* * *
Дверь больничной палаты распахнулась, и на пороге выросла целая делегация в бесформенных белых накидках с веревочками, во главе с Гороховым. Сердце мое радостно забилось. Как же я соскучился по своим!
Главврач юркнул вперед и деликатно вывел моих соседей по палате в коридор. Закрыл за собой дверь.
Горохов сгреб меня в объятия, аккуратно обрулив забинтованную правую руку.
— Андрей Григорьевич, — выдохнул он. — Как же я рад тебя видеть. Ты опять, как партизан — забинтованный. Не бережешь себя.
Не то чтоб я специально совался, но действительно как-то так выходило. Наверное, потому, что отступать я уж больно не люблю.
— Накладочка вышла при задержании, — улыбнулся я. — В этот раз преступник оказался слишком ушлый.
— Но ты его взял. Молодец! Не сомневался в тебе…
Я высвободился из могучих объятий шефа, и в ту же секунду мою шею обвили нежные женские руки — в голове не успела отзвучать до конца мысль, что сомнения у Никиты Егоровича, наверное, все-таки были. Теплые губы чмокнули мою щетинистую щеку. Света сияла, не стесняясь ни начальника, ни Погодина, ни Вахрамеева. Потом я еще разглядел, что в палате присутствует Караваев. Он скромно стоял в сторонке, переминаясь с ноги на ногу.
— А где… Катков? — внезапно охрипшим голосом проговорил я, чтобы что-то сказать, а потом повертел головой и наконец понял, что состав нашей группы прибыл ко мне не полным.
— Скоро будет, — хитро улыбнулся Горохов. — Апельсины несет.
— Лучше водки пусть захватит, — я кивнул на свою тумбочку, заваленную яблоками, бананами и прочими пироженками. — Уже неделю здесь валяюсь. Тоска без вас. Но зато выспался на год вперед.
— Водка — это хорошо, — продолжал улыбаться Никита Егорович. — Вот выпустят тебя, тогда и проставишься.
— За что? — удивился я.
— Есть повод, — Горохов хитро прищурился и, подмигнув присутствующим, вытащил из кожаной папки листок с печатным текстом. Прокашлялся в кулак и торжественно зачитал:
— Приказ министра внутренних дел СССР от первого июля сего года. За образцовое исполнение служебных обязанностей, находчивость и героизм, проявленные при поимке опасного преступника, приказываю присвоить лейтенанту милиции Петрову Андрею Григорьевичу внеочередное специальное звание на одну ступень выше имеющегося — капитан милиции!
Под аплодисменты в палату торжественно вошел Катков. Криминалист трепетно держал в руках подушечку из красного бархата с тесьмой. На ней лежали отливающие сталью погоны с четырьмя маленькими звёздочками. Те искрились на солнце, будто были отчеканены из настоящего золота.
Горохов чинно взял погоны и торжественно вручил их мне. Аккуратно пожал мне забинтованную руку:
— Поздравляю, Андрей Григорьевич! Капитан — самое красивое звание. И по звучанию, и по звездам.
— Служу Советскому Союзу! — гаркнул я, но голос немного дрогнул.
Хоть и получал я такое звание раньше, но это казалось и правда желанным и настоящим. Я трепетно сжимал погоны в руке.
Окружающие снова полезли обнимать меня и поздравлять. Когда очередь дошла до Светы, в этот раз я набрался наглости и сам чмокнул ее в щеку при всех, с наслаждением вдохнув мимолетный запах ее волос.
Последним подошел ко мне Караваев. Он смущенно протянул мне широкую ладонь. Я слегка ее пожал, рука все-таки еще не работала.
— Андрей Григорьевич, — Караваев старался смотреть мне в глаза, но краснел, как школьник перед доской. — От души поздравляю. Извините, если что не так. Кто же знал, что вы так нам поможете. Честно говоря, считал вас засланным казачком. Сами знаете, сколько всяких приезжих и проверяющих нацелены копать под начальника милиции. Должность такая в захолустье не ахти чего даст, а спрос — будто я руководитель целой области.
— Все понимаю, Михаил Олегович, — кивнул я. — Не прибедняйтесь. Вы мне тоже очень помогли в оперативных комбинациях. С прессой и с трудоустройством Кошкиной — с ней-то всё в порядке, кстати? — получив уверенный кивок, я договорил: –. Без вас мой план бы не выгорел. Извините, что раньше не посвятил вас в детали. Сам не знал, кому доверять. Уж слишком был Потрошитель умен и неуловим. Грешным делом, я поначалу думал, что он из местных органов.
— Вот как? — Караваев вскинул на меня бровь. — И на кого же вы думали?
Я помедлил секунду.
— Честно? На вас.
— Спасибо, что приписали меня к когорте умных, — рассмеялся Караваев. Коллеги вокруг тоже весело улыбались. — Но вы оказались прозорливее всех моих замов вместе взятых.
— Обновите руководящий состав, — я кивнул на Вахрамеева и, чуть понизив голос, добавил. — Вы же помните мою просьбу?
— Конечно, — закивал тот. — Я уже дал команду кадрам, на Сергея Анатольевича готовится соответствующее представление и прочие бумаги. Должность начальника розыска в моем горотделе он заслужил по праву.
Вахрамеев не ожидал такого поворота. Вытаращил на меня глаза. Подошел и с благодарностью тихо прошептал:
— Спасибо, Андрюха… Думал, так и буду до пенсии опером бегать.
— Товарищи, — громко приговорил Горохов — Не будем слишком наглеть и нарушать больничный режим. Нам пора. Подождите меня в машине. Я скоро. Нам с Андреем Григорьевичем кое-что обсудить еще надо.
Присутствующие послушно попрощались и вышли из палаты. Мы остались с шефом вдвоем.
Никита Егорович прикрыл дверь.
— При местных не стал говорить, — улыбнулся он. — Группу ты нашу, можно сказать, спас. Убийца Дицони найден. Хоть и мертвым, но дело прекратили. Еще и местным помог маньяка изловить. Первым усмотрел серийность. Это нам на руку сыграло. Проект приказа о расформировании межведомственной группы благополучно затерялся в кулуарах власти, его так и не согласовали. Подобные группы в областях и республиках тоже создавать не стали. Не смогли подобрать подходящий штат, — Горохов довольно хмыкнул. — Ну, этого и следовало ожидать. Понятно. Петров на весь Союз один такой.
Я удовлетворенно кивнул, но тут же и заспорил:
— Вы свои заслуги, Никита Егорович, не умаляйте. Вы тоже такой один. Это последнее дело мне фартануло одному раскрыть. Всегда под вашим руководством работал. Многому у вас научился. Да и всей нашей группы, честно сказать, здесь здорово не хватало.
— Да ладно, — отмахнулся шеф. — Это мне надо у тебя учиться начинать. Новым методам. Я ведь все строго по закону привык делать, руки зачастую связаны. А оказывается, иногда и поперек него можно что-то сделать. Для пользы общего дела.
— Это вы про что? — аккуратно уточнил я, хотя уже догадывался, о чем речь. Но раньше времени ни в чем признаваться не стоит.
— Погодин мне рассказал твой гениальный план с побегом Березова.
— Вот паразит, проболтался-таки… Обещал ведь молчать.
— Да, ты не ругай его. Это я раньше заскоснелый был. А сейчас гляжу на тебя и думаю. Что что-то в этой жизни я недопонял. Ситуации разные бывают. Не всегда мразей можно по закону взять. Ты это не раз доказывал. Вот только не пойму, где ты такому научился. В школе милиции этому точно не учат. Времена у нас спокойные. Тихие. А ты будто на шаг впереди времени идешь.
— Интуиция, — пожал я плечами. — Чуйка. Или как ее называть?
— Ну, не знаю… — улыбнулся Горохов. — Либо ты самородок. Либо…
— Либо кто? — насторожился.
— Американский шпион.
— Вы меня раскусили, Никита Егорович. Я как раз хотел вас завербовать. Дядюшка Сэм проявлял горячий интерес!
Мы посмеялись и обсудили дальнейшие планы.
* * *
Зеленоярское кладбище раскинулось в тенистом леске. Нужную могилку я нашел не сразу. Еще не потемневший от времени деревянный крест с табличкой успел зарасти травой и чуть покосился.
Я выправил его, вырвал траву, смахнул с дощечки пыль, на которой хорошо виден был еще не выцветший текст, начертанный черной краской: «Березова Олеся Александровна 10.04.1962 — 15.05.1982».
