Пошли! Сейчас тут артиллерийская карусель начнётся.
И впрямь: они успели перебежками отойти от берега в направлении Бреста всего с полкилометра, как за рекой загрохотало, а на позициях полка, в Крепости и на окраине города начали рваться снаряды.
Вдруг где-то впереди и слева, на опушке небольшой рощицы полыхнуло пламя. Не просто полыхнуло, а стало часто-часто пульсировать длинными огненными хвостами, уносящимися на немецкую территорию. А потом долетел выматывающий душу громкий скрежещущий звук: вжиу-вжиу-вжиу-вжиу…
— Что это? — перепугано спросил командира старшина, получивший это звание в боях в Финляндии.
— Понятия не имею, — крикнул Васильев. — Но летит в сторону немцев, и это хорошо.
Спустя несколько секунд это «что-то» стало рваться в германском тылу частыми-частыми взрывами, перемежаемыми более мощным грохотом.
— Похоже, немецкую батарею накрыло, сложенные у орудий снаряды взрываются, — предположил Возничий.
И действительно артобстрел окраины Бреста прекратился. И тогда загрохотала советская артиллерия, целясь куда-то за Тереспольское укрепление.
Гремело по обоим берегам реки, как вверх, так и вниз по течению. Артиллерийские выстрелы и разрывы, стрёкот пулемётов, хлёсткие выстрелы винтовок слились в один непрерывный гул.
Начло светать, и в предрассветных сумерках встретились и опознались со второй, резервной группой, задачей которой было подстраховать группу Васильева, если не сработает его передатчик сигнала на взрыв радиоуправляемой мины. Техника новая, поступившая в ОМСБОН всего неделю назад, поэтому командование решило подстраховаться. И, как объяснили при выдаче передатчиков командирам групп, оборудованная зарядом для самоуничтожения, если коробку передатчика попытаться вскрыть.
Шли сторожко: ещё вечером немецкие самолёты пытались высадить южнее города десант. Нарушителей сбили, но часть диверсантов-парашютистов могли успеть выброситься. А какие у них задачи, куда они пойдут, только германскому командованию ведомо.
Стоило вспомнить про немецкие самолёты, и они тут как тут! Девятка пикирующих бомбардировщиков. Идёт из-за Буга к городу на высоте около четырёх километров. Им навстречу — четвёрка «ишачков», звено по новой организационной структуре истребительной авиации. Ещё с дистанции метров восемьсот выпустили подвешенный под крыльями эрэсы. Из восьми реактивных снарядов один ушёл в сторону и взорвался в воздухе, не причинив никакого вреда нацистским стервятникам. Зато семь оставшихся принялись рваться, даже пролетая чуть в стороне от пикировщиков, неубираемые шасси которых напоминали ноги, обутые в лапти. Четыре из девяти сразу же пошли к земле, а остальными «занялись» сталинские соколы. Немцы, неприцельно сбросив бомбы, попытались выстроиться в оборонительный круг, но «ястребки» быстро справились с ними, потеряв лишь один свой самолёт.
— Стой! Кто идёт? Пароль!
— Шестьдесят три. Отзыв!
— Двадцать семь.
До чего же удобная эта «цифровая» система паролей! Запоминается только «контрольная сумма» цифр, задаваемая на данные сутки. А дальше — говори любые цифры, лишь бы их сумма соответствовала заданной. Васильев бы, будь его воля, орден дал бы тому, кто это придумал.
Свои, караулящие подступы к станции Брест-Северный на линии Брест-Белосток. Теперь доложиться командиру роты, направленной в данный район, и ждать нового приказа. А сидеть сиднями им точно не позволят: война началась!
Двенадцать часов дня, все, вышедшие на службу, собрались у радиоприёмника в кабинете у Румянцева. И в 12:05 (а не в 12:15, как в «прошлый раз») из динамика послышался голос Вячеслава Михайловича Молотова:
Граждане и гра́жданки Советского Союза!
По поручению Советского правительства и лично товарища Сталина, я уполномочен сделать следующее заявление.
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии.
Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство.
Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал заявление мне, как народному комиссару иностранных дел, от имени своего правительства, что Германское правительство якобы было вынуждено принять военные контрмеры в связи с концентрацией вооружённых сил Красной Армии у восточной германской границы.
В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству и что Германией совершено нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.
По поручению Правительства Советского Союза я должен заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы, и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией.
Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.
Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу.
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
А потом зазвучала ОНА!!! Великая песня Александрова и Лебедева-Кумача, от которой не только у Николая побежали по спине мурашки. Настолько призывно и вдохновляюще, что прочие лауреаты Сталинской премии, уже слышавшие её, не задали ни единого вопроса о том, почему авторами объявили не его.
Следом прозвучали сообщения о постановлениях Политбюро и Совета народных комиссаров, наркомата обороны о создании Государственного Комитета Обороны, назначении его председателем Сталина, переходе всей власти в стране в руки ГКО, о всеобщей мобилизации, о создании Советского информационного бюро, о преобразовании военных округов в фронты, об образовании Ставки верховного главнокомандования… В общем всё, что в иной истории либо вообще не озвучивалось, либо было сделано, организовано, создано спустя несколько дней, звучало как свершившееся уже сейчас, в полдень 22 июня 1941 года. Значит, есть надежда на то, что он, бывший журналист из двадцать первого века Николай Демьянов, не зря потратил три последние года.
Текли слёзы из глаз ещё сильнее постаревшей после болезни Натальи Геннадиевны, сжимал и разжимал кулаки Воронцов, играли желваки на округлом лице Арсения Ворожейкина, дрожали руки у Евгения Петрова, нервно крутил в руках коробок спичек Румянцев. А когда Левитан закончил
