Воины седлали коней, вздевали брони. Каждый понимал, что предстоящее сражение для него последнее. На лицах читалась суровая решимость. А ведь многим из них нет еще и двадцати. Здесь рано взрослеют. В шестнадцать лет уже воин. Самому младшему из холопов Андрея пятнадцать лет. До тридцати редко кто доживал, а уж если доживал, то становился настоящим волкодавом. Дружинники Луки – те постарше. Мужикам, почти всем, давно за тридцать. Прошли естественный отбор. А перед смертью все равны, будь тебе пятнадцать или тридцать лет, холоп ты или боярин. Умирать придется вместе.
Воины оделись в чистое белье, Андрей, глядя на них, тоже переоделся. Умирать все же лучше в чистом, с этим Андрей был согласен полностью. Андрей готов был выступать, когда прибежал запыхавшийся холоп с вестью, что боярин Маслов требует боярина к себе.
По свежесрубленным бревнам сколоченной наспех пристани Андрей взошел на ушкуй. Боярина Маслова разместили на носу корабля, под тентом, защищавшим от моросящего дождика. Костя лежал на ковре, обложенный подушками. В руках он крепко сжимал медную пластинку на золотой цепочке. Присмотревшись к медяшке, Андрей с изумлением увидел на ней изображение святого.
– Покажи им… Уйдут они… – с трудом произнес раненый.
– Просто показать? – Андрей забрал медальон, но не поверил другу, считая слова Кости бредом раненого.
Местный князь сумел-таки в короткий срок собрать своих воев. Немногих, но для налетчиков и этих бы хватило. Численный перевес был как минимум втрое. Воинам Андрея оставалось лишь дорого продать свои жизни. Желая потянуть время, Андрей в сопровождении воеводы выехал вперед, как бы предлагая противнику начать переговоры. От вражеского войска отделились трое всадников. Один из них верхом на арабском аргамаке, в богатом доспехе и ярко красном плаще, накинутым поверх доспеха. На голове у него остроконечный шлем с личиной – маской морды медведя. Сопровождали его двое татар в стеганых халатах и мисюрках наплешницах.
Когда всадники поравнялись, Андрей молча протянул медную пластину князю. То, что перед ним именно князь, Андрей не сомневался. Тот также молча взял медальон, внимательно рассматривая изображение на пластине. Так ничего не сказав, всадник кивнул и умчался прочь, следом за ним поспешили его спутники.
Развернув коней, переговорщики поспешили назад к своим воям. Андрей приготовился произнести речь перед битвой, толку от нее мало, но люди идут умирать, и Андрей чувствовал, что просто обязан сказать им последние слова. Только вот какие слова говорить, он не знал.
– Булат, возьми дюжину стрельцов и со своими незаметно зайди им… – Андрей начал отдавать команды, но был остановлен изумленным возгласом Луки.
– Они уходят! Они уходят! – снова и снова повторял Лука, всматриваясь вдаль.
Войско уходило, князь уводил своих воинов, отказавшись от битвы. Андрей смотрел им вслед, не в силах понять, что собственно произошло. Какая сила заставила местного князя отступить, позволив разбойникам уйти безнаказанными? Ведь Андрей с Костей должны быть самыми настоящими разбойниками в его глазах.
«Ох, непрост Костя. Интересно, кто за ним стоит? Простая медяшка, а поди ты – не стали воевать нас. Ушли восвояси. Если рассуждать логически, то пограбили друзья-товарищи на местных землях пришлых бояр. Чужаков. Национальность роли не играет. Не то время. Главное тут вероисповедание. Паны были католиками – это факт. Может, церковь руку приложила? – сделал предположение Андрей и сам же себе ответил: – Вряд ли. Церковь – те же люди. Значит, не сама церковь, а кто-то из православного духовенства может приказывать князьям и боярам русским и литовским. Значит, обладает такой человек или организация большим авторитетом. Чем дальше в лес, тем больше дров. Тайна на тайне. Будет время – вызнаю все. Роль пешки в чужой игре мне не по нраву». То, что Андрея использовали втемную, было ясно как божий день.
Погрузку на корабли закончили под утро. Едва взошло солнце, ладьи отчалили от срубленного на скорую руку вымола. На кораблях уходил московский боярин Иван, увозил полоняников и самое ценное добро. Андрей с обозом и скотиной двинется сушей. Обоз состоял из сотни с небольшим телег с наскоро наставленными бортами, двухколесных таратаек для езды по весенней распутице и зимних волокуш.
Андрей отказался от первоначального плана идти напрямки до своей усадьбы, решил по совету московита идти в сторону Тулы. Скотину и лошадей Маслова перегнать в его вотчину сразу, а там уже дорога в Коломну наезженная. До Оки, можно сказать, рукой подать, а к тому времени уж и кораблики возвернутся. Идти прямо в вотчину – неразумно. Андрей не забыл, как возвращались домой из набега на татар, удовольствия в таком путешествии мало.
И это только кажется, что напрямую ближе. На самом деле окольные пути на Руси намного короче прямых. Лет через пятьсот триста верст – сущий пустяк. А в пятнадцатом веке путь пролегает по дремучим лесам, где прямых дорог нет. Тут вообще дорог нет. Одни направления. И десятки больших и малых речушек, через которые придется переправляться, искать броды. В итоге триста верст превратятся в тысячу. Проще двигаться кружным наезженным путем. Так еще и безопаснее в придачу выйдет. Людей у Андрея мало, в случае чего, отбиться не составит труда, но если кто погибнет, то тогда придется бросить часть добычи. За обозом в полторы сотни телег пригляд нужен. Возницы из полоняников, конечно, сбежать не сбегут, дети и женки, отправленные на кораблях, держать возниц будут крепче веревок.
Двигался обоз со скоростью черепахи. Как известно, скорость движения определяют самые тихоходные, таким тихоходом была скотина. Андрей при дележе часть своей добычи выменял на скот. Породу коров и овец надо улучшать, авось выйдет толк…
Ближе познакомившись с московскими боярскими детьми, Андрей узнал, что их боярин раньше служил князю Петру Дмитриевичу, сыну Дмитрия Донского, но после его смерти перешел в московское городовое боярство. А еще у него на груди висела такая же медная пластина, точно такая же, как у резанца Маслова. Повод задуматься, что или кто связывает резанских бояр с московским и всех вместе с верхнеокским князем. Можно поспорить, что у местного князя есть такая же пластина на груди… А князь держит руку Литвы. Литва, по сути, русское государство, но в составе Польши. Черт, как все запутано…
Андрей оценил по достоинству организацию маленькой армии московского боярина. Москвич привел с собой нескольких боярских детей. Не в смысле своих сыновей, а воинов, служивших лично боярину. За службу они получали землю с деревенькой-другой. В зависимости от земельного надела обязаны боярские дети выставлять оружных боевых холопов по призыву боярина и сами являться в полном боевом вооружении. Таким образом, войско боярина при желании могло быть увеличено втрое. Содержать и вооружать холопов боярские дети должны за свой счет. Разумеется, что часть добычи, полученной боярином в набеге на Литву, будет разделена между боярскими детьми. Самое интересное, что боярство на Руси не наследовалось. Боярство – это что-то типа должности. Бояр не так уж много на Руси. У каждого князя от силы по десятку-другому бояр, а то и меньше. Зато боярских детей на Руси – великое множество. Иные князья по бедности своей не чурались служить у более влиятельных родичей в качестве боярского сына. Дети бояр, не заслужившее боярства, боролись за сохранение своего статуса, старательно подчеркивая свое социальное происхождение от отцов-бояр. С детских лет они получали воспитание воинов. И потом шли на службу к князьям и боярам. У иного боярина двор поболее, чем у великих князей будет, про удельных так и вообще речи нет. Содержать большой двор серебра надо очень много. Так начинал формироваться класс служилых людей – «детей боярских».
Андрей решил перенять опыт москвича и посвятить часть своих ближников в дети боярские. Со стороны местного закона никаких препятствий тому не было. Такое практиковалось довольно часто.
Вновь испеченным боярским детям нужно будет обустраивать свое хозяйство. Андрей по себе знал, какая это морока и сколько всего нужно в хозяйстве, так что выгодней взять свою долю в добыче добром, чем лошадьми. Лошади у него у самого найдутся. Татарские табуны еще не проданы полностью. Андрей оставил себе лишь крестьянских лошадок и с десятка два тулпаров, выученных для боя. Степные лошади для крестьянской работы пригодны, но не очень.
Боярский сын Прохор Дурной, так звали одного из москвичей, оказался превосходным собеседником.
– Дурной не фамилия моя, – пояснил Прохор. – Так меня прозывают. В брани накатывает на меня ярость. Да ты сам видел. Оттого и прозывают дурной. Как то в сече с литвинами окружили вороги боярина нашего, так я один пробился к нему сквозь врага. Ох, и посекли мы литвинов, словно капусту по осени. Тут и наши подоспели, и началась потеха. В сече самое веселое – ворога гнать, когда он убегает, словно зайчишка, поджав уши.
