Ладно, попытаюсь донести своё видение ситуации до адекватного человека.
— Начну с последнего, и немного издалека. На правительственном уровне обсуждается создание нового телевизионного канала. Это будет научно-образовательный проект, ориентированный на совершенно разную аудиторию. Не буду вдаваться в подробности, но сетка вещания будет в основном загружена документальными фильмами, образовательными программами, а также интересными передачами для детей и юношей.
— Я в курсе этой идеи. И даже знаю, откуда ветер дует. Не много ли на себя берёшь, Алексей? Кино, календари, радио, а теперь ещё и телевидение.
— Если мне не будут вставлять палки в колёса, то всё реально осуществить для пользы стране. Что касается нового канала, то я собираюсь делать для него основную часть программ. Для этого, по рекомендации Клушанцева, мы пригласили из Ленинграда весьма перспективного режиссёра-документалиста Валерия Чигинского. Именно он продолжит снимать «Рюриковичей» и займётся ещё одним проектом. Сам Павел Владимирович практически согласился на переезд в Москву, поняв, что у нас больше возможностей для реализации его идей. Не мне вам объяснять, какие плюсы это принесёт киностудии. Кроме спецэффектов, он планирует продолжать снимать свои фильмы. С таким специалистом можно смело выходить на международный уровень. Документальное кино тоже неплохо продаётся, что я намерен доказать уже осенью.
— Опять ты талдычишь про коммерцию. Будто у кинематографа нет и другого предназначения.
— Так мы и хотим запустить целый цикл научно-образовательных фильмов. И давайте обойдёмся без всего этого лицемерия. Если зритель готов платить за кино, то эффект от фильма будет гораздо мощнее, нежели просто демонстрация по телевидению. А под это дело мы снимем небольшие социальные ролики, которые будут демонстрироваться перед показом. Недаром наши плакаты о вреде пьянства пользуются такой популярностью. Вот мы и продолжим это дело в кино. Заодно сделаем это совершенно бесплатно, как вклад ТО в общее дело борьбы с нездоровыми явлениями нашего общества. Популярные фильмы дадут нам прибыль, которая пойдёт на просветительские проекты. Мы ещё благодарность получим от соответствующих органов и структур за вклад в поддержку линии партии по борьбе за здоровье советского человека.
Здесь Бритиков взбодрился. Общественную нагрузку никто не отменял. А тут ему на блюдечке приносят такой подарок. Я же сделал глоток воды и продолжил.
— Теперь насчёт мещанства и общего дела. Именно мои проекты принесли валюту, на которую было закуплена первая партия оборудования. Но меня сразу же захотели надуть, проявив обыкновенное ханжество, а скорее самое настоящее крохоборство. Тот же «Мосфильм» и ведущие республиканские киностудии гораздо лучше обеспечены техникой, чем наша. Но кому-то захотелось хапнуть побольше, желательно за чужой счёт. Далее, никто не мешает «Госкино» выбить фонды и покрыть дефицит, коли он имеет место. Понимаю, что просто так валюту никому не дадут. Только я недавно слушал доклад товарища Романова, где говорилось, что СССР экспортирует фильмы более чем в семьдесят стран. Что мешает часть этой выручки выделить на оборудование? Или не всё так хорошо с иностранной денежкой, как вещают некоторые товарищи? — откровенно надсмехаюсь над номенклатурщиком, — Тогда бы брали мандаринами и бананами. Народ бы порадовали экзотическими фруктами. Так ведь и этого нет. Значит, не так уж и нужно наше кино. И о каком общем деле может идти речь? Если за мой счёт — давайте называть вещи своими именами — кто-то хочет решить свои проблемы. А может, просчёты и неумение работать? На врагов и недоброжелателей мне плевать. Если я сегодня прогнусь, то завтра меня любить не станут. Наоборот, сядут на шею, свесят ноги, и будут считать своей тягловой лошадкой.
Георгий Иванович некоторое время молчал.
