любовью относившийся к своему детищу, и тот признал, что фугасные снаряды в сто двадцать два миллиметра — это не панацея. Не справятся они со столь солидными и мощными стенами. Оттого и стреляли у нас сегодня батареи по очереди, а не так, как принято для большего эффекта — все единым залпом.
Тряхнуло на этот раз будь здоров! А потом ещё и ещё раз…
Целая череда толчков, в этот раз сопровождаемая теми звуками земли, что вызывают животный ужас.
— Так, вы сворачивайтесь, а мне пора. Самолёт долго ждать не будет, — оценил я силу землетрясения, посчитав её достаточной.
У кого как, а у меня начинается следующий этап операции.
Через десять — пятнадцать минут к Осаке подлетит самолёт, набитый листовками. И к этому времени мой дирижабль должен успеть занять заранее выбранную позицию.
Отчего-то я совсем не удивился, когда за несколько секунд до взлёта, в салон гондолы дирижабля проникли не совсем, чтобы посторонние лица. Мои великовозрастные друзья — приятели: Шабалин с Алябьевым.
Допустим, интерес Шабалина мне в некоторой степени понятен. Он давно хотел посмотреть, как работает магия на большой высоте, но вот Алябьев…
Впрочем, с ним тоже всё ясно. Мы ещё от земли оторваться не успели, а он уже дверцу бара открыл.
Но генерала сегодня ожидает большой облом. Дирижабль быстро набирает высоту и очень скоро всем нам предстоит надеть кислородные маски.
— Высота четыре тысячи двести. Мы на позиции, — услышал я рапорт второго пилота своего дирижабля.
— Кречет — Пилоту один. Мы на позиции, — прогундел я в рацию сквозь кислородную маску.
— Здесь Пилот один. Через две минуты буду над целью. Что с ветром?
— Практически — штиль. Приземный северо-западный, около метра в секунду.
— Принято. Поправку на ветер внёс. Захожу на цель.
Я врубил динамик рации на полную и пошёл к откатной двери гондолы. Сразу после доклада пилота мне нужно будет сыграть свою роль. Моя визитка — Огненный Дракон над Осакой, и небо, расцветающее всполохами северного сияния. Мне потребуется около минуты, чтобы вся эта красота пришла в действие, и этого времени самолёту достаточно, чтобы скрыться за пределы посветлевшего неба. Зато жители Осаки, дисциплинированно высыпавшие при землетрясении из своих домов, увидят падающие с неба листовки. Сто двадцать пять тысяч листовок! Успели. Напечатали.
Князь Рюдзин в них предупреждает, что при дальнейшем разрушении укреплений обязательно произойдёт сильное землетрясение и предлагает сдать город завтра к обеду или покинуть его к этому времени всем мирным жителям, так как город будет повергнут в прах. Как и все остальные города, которые собирались или собираются поддерживать предателей и убийц Семьи Императора.
Да, жирный намёк на Нагасаки присутствует. Городишко так себе был, но благодаря капитану Накасита его судьбу теперь вся Япония знает.
Императрица Аюко может быть милостива, благостна и заботлива к своему народу, но князю Рюдзину, её мужу, никто не посмеет указать, как ему надо поступать с клятвопреступниками и приспешниками изменников. Он сотрясает твердыни и сжигает города! Воплощённый ужас и восхищение Японии! Бог — защитник, всегда восстанавливающий справедливость и защищающий страну от большой беды.
— Пилот один Кречету. Груз отправили по назначению, идём на базу.
— Принято, — прогундел в рацию Алябьев, а затем, ловко задрав маску, одним махом влил в себя полбокала коньяка.
Я лишь удивлённо хрюкнул в ответ на увиденное. Знаете, в кислородной маске не всегда удаётся выразить эмоции прилично. Так, качая головой, я откатил дверь и отправил в сторону скупо подсвеченного города свой пламенный магический привет.
Подошедший ко мне Шабалин стал внимательно разглядывать распространение магии в средних слоях тропосферы.
Я-то помню, что есть у него пунктик насчёт скорости движения заклинаний в зависимости от плотности воздушной среды. Он даже пару раз, после совместного употребления изрядного количества спиртного, что-то пытался мне доказывать, но я бездарно оба раза слил спор, мудро признав себя недостойным оппонентом столь выдающемуся светилу теоретической магии.
Так что мы с ним до сих пор в друзьях. Не дал я испортить наши отношения спорами и научными диспутами.
Дракон из "визитки" прошёл, а там и небо всполохами заиграло.
— Кречет Пилоту один. Как слышите? — криком ворвался в умиротворение ночи голос из динамика рации.
— Слышу хорошо, — с философским спокойствием ответил Алябьев, с некоторым удивлением изучая свой бокал, отодвинутый от себя на всю длину вытянутой руки.
— Со стороны города вижу цели. Высота тысяча — тысяча двести. Три, а то и четыре больших дирижабля идут от города в сторону наших позиций. Возможно, их больше, но там облака мешают, — скороговоркой вывалил на нас пилот новые вводные, — У меня в пушках и пулемётах полный боезапас. Разрешите атаковать?
— Даю две минуты на атаку сверху. Потом без всяких разговоров уходишь на базу, — тремя прыжками добрался я до рации, подтянувшись к микрофону, и лишь потом развернулся к экипажу. — Пилоты, вниз на тысячу метров. Я ничего не вижу. Покажите мне цели!
Свист компрессоров, накачивающих в баллонеты сжатый воздух, неприятные ощущения, когда кажется, что ты падаешь и на миг возникает паника. От резкой потери высоты тут же начинает закладывать уши и приходится глотать слюну, избегая болевых ощущений.
— Верхний слой облачности пробили, — услышал я доклад пилота, как только успел добраться до открытой двери.
Не удивлюсь, если потом узнаю, что мы только что установили новый рекорд по потере высоты для дирижаблей. Можно сказать, почти камнем вниз падали, как по мне. Ну, может не совсем камнем, но уж очень экстремально получилось. Хорошо, что я поесть не успел.
— Вот они, — услышал я голос слегка позеленевшего наставника, тыкающего пальцем куда-то влево и вниз.
Надев и настроив техномагические очки, я пересчитал туши группы дирижаблей, ставших хорошо заметными на фоне светлого песчаного поля. Восемь штук. Те самые, артиллерийские, которые каждый раз приходилось учитывать нашему штабу, но отчего-то со временем у всех штабных создалась уверенность, что сёгунат оставит эти дирижабли для защиты Токио. А тут — вот они. Явились.
Красиво идут. Правильным строем и готовы в любую секунду встать в круг, как только обнаружат цель. А потом эта мельница будет кружить, пока снаряды не закончатся.
— Константин Семёнович, помнится, вы интересовались, как магия на высоте работает? Я был бы вам крайне признателен, если бы вы попробовали скастовать огненный дождь метрах в четырёхстах над японскими дирижаблями. Думаю, что упреждение метров в сто — сто пятьдесят по их курсу будет вполне достаточным, — максимально вежливо обратился я к Шабалину, чтобы необычным форматом общения вырвать его из состояния стресса, — И, пожалуйста, не ограничивайте
