Наконец-то мама открыла глаза и посмотрела на детей. Её взгляд потеплел, а тело словно заново наполнилось силами: оно подобралось, щёки порозовели. Видимо, за то мгновение, которое она провела внутри себя, мама смогла разрешить спор между разумом и чувствами.
— Так, сначала нужно доделать работу, а потом уже всё остальное, — произнесла она, допила остатки воды и поднялась.
И за целый день никто не вернулся к разговору о том, что Эйнар станет рекрутом в Видящей страже. А ему так хотелось всё объяснить, успокоить маму. Хотя, на самом деле, он сильнее нуждался в этом, чем она. Ему нужно было получить прощение, услышать от мамы, что она понимает его и отпускает, но Эйнар боялся, как бы опять не случился приступ, поэтому молчал и делал вид, будто всё в порядке. Хотя в леднике, когда он перекладывал мясо, не сдержался и со всего размаху ударил тушкой о стену.
Ночью ему не спалось. Эйнар лежал на кровати, в голове не было ни одной мысли. В ночной темноте еле-еле вырисовывались потолочные балки, за окном свистел ветер. В избе раздался негромкий шум, чьи-то шаги. Эйнар приподнялся на локтях. Действительно кто-то ходил, шморгнула заслонка в печи. По телу прокатилась волна напряжения — вдруг кто залез — но мысль, попав на свет разума, тут же растворилась. Да нет, это не воры. Видимо, маме тоже не спится.
Эйнар вышел в избу. На столе в невысоком светце горела лучина. В тусклом жёлто-оранжевом пламени край столешницы, кружка, а, главное, мама — всё казалось такими тёплым и манящим! И Эйнар полетел к этому теплу, подобно мошке. Сел на скамейку рядом.
— Мама, я не хотел Вас ранить, — он опустил голову, как маленький провинившейся ребенок. — Простите меня.
— Всё хорошо, сынок. Всё хорошо. Ты взрослый мужчина и можешь принимать решения.
Она слабо улыбнулась ему.
— Но я не думала, что ты покинешь меня. Надеялась, что приведёшь в дом невестку, которая будет мне помогать. Боги дадут вам детишек, и дом снова наполнится смехом, разговорами, запахами сахарных булок, — мама улыбнулась своим мечтам. — Но, видимо, этому не суждено сбыться. Боги распорядились так, чтобы дом пустел… Вот Мириам замуж выйдет, уедет, и я останусь совсем одна-одинешенька.
Крупная слеза покатилась по щеке.
— Ну, мама, что Вы, — он взял её руку и сжал в своих. Только сейчас он заметил, насколько мама постарела. Днём за работой она казалась такой молодой и сильной, а сейчас будто спала пелена, и Эйнар увидел правду. Морщины располосовали лоб, залегли под глазами, а вены на руках напоминали корни деревьев, которые ищут влагу в высыхающей земле.
— Мама, Вы не останетесь одна. Я попросил Оратора присмотреть за Вами и, если понадобится помощь, он поможет. Да и я буду наведывать Вас. Буду высылать Вам деньги.
Но все эти слова, все обещания казались какими-то неправильными. Эйнар почувствовал, что должен остаться здесь, с ней. Помогать ей. Привести в дом жену, завести детей, и только тогда всё встанет на свои места. Тогда мама будет улыбаться, тогда она будет счастлива. Ей и так не повезло в жизни: муж покинул её, дети получились не такими, как все: дочь не стремилась замуж, а предпочитала фантазии, сына же все считали странным и нелюдимым. Да, Эйнар не глухой, он слышал, о чём шептались за его спиной люди. «Леший бы их побрал», — так он всегда мысленно отвечал, и ни разу не задумывался о том, сколько боли маме причиняли эти сплетни. У всех сыновья как сыновья: пьют в трактирах, гуляют на праздниках, щупают девок, обзаводятся семьями, детьми. И он должен быть нормальным. Но сможет ли?
— Мама, всё будет хорошо, — прошептал он и легонько похлопал её по руке.
Как же захотелось застыть во времени. Только не в этом мгновении, а намного раньше. В один из летних или весенних дней, когда все мечты были лишь мечтами, и чтобы этот день шёл по кругу, и в нём ничего не менялось.
— Детки — это славно, но ты — парень молодой, у тебя ещё всё успеется. Ты поступай в рекруты… А я разберусь, не пропаду, — мама улыбнулась, но Эйнар понял, что она бодрится. — Вдруг тебе эта служба принесёт счастье и богатство. Дослужишься до хорошего звания, будешь в замке жить, хорошо питаться, деньги получать. Купишь потом землю получше, построишь дом побольше. Главное, маму свою старую не забывай.
— Не забуду, — прошептал Эйнар, чувствуя, как сдавливает от слёз горло, и тут же притянул маму к себе, крепко обнял. — Возьму Вас в свой новый большой дом и буду кормить чужеземными блюдами.
Мама его простила. Эйнар понимал, сколько усилий для этого ей пришлось приложить.
Сестра же, когда узнала, что приедут сваты, разозлилась. Она швырнула шкатулку от Олеха, украшения высыпались и покатились по полу
— Я не выйду замуж! Как ты вообще посмел так со мной поступить?
— Как «так»? — Эйнар и сам закипал. — Я твой старший брат, и забота о твоём счастье лежит на моих плечах!
— Счастье?! — Мириам аж покраснела от злости. — Ты считаешь, что я буду счастлива, если выйду за непонятно кого?
— Почему не понятно кого? Олех состоятельный торговец. Всё его состояние унаследует сын, твой жених. Будешь жить в богатстве, кататься как сыр в масле. Или было бы лучше, чтобы ты превратилась в старую деву?
— С чего это ты взял, что я стану старой девой? — Мириам упёрла руки в бока и сощурила глаза.
— Да с того! — выкрикнул Эйнар, поражаясь тупости сестры. Неужели она не понимает очевидных вещей?! — Все предложения о замужестве ты отвергла! А тебе уже шестнадцать лет. Шестнадцать! Ещё пару годков и всё, никому ты не будешь нужна. Я не знаю, что ты там себе придумала, но у тебя в голове сплошные облака. Вернись с них на землю и посмотри правде в глаза! Я забочусь о тебе и твоём будущем! Ты мне потом ещё спасибо скажешь!
— Да пошёл ты, заботливый мой! — выплюнула сестра, а затем прошипела: — Я ненавижу тебя, Эйнар!
Мириам убежала в комнату, громко хлопнув дверью. Эйнар опустился на стул и закрыл лицо руками. Голова гудела от ссоры. Почему всё так сложно?! Почему нельзя по-простому, по-нормальному? Без ссор, скандалов, чувства вины? Как же он устал от этого всего!
Эйнар сбежал в своё убежище. Ему нужно было побыть одному. Восстановиться. Привести мысли в порядок, но и там чувства настигали его, вина мешала дышать. Внезапно его накрыло ощущение, будто что-то сломалось, разошлось, и из этой раны выплескивался яд. «Прредатель ты, — шипел он и пузырился. — Прредатель. Ты предал маму. Сестру».
Этот яд расплавлял всё внутри. Эйнар вскочил, схватил меч — не тот, что он купил у Олеха, тот остался лежать дома, в его комнате, в глубине сундука, а меч из обыкновенного железа, выкованного у кузнеца за каких-то пятнадцать Сольт, — и вышел наружу. Иллида он нашёл быстро и сразу бросился в атаку. Монстр, что раньше был молодым парнем, стоял к нему спиной. Эйнар всадил клинок ему между ребер. Иллид странно квакнул и осел.
Вскоре он наткнулся ещё на группку мёрзлых. Эйнар рубил руки, ноги, головы и чувствовал, как яд высыхает, а рана затягивается. Он ускользал от нападений монстров, уворачивался от их пальцев и ощущал, как чувство вины становилось всё тише и тише.
Эйнар со всей силы ударил ногой по коленям иллида. Хрустнуло так сильно, будто не суставы треснули, а весь мир. Монстр упал как-то неуклюже, завалился на бок и по-червячьи попытался отползти. Эйнар поднял меч и со всей силы опустил его в грудь противника. Иллид задёргался, по коже прокатилась волна, ещё одна, а за ними шла ледяная смерть. Эйнар нашёл крупный камень, поднял его и с силой опустил на ледяную статую. Она разлетелась, словно хрупкое стекло.
Небесные линии, протянутые через чёрную ткань неба, напоминали нити клубков, которые прокатились здесь так давно, что уже никто не помнил тех времён. Эйнар спрятал меч в ножны, прислонился к стволу и закрыл глаза. Шумели деревья, где-то вдалеке щёлкала клювом неясыть. Тишина и спокойствие. Внутри и снаружи. Больше не было ни яда, ни чувства вины, ни тяжести. Ничего. Только лёгкость и свобода.
Может, к лешему всё? Глупую сестру. Ссоры. Ярмарки. Людей. К лешему возложенные на него ожидания про семью, жену и детей. К лешему и Видящую стражу. Там тоже нужно притворяться, чтобы никто не узнал про укус. Пускай всё катится в далёкие дали! А он останется здесь, в лесу. Будет жить в землянке, охотиться на дичь, рубиться с иллидами. Тогда закончатся волнения и переживания. Тогда всё станет тихо, спокойно и хорошо.
